Лили Брукс-Далтон - Полночное небо [litres]

– Я все время вижу один и тот же сон. Кухня моей матери в Калькутте. Вначале все размыто, я узнаю лишь цвета и ароматы специй. Потом появляются братья: садятся напротив, пихают друг друга локтями, уплетают рис и бобовый суп. Затем я вижу родителей. Они сидят во главе стола, пьют чай масала и с улыбкой смотрят на нас троих. Всегда один и тот же сон, снова и снова. Мы просто сидим за столом и едим. А потом все исчезает. Внезапно я понимаю, что никого со мной нет, что я совсем одна. И просыпаюсь. – Деви глубоко вздохнула. – Все так чудесно начинается, а потом я оказываюсь здесь и понимаю, что никогда их больше не увижу. Я не знала, что сны могут причинять такую боль.

Позже, когда подруги погрузились в сон, они придвинулись ближе друг к другу, словно это могло придать им сил. Проснувшись, Салли увидела, что Деви тихо плачет в подушку, – и сразу вспомнила свою дочку. Люси порой прибегала среди ночи, увидев страшный сон, – такая маленькая и теплая, в смешной фланелевой пижаме. Салли помнила разгоряченное, вспотевшее личико, дрожащее дыхание. Но как ей удавалось успокоить дочку, вспомнить не могла. Это Джек каждый раз относил Люси обратно в кроватку.

Салли прижалась к Деви и тоже заплакала.

Деви почти мгновенно вызвала у Салли симпатию, когда они познакомились в Хьюстоне. Она была тихоней; маленький рост и огромные темные глаза делали ее похожей на ребенка – юной, невинной и немного загадочной, ведь за хрупкой внешностью скрывался глубокий аналитический ум. Когда начались подводные тренировки, Салли застала Деви под одним из кранов, которые погружали астронавтов в бассейн, а потом из него вытаскивали. Девушка задумчиво изучала подъемный механизм. Тэл и Тибс находились под водой, тренировали выход в открытый космос – «внекорабельную деятельность», или «ВКД», – а женская часть коллектива дожидалась своей очереди.

– Ну надо же! – Деви удивленно рассмеялась.

– Ты о чем? – не поняла Салли.

– У отца на складе такой же подъемник. Один в один. Расскажу ему – вот он обрадуется, что выбрал именно этот!

Поверхность воды пошла рябью, всплыла и лопнула гроздь пузырьков. В глубине, освещенная прожекторами, мерцала модель корабля «Этер» в натуральную величину. У края бассейна мягко колыхались отражения флагов, вывешенных на стене; цвета разных стран то скручивались в спирали, то расходились обратно. Салли вгляделась в глубину и увидела, что один из астронавтов всплывает на поверхность. Два помощника-водолаза прицепили к его громоздкому скафандру крюк подъемника, и механизм у них над головами зарокотал. Пока Салли наблюдала за людьми, Деви опять засмотрелась на машину.

– Ну надо же! – произнесла она снова.

Когда голова Тэла в белой скорлупе шлема показалась над водой, Салли наконец-то выдохнула, сама не заметив, что задерживала дыхание.

Корабль все еще пересекал пояс астероидов, до возвращения домой оставались долгие месяцы, и члены экипажа начали потихоньку погружаться в себя. Все, кроме Тибса. Он терпеливо помогал Деви с работой, хотя она спала все меньше, отчего ей становилось сложнее сосредоточиться. Иногда ему удавалось отвлечь Тэла от приставки и отправиться с ним за овощами в коридор-теплицу. Иванова Тибс навещал в лаборатории, интересовался его работой, приносил еду с обеда. Салли с любопытством наблюдала за тем, как ведет себя Тибс: стоит ему побеседовать с Харпером – и тот воспрянет духом, приосанится. Тибс был полон сил и надежд, но, увы, одинок в своем рвении. Не в силах защитить коллег от самих себя, он старался хоть как-то помочь. Он лучше остальных понимал, что происходит.

Однажды утром, когда искусственное солнце взошло над «Маленькой Землей», Салли допивала остывающий кофе, а напротив сидел Тибс с книгой «Левая рука тьмы» – свободное время он обычно проводил за чтением. Рядом никого не было: одни еще спали, другие работали в зоне невесомости, однако Салли все равно заговорила шепотом. Она спросила у Тибса, как погибли его родные. В общих чертах он уже рассказывал, но сейчас она хотела услышать совсем не о чудовищной автокатастрофе, а о чем-то ином, для чего не могла подобрать слов. Тибс загнул уголок страницы и положил книгу на стол.

– Почему ты спрашиваешь?

– Я просто хочу понять… – Салли осеклась, испугавшись пронзительной нотки отчаяния, прокравшейся в ее голос. – Хочу понять, почему ты здесь, с нами. Как ты выстоял, почему не впал в отчаяние.

Тибс молча посмотрел на нее, провел рукой по коротко стриженным волосам. Седина взбиралась от висков к макушке, словно серебристый плющ по кирпичной стене. Еще немного, и вся голова станет белой как лунь. Зато его щеки были гладкими. Остальные мужчины уже перестали бриться, постепенно обрастая щетиной и принимая запущенный вид, – только не Тибс. Лица его коллег осунулись и помрачнели, а Тибс как будто не менялся вовсе.

Он улыбнулся, показав щелочку между передними зубами.

– Я здесь, потому что идти больше некуда. И я не сразу с этим смирился, Салли. Я чувствую то же, что и ты. Я словно разбит на кусочки. Только держу эти кусочки отдельно. Не знаю, как еще объяснить: лучше не смешивать осколки вместе, а брать всякий раз по одному. Вы скоро тоже так научитесь.

– А если нет?

– Ну, значит, так тому и быть, – пожал плечами Тибс.

Его голос – густой, басовитый – походил на рокот центрифуги. Южноафриканский акцент звучал плавно и округло, слова лились подобно музыке.

– Такие вещи каждый переживает по-своему, – продолжал он. – У тебя получается неплохо. Только ты начинаешь уходить в себя – и вдруг тут как тут, задаешь мне вопросы. Знаешь, что помогает лично мне? Когда я чищу зубы, я думаю только о щетке и пасте. Меняю воздушный фильтр – и думаю только о нем. Когда мне становится одиноко, я с кем-нибудь заговариваю, и это помогает нам обоим. Мы должны жить в настоящем, Салли. Жить сегодняшним днем. Наши терзания никому на Земле не помогут.

Салли разочарованно вздохнула.

– Ты ожидала услышать другое? – печально улыбнулся Тибс.

– Да нет. Просто… Сложно объяснить.

– Понимаю. – Он кивнул. – Как ученый, ты должна знать, в чем тут дело. Всю жизнь мы изучаем вселенную, хотим ее постичь – но среди знаний бесспорно лишь одно: все в этом мире конечно. Все, кроме времени и смерти. Постоянно держать это в уме нелегко. – Он погладил ее руку. – Однако еще сложнее – забыть.

Гордон Харпер прибыл в тренировочный центр последним из команды – на неделю позже, чем остальные. Он проходил во Флориде курсы подготовки к руководству миссией. Когда он приехал в Хьюстон, остальные уже сдружились и почувствовали себя командой. Харперу уже доводилось руководить астронавтами – раз шесть, не меньше, – но теперь все было по-другому. Он присоединился к коллегам в довольно ответственный момент, когда они, облачившись в скафандры, по очереди погружались в бассейн, чтобы провести ремонтные работы за бортом полноразмерной модели корабля «Этер». Салли тренировалась под водой вместе с Деви. Вынырнув, она увидела Харпера с остальными – он успел поприветствовать старого товарища Тибса и вовсю улыбался шуточкам Тэла, попутно расспрашивая Иванова про статью по геологии.