Сэм Хьюз - Тонкая структура

В итоге так и поступили.

Добровольцам предстояло проявить смелость. Внутри могли находиться механизмы, химические вещества, быстродвижущиеся острые ножи, да и вообще все что угодно. Пользоваться защитной одеждой им, очевидно, было нельзя; перчатки, в отличие от голых рук, не смогли бы преодолеть оболочку Яйца. Но систематический поиск внутри Яйца ничего не дал. Сообщалось, что на ощупь внутреннее пространство было теплым; более того, помещенная в него рука быстро начинала перегреваться. Как выяснилось, тепло исходило от тел самих испытуемых; оно не могло выйти за пределы Яйца, так как отражалось от его оболочки и возвращалось к их рукам. Температуру самого Яйца засечь так и не удалось.

Яйцо было проницаемым для живой человеческой плоти. То же самое касалось и частей тела, которые обычно считаются «мертвыми»: ногти на ногах, верхний слой кожи, волосяной покров, зубная эмаль. Кровь. Кровь, вытекающая из открытой раны на человеческой руке. И даже обрезки ногтей.

При этом Яйцо не пропускало воздух. Включая тот, что находился во рту, носу и легких. В результате ни один из добровольцев не смог бы забраться внутрь Яйца, не рискуя повредить себе легкие, поэтому таких попыток не предпринималось. Зубные пломбы — нет. Контактные линзы — снова нет. В остальном человеческая голова проникала внутрь безо всяких проблем, хотя ощущения от такого погружения были довольно неприятными и отчасти напоминали то, что испытывал погребенный заживо человек.

После этого на очередной планерке возник очевидный вопрос: почему все эти испытания проводились не на животных — а именно, лабораторных крысах, а на живых людях.

Для крыс Яйцо оказалось непроницаемым.

То же самое произошло и с древесиной. С неорганикой. Металлом. Мертвой растительной массой. Живыми растениями. Живыми крысами. Живыми мышами. Мертвой животной плотью — мясом. Живыми высшими животными. Собаками. Приматами — для экспериментов была доставлена самка человекообразной обезьяны, которую впоследствии вернули целой и невредимой. Но людей Яйцо пропускало.

Живых людей — да. Живую человеческую плоть — да. Мертвую человеческую плоть — нет. По крайней мере, так казалось поначалу. Отрубленная человеческая рука — нет. Череп — нет. Органы в состоянии консервации — нет. Впоследствии выяснилось, что Яйцо не создавало преграды для органов, удаленных хирургическим путем. Изначально исследователи были поставлены в тупик. Но затем им удалось открыть закономерность: проницаемость Яйца зависела от того, в каком состоянии — живом или мертвом — находился человек, которому принадлежала испытываемая часть тела. Часть тела живого человека? Да. Часть тела мертвого человека? Нет.

За этим последовало обсуждение этической стороны вопроса.

В качестве кандидатов было выбрано несколько заключенных, приговоренных к смертной казни. Несколько из них были заинтересованы в том, чтобы посодействовать развитию науки в обмен на сравнительно быстрое и мирное исполнение приговора. Был выбран один испытуемый. Обработана целая кипа бюрократических и юридических документов. Мужчина был доставлен в экспериментальную лабораторию у горы Тарцаль. Его рука была помещена на сорок сантиметров вглубь эллипсоида, в область центра, после чего испытуемого заставили дышать воздухом, в который постепенно подмешивался угарный газ, вызывая тем самым сон, затем удушье и, наконец, смерть. Начало эксперимента было запланировано на 1 июля 1988 года, в 14:00 по местному времени.

С этого момента официальные записи прерываются на четыре дня.

5 июля, около полудня, после того, как оперативный командующий Тарцальской лаборатории пропустил два запланированных коммюнике, грузовик с отрядом вооруженных следователей остановился у входа на первый этаж комплекса. По прибытии выяснилось, что система Аварийной Изоляции Секретной Зоны (АИСЗ) была активирована в ручном режиме; в результатешахты грузовых и пассажирских лифтов, пожарные лестницы и замаскированные вентиляционные шахты были залиты слоем цемента толщиной в два с половиной метра.

Суть АИСЗ — варианты которой до сих пор находятся в эксплуатации, хотя и никогда не приводились в действие — сводится к защите внешнего мира от последствий катастрофической аварии в секретной лаборатории. Типичным примером может служить угроза биологического инфекционного агента или радиационного облучения. Она защищает планету не только от опасных утечек, но и от знания о самом существовании секретной лаборатории.

Поскольку на базе не было опасных веществ биологической или вирусной природы, следователи предположили, что виной всему была утечка топлива в атомном генераторе Тарцальской лаборатории, которая вынудила оперативного командующего, опасавшегося, что авария разрастется до масштабов Чернобыльской катастрофы, храбро принести в жертву и себя, и своих подчиненных.

Погибло тридцать восемь человек.

В итоге инцидент засекретили. Сделать это было не так уже сложно; для всех тридцати восьми сотрудников секретной базы уже были подготовлены безупречные легенды. Проект был заброшен, а база опечатана. О происшествии забыли, пока оно вновь не всплыло сорок восемь часов тому назад.

На деле же никакой утечки не было.

Две фигуры, жалуясь друг другу, устало пробираются в сумерках через горную долину где-то в туманной украинской местности.

— … Я к тому, что если говорить в общем, то я, конечно, знала, что такие низкие температуры бывают где-то в лабораториях, но не думала, что можно настолько замерзнуть . Долго еще? Мы можем сделать привал? Мне кажется, я вот-вот околею. — Это Рула. Смерть от холода ей, конечно, не грозит. Просто она ненавидит погоду. Любую — за редкими исключениями.

Александр не считает, что сейчас настолько холодно, но решает промолчать. — Если мы остановимся сейчас, ты замерзнешь еще больше. Впереди пещера. До нее явно осталось не больше километра.

— Точно! Алекс! И эта таинственная пещера! Прошлый раз ты ходил в этот поход летом. Тогда было Солнце! И хорошая видимость, между прочим! Я впервые в жизни так замерзла. Если мы умрем от переохлаждения, я тебя прикончу.

— Слушай, сегодня сильно хуже уже не станет, а завтра погода начнет налаживаться. Мы найдем пещеру, разложим плиту, согреемся, и все будет нормально. С нами все будет нормально! Это где-то за теми деревьями. Мы будем наблюдать за звездами. Завтра здесь будет красиво и солнечно, и к полудню мы уже будем в Сколиаве. Дальше нам идти только вниз.

— Ты обещал живописную природу. А это меня бесит. Я вижу один туман. И тщедушные сосенки. Мы ее никогда не найдем.