Борис Руденко - Остров, которого нет

Пока мы смотрели на Ежика, серые точно так же, все вместе, хлопотали вокруг своего обессилевшего соплеменника. Видимо, этот случай был намного легче, потому что через несколько минут больной довольно уверенно поднялся на ноги и направился в мою сторону. Я ждал, призвав на помощь всю свою выдержку. Серый приблизился, обдав меня волной тошнотворного запаха. Наверное, я сильно побледнел — в глазах моих товарищей я увидел всплеск тревоги. Но бледность была единственной реакцией, не думаю, что серые способны были ее уловить.

Суставчатая рука осторожно коснулась моего плеча.

— Суи. Саус-си. Сеау. — Вот что я услышал.

Серый пошевелил перед моим лицом длинными пальцами и совершенно человеческим жестом указал вначале на Ежика, а потом в сторону леса. Я ждал, сохраняя полную неподвижность. Серый еще раз показал на спящего Ежика, потом на каждого из нас, потом обвел круговым жестом кучку своих единоплеменников и вновь протянул руку к лесу.

— Он хочет, чтобы мы вместе с Ежиком пошли с ними, — подсказал из-за моего плеча Игорь, хотя все и так было предельно ясно.

— Думаете, мы должны идти? — с сомнением протянул Вартан.

— Они этого хотят, — тихо сказал Игорь.

— Что скажете, Профессор? — повернулся ко мне Вартан. — Ведь это вы наш главный аналитик.

Но говорить мне было совершенно нечего и в том я не стыдился признаться. Слишком мало информации для оценки. Вся ситуация представлялась мне чистым листом или же функцией многих переменных, закон поведения каждой из которых не поддавался даже приблизительному анализу. Я аналитик, прогнозист, а не ясновидящий или предсказатель. Я оперирую фактами, а не предчувствиями, а интуиция для меня всего лишь дополнительный, отнюдь не самый главный инструмент в построении сложной конструкции окончательного вывода. Впрочем, существование реальных предсказателей будущего для меня всегда оставалось вопросом весьма спорным. Я никогда не верил, что они есть. К тому же в настоящий момент моя интуиция молчала.

— Как мы его понесем? — спросил Вартан.

— Мы сделаем носилки, — сказал Костя.

Однако нашего вмешательства не потребовалось. Серые поняли, что мы согласны, и все сделали сами. Четверо из них с неожиданной для меня легкостью и осторожностью подняли Ежика и направились к лесу. Я видел, что ноша их совершенно не тяготит. Впечатление физической хрупкости серых оказалось весьма поверхностным.

Наш отряд втянулся в лес. Серые Бежали друг за другом по одному, исключая носильщиков Ежика. Все они двигались очень быстро и, как мне кажется, могли бы идти еще быстрей, если бы не сдерживали темпа из-за нас, хотя мы не жалели сил, чтобы не отставать. Как мы ни спешили, я все же находил возможность периодически сверять наш путь с компасом и нашел, что маршрут оказался чрезвычайно извилист. Серые то и дело меняли направление, будто в намерении сбить со следа возможных преследователей. Мы углублялись в лес все дальше, и я ни разу не видел ничего похожего на тропинки — серые не нуждались в них, лес был их домом и не таил загадок для своих коренных обитателей.

Однажды мы сделались свидетелями странного события, на которое серые не обратили ни малейшего внимания. Справа из почвы неторопливо вылезла безглазая голова огромного белого червя. Обхватить его не смог бы взрослый мужчина. Приподнявшись примерно на полтора метра, червь изогнулся под углом девяносто градусов и плавно заскользил над землей, перегородив нам дорогу словно шлагбаумом. Мы инстинктивно схватились за оружие, но так и не стали его вынимать, потому что серые не показывали никаких признаков беспокойства. Они просто стояли и ждали. Тело червя тем временем вытягивалось из земли все больше, а потом голова вновь согнулась и ушла в землю. Движение тела продолжалось еще несколько секунд, а потом все кончилось. Серые тут же отправились дальше, безо всякой опаски перебираясь через замершее в неподвижности существо, словно через трубу теплосети. И только тогда я сообразил, что перед нами вовсе не животное, а странное растение, подобно тем, на которые мы недавно натолкнулись в лесу.

Я увидел, как осторожно серые передавали друг другу через гигантский корень носилки с Ежиком, и внезапно почувствовал к ним нечто большее, чем благодарность. Сейчас, кроме судьбы Ежика, меня довольно сильно беспокоила проблема предстоящего общения. Если Игорь не поможет, нам вряд ли удастся понять во что мы, собственно, вляпались. Чтобы изучить чужой язык хотя бы на бытовом уровне, нормальному человеку требуются месяцы. И то при условии, что он общается с такими же, как он, людьми. Серые напоминали людей лишь отдаленно, и у нас не было столько времени в запасе. Только один из нас — Ежик — возможно, не испытывал никаких трудностей в общении с серыми, но он тоже был не вполне человеком, а теперь и подавно ничем не мог помочь.

Я поравнялся с Игорем.

— У тебя что-нибудь получается?

— Только на уровне самых общих эмоций. Удовлетворение, беспокойство, ожидание. Боюсь, большего добиться мне не удастся. Мы слишком разные.

— Тогда что же мы там станем делать? — спросил вечный пессимист Вартан, понявший смысл этого обмена репликами.

— Мы туда идем из-за Ежика, — вмешался Костя, которому, видимо, начало надоедать нытье Вартана. — Неужели ты этого еще не понял?

— Понял, понял, — проворчал Вартан, сообразив, что пришла пора отступить.

Серые внезапно ускорили шаг, и наша короткая полемика прекратилась: на бегу даже думать невозможно, не то что разговаривать. К счастью, передвигаться в таком темпе пришлось недолго. Через несколько минут мы увидели деревню.

— Это твой храм, Муса? — иронически поинтересовался Джамал, закончив рассматривать в бинокль открывшееся пространство.

Они стояли на границе леса и равнины — огромной, бескрайней, соединявшейся на горизонте с небом, покрытой высокой травой, из которой кое-где поднимались небольшие компактные группы деревьев.

— Сейчас ты очень зоркий, Джамал, — смущенно огрызнулся Муса. — А у меня были только глаза, я видел то, что можно увидеть отсюда без бинокля.

Поселок, центральным строением которого было то самое, что так поразило воображение Мусы, располагался на равном удалении от окружающих его рощиц. Муса ошибся, приняв это здание за храм, хотя ошибка была извинительна. С расстояния километра белый купол с четырьмя стройными башенками по периметру действительно выглядел очень похожим на масджид святого Руни в Калибе, хорошо знакомый и Мусе, и Ибраю. Но тщательно изучив постройку в бинокль, Ибрай понял, что это не так. Башенки не имели площадок на своих вершинах и явно не предназначались для призывов к молитве. Основное здание, увенчанное куполом, казалось совершенно монолитным, Ибрай не сумел разглядеть в нем ничего похожего на вход или окна. Вокруг этого странного здания довольно беспорядочно располагались строения поменьше — с десяток прямоугольных коробок, похожих на сборные жилища-времянки, цилиндрические конструкции, лежащие на боку или установленные на основание. На полностью очищенной от травяного покрова площадке происходила оживленная деятельность. Ползали какие-то строительные механизмы, несколько десятков человек в одинаковой желтой униформе возились около решетчатых ферм непонятного назначения, видимо, занимаясь монтажом.