Нил Эшер - Завод войны

– Там ничего не происходит, – с раздражающей регулярностью сообщал Флейт, всегда добавляя: – Или ничего не происходило два с половиной месяца назад.

Я взвесил возможность передвижения короткими У-прыжками в нужном направлении, делая «моментальные снимки» событий за этот период в два с половиной месяца. Однако, хотя так «Копье» и приблизилось бы к настоящему, принцип относительности не пресекал производимый шум, и любой, находящийся рядом с ретранслятором, узнал бы о нашем появлении. И я вновь отложил решение на потом.

– Что-то происходит, – объявил наконец Флейт, – только не возле передатчика.

– Да, – согласилась Рисс, – что-то происходит.

– Ты влезла в мои системы? – подозрительно спросил Флейт.

– Конечно, ведь именно для этого они и предназначены.

– Кто-нибудь собирается объяснить мне, в чем дело?

Я смотрел в наноскоп на поверхность шипа Пенни Рояла и видел плотнейшую кристаллическую структуру, дробившуюся и исчезавшую, почти неразличимую взглядом. Наноскоп высвечивал структуры и связи, поддерживаемые внутренним источником энергии и пикотехническими манипуляциями. Некоторые компоненты держались только за счет нанотехнических силовых полей и просто не могли существовать самостоятельно. Похоже, разобраться хотя бы в поверхностном строении шипа я при моих нынешних возможностях элементарно не мог – и ощутил от этого странное облегчение. В конце концов, если я не способен понять, нет смысла и исследовать дальше.

Рисс повернулась ко мне:

– Флейт регулярно открывает У-пространственный канал для обновления астронавигационных данных: предупреждения, новости…

– Я в курсе, сведения поступают и на мой форс. Так делают все на Погосте, чтобы не отставать от жизни.

– Есть новости, касающиеся государственных наблюдательных постов вдоль границы Погоста, – опередил Рисс Флейт. – На них – на всех – объявлен режим повышенной боеготовности. Есть изображения.

Я хотел было проверить информацию через форс, поскольку некоторое время не просматривал обновления, но передумал. Я слишком долго разглядывал орнаменты строения шипа Пенни Рояла и теперь хотел отвлечься, не напрягать форс. Поднявшись, я перешел из лаборатории в рубку и уселся в кресло; Рисс последовала за мной.

– Валяй, показывай, – приказал я Флейту.

Привычная картинка на экране – холодные далекие звезды и окошко с астероидом ретранслятора – на миг помутнела, сменившись изображением одного из государственных наблюдательных пунктов, внешне напоминавшего поставленную вертикально гантель. Никогда еще я не видел на подобных станциях такой суеты. Вокруг сновали похожие на кальмаров ударные корабли, несколько ромбовидных дредноутов и даже гигантский, еще больше, чем дредноут, звездолет-шар – возможно, то было одно из редко встречающихся судов класса Гамма, а то и нечто покрупнее.

– Попыток скрыть информацию о данной деятельности не предпринималось, – доложила Рисс. – Но и сделать ее общеизвестной тоже никто не удосужился.

Я кивнул. Пробовать пресечь распространение слухов было бы бессмысленно. Всегда найдется пара внимательных глаз или следящая камера, а люди обязательно засекут подобную деятельность через сеть ИИ. В сущности, война научила государственных ИИ, что попытки утаить такие вещи только делают граждан еще более подозрительными, а сам факт умалчивания ведет к ускорению распространения новостей.

– Интересно, – пробормотал я, размышляя, как все это отразится на нас, и повернулся к Рисс: – А ты, не сомневаюсь, можешь рассказать еще кое-что.

Рисс моргнула черным глазом.

– Флейт видит только одну сторону – государственную. Он не видит, что это – ответ на иную деятельность.

– А у тебя есть контакты, – предположил я.

– У меня есть контакты, – согласилась Рисс. – И есть изображения, если, конечно, Флейт позволит мне продемонстрировать их.

– Флейт…

– Да пожалуйста, – буркнул мой корабельный ИИ.

Наблюдательный пост исчез. На его месте появилась зеленовато-желтая планета внутри какого-то газового облака – то ли аккреционного диска, то ли туманности. Звезд видно не было, одна лишь планета отчетливо выделялась на фоне синих и темно-зеленых завихрений, перемежавшихся кроваво-красными полосами и странными, органическими на вид, мясисто-розовыми образованиями. Мой разум попытался найти увиденному определение, но тщетно. Это было лишь газовое облако – и только. Яркие краски резали глаза. Космос не всегда черен.

– И что же я вижу? – поинтересовался я.

– На государственных картах этот мир имеет лишь номер, – ответила Рисс, – но прадоры называют его словосочетанием, которое можно перевести как «Самый Смак». До войны система была обитаемой, но потом Государство взорвало тут неподалеку газовый гигант, или, точнее, преждевременно воспламенило протозвезду. Прадоры потеряли свой главный судостроительный завод, тридцать восемь дредноутов и множество других кораблей и станций в округе.

– Взорвало? Воспламенило? Как?

– Мы бросили туда защищенные врата телепорта, а врата на противоположном конце установили перед потоком выплюнутых вращавшейся черной дырой астероидов, которые неслись на скорости, близкой к световой.

– А почему я никогда об этом не слышал?

– Из выполнявших миссию не выжил никто, и государственные ИИ не хвастались.

– Угу, конечно, – фыркнул Флейт.

– В любом случае, это произошло уже после твоего времени, – добавила Рисс. – Сейчас здесь часто прячутся прадоры – место удобное, на самой границе Погоста. Хотя, конечно, не такое тайное, как они полагают.

Окно, открывшееся поверх яркой картинки, выдвинуло в центр внимания нечто, парившее над ядовито-желтой планетой. Теперь я разглядел около тридцати кораблей незнакомой конструкции: продолговатые золотистые капли с темными, растянутыми вдоль всего судна пазами.

– Королевский Конвой, – объяснила Рисс. – Каждый из кораблей длиной в три километра.

Я медленно выдохнул. Случалось мне – в процессе поисков информации на Погосте – натыкаться на слухи о прадорском Королевском Конвое. Они были скрытны и замкнуты. Никто не видел их без прячущей все тело брони, и они, точно некоторые людские войска в древности, всегда забирали с собой своих погибших. Они безжалостно подавляли любой мятеж в пределах Королевства, а иногда вторгались на территорию Погоста. Они отличались быстротой, наносили точечные удары и не оставляли после себя титанических разрушений, ставших визитной карточкой прадоров во время войны.

– Они атакуют? Но кого? – удивился я.

Фон почернел, а окно теперь показывало другие объекты – их-то я сразу узнал, и по спине побежали мурашки. Восемь устаревших прадорских дредноутов висели в вакууме глубокого космоса.