Мария Артемьева - Избранные. Космохоррор [антология]

Но все это непохоже на речь. Оно напрямую передает одни и те же, доселе неведомые сигналы каждому из них. Единственная эмоция, кроме страха, что чувствует Михаил — любовь. Эмоция, которая казалось навсегда умерла, после смерти дочери. А еще позже, новое чувство заставило его сомневаться, что он вообще когда-то переживал любовь, что понимал истинное значение этого слова, о котором споры ведутся вечность. Неужели на их долю выпало первыми получить ответ на этот вопрос.

Когда все только начиналось, он внезапно понял, что любит Алису — он с ней был почти не знаком. К удивлению Михаила, когда он сам не веря в то, что делает, заговорил с ней, она ответила взаимностью и проявила нескрываемую симпатию. А через неделю, Михаил понял, что по уши влюблен в биолога — Марию. Но Алису он любить не перестал.

Это нельзя было объяснить ни природной тягой, ни похотливым желанием. К мужской же части экипажа он ощущал братскую любовь, ему казалось, что с окружающими людьми он провел многие годы, преодолел множество невзгод, прошел длинный путь. Они чувствовали к нему то же самое.

Покинув комнату отдыха, Михаил медленно брел по пустому коридору станции, откинув все мысли, он не думал куда направляется, ноги сами вели его. Обнаружил он себя на мостике, глядя на черноту за панорамным иллюминатором.

— Поговори со мной, — прошептал Михаил. — Давай по-простому. Кто ты?

Чернота молчала.

— Давай же! Расскажи! — незаметно для себя его голос поднялся от шепота до крика. — Ты же там, я знаю…

За спиной послышалось тихое шипение. Он развернулся и увидел Алису. Войдя в отсек, она остановилась у ступенек, ведущих к панели управления. Двери за её спиной с тихим шипением сомкнулись.

Девушка смотрела на него влажными глазами, нервно сжимая и разжимая кулаки.

— Что-то случилось? — спросил Михаил. И вдруг понял, что сказал это слишком встревоженно, он ведь может напугать девушку. И с каких пор эти вещи так заботят его?

— Михаил Александрович, — дрожащим голосом сказала она. — Кажется, я смогла кое-что найти.

Михаил встрепенулся, сбежал со ступенек и приблизился к Алисе. Даже сейчас, в этот волнительный момент, он чувствовал с какой силой его тянет к ней. Он хотел прижать её к себе, вдохнуть запах волос, провести пальцами по тонкой коже её шеи. Чертов маразматик! Она тебе в дочери годится!

Михаил тяжело выдохнул. Взял себя в руки.

— Ты смогла понять, как оно общается?

— Не уверена, но, кажется, я что-то нащупала. Могу показать, пойдемте.

Девушка торопливо развернулась и вышла в коридор, Михаил последовал за ней. У своей каюты, она попросила Михаила подождать, юркнула внутрь и появилась через минуту с черной папкой и планшетом в руках.

Они направились в комнату отдыха, где обнаружили скучающего Гену. Тот смотрел на копию картины, висящую на стене: Ремедиос Варо «Тревожное присутствие». Михаил недоумевал, кому пришло в голову повесить в комнату отдыха именно её. Она всегда казалось ему жуткой, но сейчас, бросив на неё мимолетный взгляд, он вдруг понял, что порожденный богатым воображением художницы образ как нельзя кстати передает нынешние чувства всего экипажа. Вспомнилось почему-то детство, поход с отцом в галерею. Не было там Варо, было много непонятных маленькому Мише картин. Он конечно без труда разбирал то, что там изображено, но не мог взять в толк отчего редкие посетители так подолгу смотрят на какой-нибудь лес, некрасивый по мнению мальчика портрет женщины или на бушующее море. Отец много говорил потом об этих картинах, употреблял столько ярких эпитетов. Говорил о любви, страсти, покое и даже любви. Он видел все это в мазках краски на холсте и делился с сыном, который в ответ лишь кивал, делая вид, что все понимает. С возрастом, чувство прекрасного равное отцу в нем так и не выросло. А теперь, взгляни он на те же картины изменилось бы что-то? За последний месяц он стал совсем другим. Они все стали другими.

Он упал в кресло у фальшивого камина, издающего мерзкие потрескивающие звуки, совсем не похожие на те, что должно издавать горящее дерево. Наверное, и в этих щелчках был свой язык, который при желании можно расшифровать.

Гена отвлекся от картины и поприветствовал их, Алису особенно, он поцеловал её в губы, и она конечно не противилась.

Михаил почувствовал только удивление, хотя ждал, что его кольнет ревность, даже попытался вытащить её из глубин, но ничего не вышло. Хуже того, глядя на Гену, он вдруг почувствовал, что тот его лучший друг.

Гена покинул комнату, провожаемый озадаченным взглядом командира. Алиса же уселась напротив, разложила на столе бумаги с какими-то зарисовками и множеством пометок.

Михаил взял со стола грубый рисунок от руки, на котором был изображен человеческий позвоночник, некоторые позвонки были заштрихованы и от них отходили тонкие линии, ведущие к примечаниям, правда почерка Алисы Михаил разобрать не мог.

— Не вчитывайтесь, — сказала она. — Это я для полноты картины, я более подробно покажу на голограмме.

Михаил кивнул, еще раз рассмотрел рисунок и положил на стол.

Алиса, не поднимая головы что-то быстро набирала пальцами на экране планшета, вместе с тем поясняя:

— Я долго думала, как именно мы получаем сигналы. Часто я замечала, что во время особенно сильных, внезапных эмоций по спине пробегает легкая вибрация, думаю, вы тоже это чувствовали.

Михаил кивнул.

Алиса закончила возится с планшетом и в следующую секунду над столом возникла полупрозрачная голограмма в синих оттенках с моделью человеческого скелета. Девушка провела по экрану и модель приблизилась и развернулась. Еще одно движение и вот уже крупно во всех деталях видны отдельные позвонки и межпозвоночные диски.

— Во время одного из сеансов связи с этим, — она сделала особенный акцент на последнем слове, — Я провела процедуру МРТ. Воздействие приходилось вот на эти позвонки.

На голограмме оранжевым загорелись по очереди несколько позвонков.

— В этом порядке, — продолжала Алиса, — На позвонки поступала легкая вибрация, разной интенсивности. Сигналы передавались в позвоночный канал и таким образом достигали спинномозговых нервов и далее мозга.

Голограмма изобразила все сказанное Алисой, но Михаил посмотрел лишь мельком, тут же вернув взгляд на девушку.

— Сигналы повторялись и оказались на деле очень простыми. Всего-лишь двоичный код.

— Ближе к делу, — прохрипел Михаил, снова чувствуя, как трясутся руки.

— Посмотрите.

Поверх модели скелета возникли цифры.

0000111000101100001010110000111

000101111001011100 0001110001011

1000011010000011100010111000101

1100000111000101110000110110 000

1110001011110010110

— Что это?

Алиса вздохнула и посмотрела в глаза Михаилу, затем нажала на экран планшета и цифры сменились словом.