Лили Брукс-Далтон - Полночное небо [litres]

В космосе оставались и другие скитальцы. Какие-то еще работали, какие-то, навсегда замолкнув, канули во тьму, но «Вояджер-3» был особенным. Он напоминал Салли о том дне, когда она впервые осознала, насколько безбрежен космос. Еще в детстве ее манило великое ничто, – и вот теперь она тоже странница. И лишь воспоминания о начале пути отвлекали от страха перед тем, как он может закончиться.

Они назвали ее «Маленькой Землей» – кольцевую центрифугу, которая неустанно вращалась отдельно от самого корабля и посредством центробежной силы имитировала земное притяжение. На территории кольца располагались шесть спальных ячеек – по три с каждой стороны, разделенные коридорчиком. В каждом боксе кроме койки находилось несколько полок, шкаф для одежды и небольшая лампа для чтения, которую использовали, когда выключалось искусственное солнце. Чтобы уединиться, задвигали плотную штору.

Посреди кают-компании, в ядре центрифуги, стоял длинный стол с двумя скамейками, который можно было сложить и придвинуть к стене. Здесь же находилось скромное подобие кухни, небольшая спортивная зона – велотренажер, беговая дорожка, несколько штанг – и уютный уголок с футуристического вида серым диваном и приставкой для видеоигр. Между диваном и спальными ячейками ютился небольшой санузел; туалетом в зоне невесомости пользовались гораздо реже.

Время, отведенное на отдых, Салли и Харпер обычно проводили за игрой в карты. После целого дня в невесомости было тяжело вновь ощущать вес собственного тела, но астронавтам не стоило отвыкать от земного притяжения. К тому же, гравитация имела свои плюсы: карты спокойно лежали на столе, еда – на тарелке, а карандаш не уплывал из-за уха.

Здесь Салли почти забывала о пустоте открытого космоса, о миллиардах световых лет неизведанного за пределами корабля. Ей начинало казаться, что она снова на Земле, а где-то совсем рядом – рыхлая почва, деревья и синий полог неба.

Харпер с досадой бросил карту на стол. Салли взяла ее – это был трефовый валет – и выложила веером собранную комбинацию.

– Я уж думала, не дождусь, – сказала она с улыбкой.

– Ах ты ж черт! – воскликнул Харпер. – Признавайся, что мухлюешь: не может постоянно так везти!

Они увлеклись игрой в рамми совсем недавно. В начале полета вся команда резалась в покер. Через полгода – после того, как корабль впервые пересек пояс астероидов, – интерес к азартным развлечениям стал потихоньку угасать. Затем коллеги совсем прекратили играть – отвлеклись на исследование лун Юпитера. Лишь когда пропала связь с Землей, и на корабле поселилась тревога, посиделки за картами возобновились, правда, участвовали теперь только Харпер и Салли.

– У тебя сложно не выиграть, – усмехнулась Салли.

Харпер вздохнул.

– Твоя взяла, хитрюга.

Они подсчитали текущие очки, и Салли записала их в блокнот, прямо под бессвязными заметками о показателях радиации на Ио.

Пока она складывала в уме итоговый результат, Харпер пристально на нее смотрел, как будто собирался нарисовать, – от этого взгляда, отмечавшего каждую черточку ее лица, не укрылся и проступивший на щеках румянец. Ей было приятно, что на нее так смотрят, но в тоже время тягостно; кожа будто пылала огнем.

– Продолжим? – предложила Салли, обновив счет в блокноте и не поднимая глаз.

Харпер помотал головой.

– Мне еще час крутить педали. Но завтра я уж точно возьму реванш.

– Мечтать не вредно. – Усмехнувшись, она собрала карты, затолкала их обратно в коробку, а потом придвинула стол к стене. – Только мозги в следующий раз не забудь.

– Ну, Салливан, ты у меня дождешься!

По местному времени наступила ночь. Устроившись в спальной ячейке, Салли решила просмотреть записи, сделанные за день, когда ее взгляд задержался на фотографии, приколотой к стене, и работать сразу расхотелось. Со снимка на нее смотрела дочь, переодетая светлячком на Хэллоуин. Тогда ей было пять или шесть. Костюм смастерил Джек: пара огромных черных глаз, усики, светящееся, набитое ватой брюшко и крылышки из капрона и проволоки. Сейчас девочке уже исполнилось десять, но когда Салли собирала вещи, недавних снимков найти не смогла. У них в семье фотографировал Джек.

Иванов теперь допоздна задерживался в лаборатории – работал все больше, жертвуя сном. Однажды Салли поняла, что уже несколько дней не видела его за обедом. С утра наведавшись в коридор, служивший теплицей, она сорвала для коллеги горсть аэропонических помидоров черри.

– Я принесла тебе перекусить. – Оттолкнувшись локтями от дверного проема, Салли вплыла в лабораторию.

В замке ее ладоней парила горстка разноцветных плодов – красных, оранжевых, желтых. Иванов не поднял головы.

– Я не голоден, – буркнул он, продолжая пристально глядеть в микроскоп.

– Да ладно, не будь букой, – попробовала уговорить его Салли. – Давай я оставлю овощи здесь, потом поешь.

Светлые волосы коллеги под действием невесомости напоминали клоунский парик, поэтому он выглядел добрее и беспечнее, чем обычно. На мгновение Салли забыла, с кем имеет дело.

– Я хоть раз отвлек тебя от работы? – огрызнулся Иванов. Глаза его гневно сверкнули, с губ сорвались круглые капельки слюны. – Ни разу! – рявкнул он и вновь склонился над предметным стеклом.

Едва не плача, Салли вернулась в отсек связи и съела собранные плоды сама. Весь экипаж сейчас был на взводе: к подобной ситуации не подготовит никакая тренировка. Семя раздора между астронавтами уже взошло. Гармония, которую принесло в их небольшой мирок общее дело, оказалась лишь временной оболочкой, и вот она вскрылась, чтобы обнажить хрупкую сердцевину. Режим, установленный Центром управления полетами, постепенно был забыт, а члены экипажа перестали есть, спать и отдыхать по расписанию и действовали теперь как отдельные единицы, а не слаженная команда. Иванов стал нелюдимым и вспыльчивым, часами пропадал в лаборатории. Впрочем, прятался не он один.

Тэл с головой погрузился в мир видеоигр, и хотя сидел он у всех на виду, на диване в центрифуге, его мысли блуждали где-то далеко. Непростая задача обеспечить посадку модулей на Каллисто и Ганимед в свое время привела его в восторг. Затем пришел черед гравитационного маневра вокруг Юпитера. Но когда траектория полета стабилизировалась, а связь с Землей так и не появилась, пилот корабля сделался желчным и подавленным. Когда он перестал получать весточки от своей семьи в Хьюстоне, забыться помогли видеоигры. Разнообразные джойстики, геймпады, игровые ружья и рули приняли удар на себя. Каждый сеанс неизменно заканчивался полетом одного из пластиковых контроллеров через всю «Маленькую Землю» и потоками брани на смеси английского с ивритом, которым вторило звонкое эхо.