Татьяна Иванова - Когда играют все [СИ]

Шут бросился перед ней на колени, поцеловал ей руку и, не сказав больше ни слова, выбежал из комнаты. Через несколько секунд внизу хлопнула входная дверь.

— Как я понимаю, обо мне лучше не говорить, — сказал Сид с такой горечью, с какой он давно не говорил с Фенеллой. — Интересы страны куда важнее моих. Сердце короля куда драгоценнее моего.

— Нет, ты не понял, — Фенелла вскочила, подошла к своему жениху, положила руки ему на плечи, опустив голову так, чтобы он не видел ее изуродованного лица. — Адрон говорил о сердечной привязанности, о чувстве вины, но не о страстной любви. Кажется, вид моей страшной рожи навсегда исцелил душу Боэланда от страсти ко мне. Я вернусь ко двору, чтобы женить короля. Теперь я тоже играю.

— Ох, любимая, — как-то испуганно сказал Сид, видимо, оценив перспективы, и крепко ее обнял.

А после полудня телеги с досками все с тем же грохотом и треском поехали из центра столицы обратно. Его величество отменил строительство эшафотов.

Над Ахеной моросил мелкий зимний дождик, но Фенелла все равно вышла прогуляться по побережью рядом с городом. Ее ожоги зажили, но тонкой кожице, образовавшейся на лице, требовался, по мнению Сида, морской воздух, смешанный со смолистым ароматом соснового леса. Ахена подходила идеально.

Девушка медленно шла вдоль берега моря. Слева на берег накатывали волны вполовину человеческого роста и с грохотом разбивались о каменистый берег, пена шуршала под сапожками неторопливо идущей девушки. Справа в ветках высоких сосен гудел ветер. Фенелла откинула капюшон и осторожно провела рукой по лицу, стирая мелкие капли дождя с кожи. Было совсем не больно, хотя последние недели лечения превратились в настоящие мучения. Сид привязывал девушке руки к кровати, заживающая кожа зудела невыносимо, во сне больная норовила расчесать почти зажившие ожоги. Но и это оказалось позади.

— Постойте, нам все же надо поговорить.

И с этими словами перед одинокой путницей возник человек в плаще, появился из ниоткуда точно так же, как это делала сама Фенелла. Она прижала руку к груди. Не может быть!

— Вы обещали мне разговор. Помните? На рынке Ахены, — незнакомец откинул капюшон, и девушка вгляделась в его лицо. Такой же человек, как и все. Нос картошкой, между прочим. Только глаза странные, светлые из-за льющегося из глубины света.

— Я сейчас ради вас пребываю в низшей, наиболее грубой форме существования, — как и в прошлый раз, речь незнакомца была какой-то механической. — Кто ваши родители? Скажите, очень прошу вас.

— Отец — уроженец здешней страны, моя мать — пришелица по имени Меланара.

— Меланара? — повторил незнакомец недоуменно. — А! Мелли-иа-наре! Она пропала пару десятков лет назад. Мы до сих пор скорбим из-за того, что ее нет с нами. Она здесь?

— Мама умерла полгода назад.

Несколько минут оба молчали.

— Наша Мелли-иа родила дочь от аборигена планеты, — потрясенно сказал незнакомец. — И умерла, не вернувшись к нам. С этим что-то нужно делать. Мы имеем в Ахене наблюдательный пункт. Сюда часто попадают наши сородичи из-за деформаций структуры э-э-э междупространства. Но Мелли-иа мы не обнаружили. Может быть, и еще кто-то застрял в низшей форме существования и не может вернуться. Не стоит дальше закрывать глаза на все. Виноваты земляне с их «вилкой Дворкина». Мы давно за ними наблюдаем, еще с тех пор, как они вышли за пределы своей планеты, которую они называют «Земля».

— Здесь их называют прогрессорами.

— Да, земляне могут теперь попадать порталами и на дальние планеты, что опасно для всех, но они самоуверенно считают, что несут свет разума. Земляне, кстати о нас знают, они видели следы нашего пребывания на планетах системы своей звезды. Они называют нас «странниками» или «предтечами», кому как нравится.

Фенелла вздохнула, а выдохнуть забыла. Ах вот, они какие, эти самые Странники! И ее любимая мама, значит…

— Когда земляне вышли в свою солнечную систему на межпланетных кораблях — мы покинули планетную систему той желтой звезды, оставив только наблюдателей, — продолжал… ну да, Странник. — Земляне — неприятная цивилизация. Они не ценят жизнь, могут даже нерожденных детей убивать и считать это нормальным. Ну считают — и ладно, их дело. Мы только отодвинулись подальше, — Странник волновался, это чувствовалось даже несмотря на чужие интонации в речи, — но эти их парные порталы, которые они недавно изобрели… Земляне не чувствуют, что гнут, ломают и искажают пути в межпространстве. Они не видят жизни в Космосе, они вообще не чувствуют живого. Могут создавать только неживые машины. Вследствие своего кощунственного отношения к жизни как к феномену, они слепы в этом отношении. И как слепые, дикие звери все разрушают на своем пути. С землянами срочно нужно что-то делать.

— Они разные, эти прогрессоры, — неуверенно сказала Фенелла, припомнив кое-какие сказки Сида о зловещих Странниках, — бывают и неплохие.

— Дело не в том, плохие, или хорошие. Дело в том, что слепые, — совсем по-человечески вздохнул Странник. — Придется, видимо, с ними встречаться… Но давайте поговорим о вас, вы несете в себе нашу генетику. Как вас зовут?

— Фенелла. Это местное имя. Простите, а как мне к вам обращаться?

— Зовите Дауредом. Подойдет. Понимаете, Фенелла, наши способности, способности ваших родичей, развиваются с детства в общении с единоплеменниками. Вы были этого долгое время лишены, к сожалению. Генетика у вас повреждена к тому же. Поэтому вам доступна только низшая форма существования людей, подобных нам. И все же, пойдемте со мной, я должен проверить в каком именно состоянии находятся в вас программы перехода в другие формы.

Фенелла чуть было не подчинилась, но в последний момент опомнилась. Никуда она с опасным незнакомцем, да и еще Странником, не пойдет. К тому же, незнакомец, очевидно, неплохо воздействует на психику. Мама рассказывала, что не всем ее сородичам стоит слепо доверять, именно из-за их умения воздействовать на подсознание людей.

— А вы неплохо сопротивляетесь, — неожиданно с уважением отметил Дауред. — Но это сейчас лишнее. Я действительно наблюдатель от своего народа на этой планете. Возьмите, вот…шагните сами.

И он протянул девушке картину-ключ. Ту самую картину с башней, горящей бело-фиолетовым сиянием, которую так и не удалось найти Меланаре.

Фенелла вздохнула, выдохнула и шагнула в долгожданный мир, в родной мир своей матери.

Башня на площади, выложенной светлым камнем, действительно сияла светом небесной молнии. Ровно полминуты сияла, потом в светлом огне возникли красные всполохи. Сама площадь неуловимо потемнела.

— Вот видите, Фенелла, — сказал курносый Дауред, появляясь рядом с девушкой. — Вы здесь чужая, наш мир защищается от вас. Пойдемте со мной, как бы хуже не стало. Я посмотрю, что вы из себя представляете, и в любом случае, внесу вас в реестр. В следующий раз вы сможете свободно переместиться на «Площадь встреч».