Пол Андерсон - Зовите меня Джо [сборник litres]

Риордан выстрелил, но промахнулся. Крига повернулся и бросился наутек. Человек припал на одно колено, тщательно целясь в серую фигуру, карабкавшуюся по ближайшему склону.

Маленькая песчаная змейка скользнула по ноге человека и обвилась вокруг его запястья. Ее слабеньких сил хватило как раз на то, чтобы отвести ствол в сторону. Пуля прожужжала у самого уха Криги, и он скрылся в расщелине.

Он почувствовал предсмертную агонию змейки, которую человек стряхнул наземь и раздавил своим тяжелым башмаком. Чуть позже Крига услышал глухой гул, эхом прокатившийся по холмам. Человек принес взрывчатку со своего корабля и разнес башню Криги вдребезги.

Он потерял топор и лук. Теперь он был абсолютно безоружен. Не было даже убежища, где он мог бы дать последний бой. И ведь охотник не сдастся. Даже без своих животных он пойдет за ним, пусть и медленнее, но так же непреклонно, как прежде.

Крига рухнул на скальный выступ. Сухие рыдания сотрясали его худое тельце, и закатный ветер плакал вместе с ним.

Он поднял взгляд, посмотрел поверх красно-желтого необъятно огромного заходящего солнца. Длинные тени ползли по пустыне: краткий момент спокойствия перед наступлением стального холода ночи. Откуда-то доносилась мягкая трель мыши-песчанки, эхо несло ее между обточенных ветром скал. Теперь заговорил и терновник. Кусты шептали друг другу на древнем языке без слов.

Пустыня, планета, ее ветер и песок под холодным светом звезд, открытое пространство тишины, одиночества и судьбы, столь чуждой человеку, сейчас вели с ним разговор. Невероятно огромное поле жизни на Марсе, объединившееся в борьбе с жестоким окружением, кипело и в его крови. Когда солнце зашло и звезды расцвели во всей своей потрясающей ледяной красе, Крига снова принялся размышлять.

Он не испытывал ненависти к своему преследователю, но в нем сейчас жила суровая жестокость Марса. Он вел бой за старую примитивную жизнь, за жизнь, полную грез, где не было места чужакам и осквернителям. Эта жизнь была древней и безжалостной, а эта война, как и всякая битва, выигрывалась ли она или проигрывалась, значила очень много, даже если никто не узнал бы о ней.

Ты сражаешься не один, шептала пустыня. Ты сражаешься за Марс, и все мы с тобой.

Что-то шевельнулось в темноте, крошечное теплое существо пробежало по его ладони, маленькая покрытая перьями зверушка, зарывавшаяся в песок и жившая своей маленькой ничтожной жизнью и радовавшаяся ей. Но она была частью этого мира, и сейчас в голосе ее звучала безжалостность Марса.

А в сердце Криги жила нежность, и он мягко прошептал на языке, который, конечно, языком не был:

– Ты сделаешь это ради нас? Ты сделаешь это, сестренка?

Риордан слишком устал, чтобы заснуть. Он долго лежал без сна, думая о том, что не слишком-то это хорошо – затеряться среди марсианских холмов.

Вот и гончая мертва. Неважно, «филину» не ускользнуть. Но все-таки происшедшее заставило его ощутить безграничность, древность пустыни и его собственное одиночество.

Пустыня что-то нашептывала ему. Кустарник шелестел, и нечто неизвестное скорбно выло в темноте, а ветер нес дикий траурный звук над скалами, почти скрытыми в темноте. Ему казалось, что все это каким-то чудом обрело голос, словно весь мир, шепча, угрожал ему в эту ночь. Смутные мысли роились в его голове: сможет ли человек когда-нибудь покорить Марс, не натолкнулось ли человечество на нечто большее, чем оно само?

Нет, чепуха. Глупости. Марс был стар, дряхл и бесплоден, он медленно умирает, погруженный в свои сны. Топот человеческих ног, крики людей и рев разрезающих небо ракет пробудят его – но для новой судьбы, для Судьбы Человека. Когда Арес воздвиг свои острые шпили над холмами Сиртиса, где были вы, древние боги Марса?

Холодно. Мороз крепчал по мере приближения рассвета. Звезды были сгустками льда и пламени, сияющие бриллианты в глубокой кристальной темноте. Время от времени он слышал негромкий треск лопавшегося камня или раскалывавшегося дерева. Ветер успокоился, голос его замерз и замер. Тишина. Пустота. Лишь яркие следы прочеркивавших небо метеоритов, несшихся вниз и разлетавшихся осколками на скальной поверхности Красной планеты.

Внезапно раздался шорох. Он очнулся от беспокойного сна и увидел крошечного зверька, крадущегося к нему. Он потянулся за винтовкой, лежавшей рядом со спальным мешком, – и хрипло рассмеялся. Обычная песчаная мышь. Но это еще раз убедило его в том, что марсианину не удалось бы застать его врасплох.

На сей раз он, однако, не рассмеялся. Звук собственного голоса до сих пор отдавался пустым неприятным эхом в его шлеме. С холодным пронзительным рассветом Риордан был на ногах. Ему уже хотелось покончить с этой охотой. Он был небрит и грязен в своем наглухо закрытом гермокостюме, ему осточертело с усилием глотать жалкие порции воздуха, поступавшие из компрессора, тело его онемело и ныло от изматывающего напряжения. Гончей с ним уже не было, ему пришлось ее пристрелить. Теперь идти по следу придется гораздо медленнее, но он не хотел возвращаться в Порт Армстронг за другой собакой. Нет уж, дьявол побери этого марсианина, он все равно снимет с него шкуру!

Позавтракав и немного подвигавшись, он почувствовал себя лучше. Тренированный взгляд скользнул по следу марсианина. Кустарник и песок покрывали все, даже на скалах был тонкий налет пыли. «Филин» не сможет идеально скрыть свой след. Усталость, да… и такая работа надолго задержала бы марсианина. Риордан перешел на легкий ровный бег.

Полдень застал его на возвышенности, среди холмов и острых скальных пиков, устремленных в небо. Человек продолжал двигаться, уверенный в своей способности измотать добычу. Дома, на Земле, он не раз гнал оленя – день за днем, пока сердце зверя не сдавалось и он не падал, в бессильной дрожи ожидая приближения охотника.

Сейчас след был четким и свежим. Он напрягся, поняв, что марсианин где-то поблизости.

Четкий след. Слишком четкий! Не заманивают ли его в очередную западню? Он перехватил винтовку поудобнее и стал двигаться осторожнее. Нет, у этой твари не хватило бы времени…

Он поднялся на гряду и посмотрел вниз на мрачный фантастический ландшафт. У самого горизонта виднелась темная полоска – граница его радиоактивного барьера. Дальше марсианин не смог бы пойти, а если он побежит обратно по собственным следам, у Риордана появится прекрасный шанс его увидеть.

Он включил мегафон, и рев его голоса разорвал царившую тишину:

– Ну давай же, «филин»! Я все равно доберусь до тебя, так что лучше выходи и покончим с этим!

Эхо подхватило его голос, и он заметался между голых скал, дрожа под медным небосклоном. Выходи, выходи, выходи!..