Джон Скальци - Разорванное пространство [litres]

Средства: ее мозг и ее тело. Не лицо как таковое – смотри вышеупомянутые ссадины и отметины, – но все остальное внутри и снаружи работало на полную мощь. Плюс долбаная злость.

Не просто долбаная злость на Надаше Нохамапитан, хотя Кива в самом деле злилась на нее не на шутку. Надаше приказала выстрелить ей в лицо, похитила ее и посадила в чулан на корабле, полном головорезов. Надаше следовало преподать урок, и Киве очень хотелось проделать это лично.

Но больше всего Кива злилась на саму себя. Сения была права: Надаше воспользовалась неосмотрительностью Кивы, которая отправилась на ту встречу с Друзином Вульфом, будучи уверенной, что превосходство на ее стороне и что Вульф и Надаше впишутся в ее план именно так, как она и рассчитывала. Излишняя самоуверенность и недостаточная подготовка привели к тому, что ей выстрелили в лицо, а ее судьба оказалась в руках долбаной Нохамапитан.

Кива подумала о Сении, которая почти наверняка считает ее мертвой, и вдруг ощутила внезапный укол вряд ли знакомого ей ранее чувства жалости, но не к мертвым (каковой могла бы стать она, но не стала), а к живым, вынужденным горевать о мертвых. Ей казалось нечестным, что Сении приходится переживать подобное горе, и, хотя Кива никогда не питала иллюзий, что мир хоть насколько-то честен, это уже выходило за все пределы, вызывая еще большее желание сполна отплатить Надаше.

Да, Кива злилась на чем свет стоит. Злилась на Надаше. Злилась на себя. Злилась из-за Сении. И ее злил корабль, провонявший ржавчиной и спермой, который мчался в сторону долбаного Октоберфеста, что бы, мать твою, это ни означало.

Кива серьезно напортачила. Пора было отыграться за все.

Для этого у нее оставалось пятнадцать дней и чуть меньше нескольких часов.

И Кива взялась за дело.

Марс Клермонт никогда не считал себя подверженным эмоциональным метаниям, но вынужден был признать, что последние несколько дней он всерьез пребывал в расстроенных чувствах.

Прежде всего, он понял, что Кардения – женщина, которую он по-настоящему любит, несмотря на невероятный факт, что она также являлась Грейланд Второй, имперо Взаимозависимости, – ему солгала. Не чуть-чуть, вроде того, что ей якобы нравилось, как он массирует ей ступни, и не всерьез, вроде того, что она изменяла ему с каким-то другим придворным, поскольку была имперо и никто не мог ей помешать. Она солгала ему так, как никогда, поручив ему невозможную задачу – задачу, от которой зависели миллиарды жизней, а в случае неудачи он оказался бы навсегда втоптанным в грязь, – а затем скрыв от него информацию, которой он мог бы воспользоваться, чтобы эту невозможную задачу решить.

Даже сейчас Марс с трудом мог передать гнев и абсолютное, сокрушительное разочарование, которые он испытал, поняв, что совершила Кардения. Не менее оскорбительным показалось ему и обоснование, которое она привела. Марс считал, что просить его найти способ использования эфемерных течений Потока для спасения миллиардов, не предоставив ему научных данных, применявшихся для создания Разрыва, – примерно то же самое, что просить кого-то найти лекарство от крайне заразной болезни, а потом ничего не рассказать ему о микробной теории, все данные о которой случайно оказались под рукой.

Кардения утверждала, что в последний раз, когда люди обладали этими знаниями, они почти полностью уничтожили сами себя, в конечном счете оказавшись в той же ситуации, что и сейчас. Вряд ли Марс мог против этого возразить, но заявил, что это было раньше, а теперь обстоятельства изменились и никто из тех, кто сегодня будет работать с этими данными, не окажется настолько глуп, чтобы воспользоваться ими в тех же целях. В ответ Кардения рассмеялась ему в лицо, и в этот миг угасла некая частица его любви к ней.

Они спорили и ссорились, и Марс наговорил ей много чего непростительного, прежде чем выбежать за дверь и уединиться в своем холостяцком жилище размером примерно с половину личной ванной комнаты Кардении. Пока он пребывал в душевном смятении, Кардения отправилась пообщаться со своими предками, или чем там она еще занималась в Зале Памяти. Марс собирался немного поработать, но вместо этого раз за разом прокручивал в голове подробности ссоры, уделяя особое внимание тому моменту, когда Кардения рассмеялась ему в лицо.

Он ожидал, что чем больше будет прокручивать в голове этот момент, тем больше будет злиться, но на самом деле его охватывала все бо́льшая тоска, граничившая с депрессией. Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять – дело вовсе не в том, что он был не прав, просто Кардения тоже была не права и, возможно, даже в большей степени, чем он. Будучи ученым, он, честно говоря, не отличался особой проницательностью в отношении людей. Он никогда бы не злоупотребил подобным образом данными о Разрыве и не мог представить, что так мог бы поступить кто-то из ученых, с которыми он работал. В конце концов, перед ними стояла задача спасти Вселенную.

Однако он забыл о том, что Кардения – еще и Грейланд и что ей ежедневно приходится сталкиваться с приспособленчеством и политической изворотливостью мира, в котором она жила, со множеством людей, которые чего-то от нее хотели или с радостью бы что-то от нее получили, с подавляющим осознанием того факта, что есть люди – даже не просто люди, а целые группировки, – которые, не раздумывая, убили бы Грейланд, чтобы та не мешала их собственным эгоистичным целям.

Кардения – подруга Марса, которую он любил, – была мила, добра, неуклюжа и слегка глуповата. Грейланд Вторая, имперо Взаимозависимости, не могла позволить себе ничего подобного. И это была одна и та же женщина. Когда он обращался со своими наивными словами к Кардении, над ним смеялась Грейланд, поскольку знала, что к чему.

Даже осознав природу их спора, Марс не почувствовал себя лучше – более того, он почувствовал себя намного хуже. Настолько, что ему стало ясно: нужно пойти и извиниться перед Карденией, несмотря на всю обиду за то, что она не дала ему данные о Разрыве.

Приняв решение, Марс ополоснул лицо и уже собирался вернуться к Кардении, чтобы пасть перед ней ниц, но тут ему позвонила Сения Фундапеллонан, сообщив, что Киву Лагос убили в парке Аттавио Шестого.

Марс воспринял новость как удар под дых. Он почти не видел Киву с тех пор, как прибыл на Ядро и у него возник роман с Карденией; у Кивы же почти все время было занято управлением делами дома Нохамапитан, а с недавнего времени новыми отношениями с Сенией. Но Марс с любовью вспоминал их путешествие на Ядро и проведенное вместе время, а также высоко ценил тот факт, что Кива стала одним из надежных союзников Грейланд как раз тогда, когда та крайне в них нуждалась.