Джон Скальци - Разорванное пространство [litres]

То, что ее не считали приятным человеком, Надаше нисколько не волновало. Это было уделом других, не обладавших властью и не строивших планы ее получить. Надаше не помнила, чтобы ее считали приятной в общем смысле этого слова. Вежливой? Определенно. Почтительной? Когда это было уместно или необходимо. Приятной? Нет. Подобное она воспринимала как отречение, как признание собственного поражения. Как нечто присущее просителю, а не вышестоящему или, по крайней мере, равному.

«Возможно, будь ты приятным человеком, ты бы уже вышла замуж за имперо и во всем этом не было бы нужды», – заметил ее внутренний голос, звучавший почти так же, как голос ее матери. Надаше прочили в невесты Реннереду Ву, кронпринцу Взаимозависимости, но этому не суждено было сбыться, поскольку оказалось, что Реннереду нужен не столько партнер, сколько покладистая подстилка. Приятная, покладистая подстилка. Надаше на многое была готова, чтобы стать супругой имперо, но не на такое. Так что у них ничего не вышло, и, возможно, это не понравилось ее матери, но затем та убила Реннереда, повредив его гоночную машину, а потом пыталась свергнуть нынешнюю имперо. Так что вряд ли ее матери стоило читать лекции насчет того, что значит быть приятным человеком.

В итоге слово «приятный» отсутствовало в личном словаре Надаше. Но слово «высокоморальный» там имелось. Надаше понимала, что убийства людей и организация переворотов не относятся к числу признаков высокоморальной личности, по крайней мере сами по себе, но искренне верила, что все ее поступки имеют определенный контекст. В первую очередь – контекст семейства Нохамапитан, объективно принадлежавшего к самой лучшей породе, не из каких-то странных евгенических соображений, но из-за влиятельности и значимости семьи и ее дома с самых первых дней Взаимозависимости, когда Нохамапитаны стали одним из первых семейств, объединившихся с семейством Ву.

Семейство Ву, и в частности императорская династия, не раз сбивалось с пути – собственно, именно такова была проблема с нынешней имперо, которая, если бы не несчастный случай (скажем так, в кавычках), в лучшем случае стала бы среднего уровня ученым в какой-нибудь отдаленной системе, вдали от чертогов власти. Именно потому Простер Ву согласился посадить на трон Надаше, зная, что его должен занять человек, у которого хватит смелости на жесткие поступки, а таковых в семействе Ву не имелось, не исключая и его самого. В качестве одного из условий сделки Надаше пообещала стать женой кого-то из Ву и дать своему наследнику эту фамилию, когда все будет решено и появится новая империя, основывающаяся на системе Края.

Кто знает, подумала Надаше, – возможно, она пошла бы даже на это.

Помимо семейства Нохамапитан как такового, имелась также проблема Взаимозависимости и того, чем та в реальности являлась. Грейланд, всю свою жизнь прожившая вне круга общения аристократов и гильдий, считала, что Взаимозависимость равнозначна населявшему ее народу, многоклеточному существу с миллиардами незаменимых клеток, каждая из которых не могла выжить без всех остальных. Смешно и глупо. Спасти каждую клетку этого огромного организма было невозможно, и любые попытки это сделать являлись лишь пустой тратой времени.

Кто-то должен был быть готов пожертвовать телом Взаимозависимости, чтобы спасти самое важное – ее мозг и сердце, аристократов и их монополии, а также гильдии, возникшие для того, чтобы обслуживать тех и других. Тем, что Взаимозависимость вообще существовала, она была обязана Ву, Нохамапитанам и другим аристократическим семействам. Пока существовали они, была жива идея Взаимозависимости и ее структура, которая со временем точно так же преуспела бы на своей новой родине – на Крае.

Именно это было важнее всего. Надаше понимала, опять-таки в абстрактном смысле, что миллиарды людей, которым предстояло погибнуть вследствие коллапса Потока, нисколько не впечатлят ее рассуждения и ее решимость сосредоточиться на аристократии, гильдиях и капитале. Но им в любом случае суждено было умереть – не могло быть и речи о том, чтобы спасти всех или даже самую малую их долю. Надаше не видела никакого смысла в том, чтобы тратить время на пустое беспокойство за их судьбу.

С другой стороны, аристократы, составлявшие меньшинство, понимали значимость своего спасения. Именно они владели большей частью капитала. Будучи прагматиками, они также понимали, что, в то время как подавляющее большинство населения Взаимозависимости погибнет, подобная участь им не грозит, если они согласятся заплатить Нохамапитанам за доступ на Край. Для них это была всего лишь цена, в которую обходилась им возможность вести свой бизнес в новой парадигме.

И таким образом они спасли бы Взаимозависимость. Надаше спасла бы Взаимозависимость.

В конечном счете именно это и являлось проявлением высшей морали.

А если самой Надаше пришлось совершить для этого ряд спорных поступков – что ж, это тоже была цена, в которую обходилась возможность вести бизнес в новой парадигме.

Так что, подумала Надаше, с ней на самом деле все в полном порядке. Она была сильна, высокоморальна и отважна, с чем наверняка согласились бы историки будущего. Надаше всерьез считала себя в чем-то похожей на Рахелу, первую имперо Взаимозависимости. Если отбросить мифотворчество церкви Взаимозависимости и всевозможных подобострастных историков, возникал образ женщины, которой приходилось совершить трудный выбор ради блага всего общества. А сделать этот выбор было необходимо – без него и без Рахелы Первой не существовало бы самой Взаимозависимости.

У Надаше промелькнула мысль, что когда она станет имперо, ей следует выбрать имя Рахела в качестве имперского, чтобы эта связь стала явной, но она почти сразу же отбросила подобную идею. Это выглядело несколько заносчиво, к тому же после того, как новой родиной для Взаимозависимости станет Край, не имело особого смысла смотреть в прошлое.

«Имперо Надаше Первая» вполне бы ее устроило.

Да, для Надаше Нохамапитан все воистину складывалось удачно.

Планшет Надаше звякнул, сообщая, что кто-то из ее персонала просит разрешения войти.

– К вам графиня Рафеллия Майзен-Персо из дома Персо, мэм.

– Прекрасно, – ответила Надаше. – Подготовь все для чаепития, а потом пригласи ее.

– Ладно, первый вопрос. Где я, мать твою?

Сидевший за маленьким столом в маленьком помещении человек, к которому обращалась Кива Лагос, весело взглянул на нее.

– Я думал, ваш первый вопрос будет о том, кто я такой, мать твою.

– Что ж, прекрасно. Кто ты такой, мать твою?

– Я капитан Робинетт.

– Привет, капитан Робинетт. Я просто очарована. Где я, мать твою?