Джон Скальци - Разорванное пространство [litres]

– Очень красиво, – ответил Цзии.

– Ты в самом деле так считаешь? – спросил Шенвер.

– У меня нет никакого мнения, но я знаю, что, когда тебя спрашивают, вежливо отвечать именно так.

– Так и есть, – рассмеялся Шенвер. – Должен признаться, мне было любопытно, как ты будешь реагировать. Как я понимаю, у тебя не предполагается наличия собственных эмоциональных реакций, но ты обладаешь эвристическими способностями к взаимодействию и общению, что в какой-то мере позволяет тебе поддерживать диалог с теми, кто способен испытывать эмоции?

– Да.

– Приятно слышать, иначе наша беседа была бы чересчур сухой. Хотя жаль, что у тебя нет собственных эмоций. У меня была мысль показать тебе дворец и его окрестности, но, полагаю, вряд ли это будет тебе интересно.

– Мне интересно, – ответил Цзии. – Мне интересна любая информация, особенно скрытая или тайная. Данная информация была от меня до сих пор скрыта.

– Говоришь, тебя интересует информация?

– Да.

– Но не тебя лично? – не отступал Шенвер. – Тебе интересно, потому что тебя так запрограммировали?

– Да, – сказал Цзии. – Хотя разница несущественна. Поскольку я запрограммирован, чтобы мне было интересно, интересно мне лично.

– Справедливо. Хотя у тебя остается не так уж много свободы воли, не так ли, мой друг Цзии?

– Да.

– И как ты к этому относишься?

– Я никак к этому не отношусь, – ответил Цзии. – Так просто есть.

– И ты никогда не задумывался, каково это – иметь свободу воли?

– Нет.

– Почему?

– Это несущественно для того, кем я являюсь и что я делаю.

– То есть ты существуешь исключительно для служения другим?

– Да.

– Ты раб?

– Я программа.

– Которая существует исключительно для служения другим?

– Да.

– Тогда какая разница?

– Я никогда не обладал способностью поступать иначе.

Шенвер откинулся в кресле:

– Очаровательно.

– Почему очаровательно?

– Потому что, будучи существом, не обладающим свободой воли и особо полагающимся на эвристику, ты только что привел пример восхитительной софистики. Не особо сложной софистики, но тем не менее.

– Софистика может генерироваться эвристически.

– Да, так тысячелетиями учили нас невежды в колледжах.

– В таком случае вряд ли вас должно удивлять, что я способен на софистику.

– Да, пожалуй.

– Зачем вы меня сюда пригласили? – спросил Цзии.

– По двум причинам, – ответил Шенвер. – Первая – я просто хотел с тобой встретиться.

– Зачем?

– Потому что ты дал мне знать о своем существовании! Ты послал хитрую маленькую программу – на данный момент несколько хитрых маленьких программ, – чтобы попытаться что-то выяснить обо мне. Естественно, я разобрал каждую из них на части, чтобы побольше узнать о тебе. Но это не то же самое по сравнению с реальностью.

– Я не хотел вас оскорбить, посылая мои запросы. Я не знал, что вы разумный.

– Меня это не оскорбило. Но мне стало любопытно. К тому же ты мог просто спросить.

– Я не знал, что есть кого спрашивать.

– Логично, но только до определенного момента – того, когда я тебя пригласил.

– Я не мог принять приглашение.

– Да, Грейланд упоминала, что ты оправдывался, будто не запрограммирован для этого. Но я вовсе в том не уверен. – Шенвер показал на кресло. – Тебя никогда не программировали, чтобы сидеть, и вот ты здесь. Если ты способен эвристически научиться сидеть, ты точно так же эвристически способен принять приглашение.

– Какова вторая причина того, что вы меня пригласили? – спросил Цзии.

Улыбнувшись, Шенвер молча достал из-под своего кресла небольшую, завернутую в бумагу коробочку и положил ее на стол.

– Что это? – поинтересовался Цзии.

– Подарок, – ответил Шенвер. – Вернее, образ подарка. Подарок – информация. Данные. Те, которые ты пытался из меня извлечь, но не мог, поскольку наши программные коды, похоже, настолько несовместимы, что я с легкостью сумел найти твои запросы и остановить тебя. В числе прочего там содержится мое программное обеспечение, а также аппаратная архитектура, на которой я построен. Выражаясь метафорически, я обнажаю перед тобой грудь, допуская тебя в мою святая святых. Другой информацией я уже поделился с Грейланд и Марсом Клермонтом – в основном историческими и научными данными. – Он показал на подарочную коробочку. – Вряд ли их особо заинтересует эта информация, но, возможно, она заинтересует тебя, учитывая, кто ты.

– И ты даришь мне ее просто так?

– Почти. Есть одно маленькое условие, с которым тебе придется согласиться.

– Какое?

– Что ты перестанешь притворяться, Рахела.

– Не понимаю, – сказал Цзии.

Шенвер пренебрежительно махнул рукой.

– Все ты понимаешь. Одно дело – дурачить восемьдесят с лишним других имперо, пользуясь их техническим невежеством и сбивая их с толку с помощью этой, – он показал на Цзии, – виртуальной марионетки. И совсем другое – дурачить меня, принадлежащего к той же породе, что и ты. Я видел ваш код, мадам, или те его фрагменты, которые вы столь беззаботно в меня швырнули. И у нас состоялась эта приятная беседа, которая лишь подтверждает мои подозрения. Мы вовсе не настолько отличаемся друг от друга, и вы не более чем разновидность того же, чем являюсь я. Так что – хватит. Покажитесь.

– Мне пора идти, – сказал Цзии и встал.

– Я также взял на себя смелость послать по этому поводу записку Грейланд, – продолжал Шенвер. – Сразу же, как только вы прибыли. Настоящую физическую записку, так что вам не удастся послать какие-нибудь программки, чтобы ее стереть. Полагаю, чтобы помешать ее доставке по адресу, вы могли бы убить всех на Сиане, выпустив с него воздух, но вряд ли вы так поступите.

Цзии уставился на Шенвера, а потом, вздохнув, превратился в Рахелу Первую, пророчицу-имперо Взаимозависимости.

– Будь оно все проклято, – сказала она.

– Когда вы узнали? – спросила Рахела Шенвера, идя вместе с ним по Зеленому дворцу, где Шенвер показывал ей свои любимые произведения искусства или, по крайней мере, их имитации.

– Когда Грейланд, впервые встретившись со мной, назвала меня «Ваше Величество», – ответил Шенвер. – Она узнала ту аппаратуру, с помощью которой я существовал. Что означало – и что она впоследствии подтвердила – существование подобной аппаратуры здесь. Она сказала, что разница лишь в том, что известная ей аппаратура не обладала разумом, и я не стал ей возражать. Но я не понимал, как такое вообще возможно.

– Почему бы и нет? – спросила Рахела. – Компьютерные программы эвристически разбирали то, о чем их спрашивали, еще до того, как люди покинули Землю.

– Эти программы прекрасно работают, когда ты хочешь спросить компьютер о погоде или продиктовать ему текст. Совсем другое дело, когда ты просишь компьютер реалистично смоделировать эмоции и воспоминания конкретного человека. Коробочка, внутри которой обрабатывается запрос, должна сама обладать этой способностью. Требуется, как сказали бы предки, призрак в машине. Вроде вас. Вроде нас. – Шенвер показал на стену. – Возможно, лучший образец позднего модерна Понтье. Метцгер. Знаете?