Мария Артемьева - Избранные. Космохоррор [антология]

Любовь.

Михаил тяжело дышал. Голограмма исчезла, но он все еще пялился в то место, где она была минуту назад.

— Нам… Нам это поможет… То есть, мы может отправить это на землю?

— Вряд ли в этом есть смысл.

Они повернулись на голос. В комнате стоял Алексей. Занятый мыслями о неожиданных новостях, Михаил не услышал, как отрылись двери.

— Ты уже в курсе? — спросил он.

— Я ему рассказала, — ответила Алиса.

Михаил перевел взгляд на неё. В этот момент он все-таки ощутил легкий укол. Она рассказала ему раньше, гребанному лингвисту рассказала раньше, чем командиру. Кто еще знает? Может Гена? Может уже и весь экипаж или хотя бы мужская его часть, кому еще доверилась Алиса?

Впрочем, ревностные обвинения ушли так же быстро, как и появились. Алексей приблизился к столу и уселся в свободное кресло.

— Это не имеет смысла, — сказал он. — Они решат, что мы тут с катушек съехали и сами воспроизвели это послание.

— Но это же бред! — Воскликнул Михаил.

— Я с самого начала был против рассказывать что-то земле до тех пор, пока не появится ясность.

— Ну а сейчас? — Михаил встал с кресла и принялся бродить по комнате.

— А что сейчас? — спокойно сказал Алексей. — Сейчас у нас по-прежнему ничего нет.

— Что значит ничего?

— Алиса, скажи ему, — лингвист кивнул в сторону девушки.

— Мы так и не смогли определить откуда исходит сигнал, — тихо сказала она. — Если бы у нас было хотя бы это, но…

— Давайте повторим эксперимент, — не унимался Михаил. — Я готов.

— Постой, — сказал Алексей и тоже поднялся с кресла. Он подошел к Михаилу, взял его за плечи и заглянул в глаза. — Подумай сам, тебе не кажется странным, что некое, чужеродное сознание отправляет нам послания в гребанном двоичном коде, еще и со словом на русском языке?

— У нас не осталось ничего, что можно было бы назвать не странным. Давайте проверим Сэма, — заявил Михаил и отошел от врача.

— Уже, — ответила Алиса.

— И?

— Ожидаемо, у него было Love.

Михаил вернулся в кресло, чертовски хотелось курить, хотя привычка была забыта еще в школьном возрасте.

— Но ведь эмоции самые разные, — сказал он. — Неужели ничего кроме одного слова оно не говорит?

Алиса лишь молча покачала головой.

— Конечно, мы можем провести еще несколько экспериментов, — сказал Алексей.

— Так чего мы ждем?

Алиса вздохнула.

Михаил развел руками.

Алексей молчал.

— Мы можем попробовать, — сказала она.

— Мы должны попробовать, — Михаил вздохнул и запустил руку в волосы. — Кроме себя и Сэма ты проверяла еще кого-то?

Алиса покачала головой.

— Тогда, не вижу проблемы, — Михаил снова поднялся и стал судорожно щелкать пальцами.

— Прекрати, пожалуйста, — прошептал Алексей.

Михаил успокоился.

— Значит, мы имеем дело с языком? — спросил он, посмотрев на Алексея.

Тот молчал.

— В некотором роде, — ответила девушка. — Но мы все еще не знаем кто говорит с нами. Алексей прав, на земле такие данные никому не нужны, вот если бы мы нашли источник.

— Ладно, ладно — Михаил поднял руки. — Проследи за каждым членом экипажа, попроси при первых же… симптомах… сеансов связи бежать в медотсек. Объяви это по громкой связи и дежурь в отсеке.

— Поняла.

Михаил кивнул ей, хлопнул Алексея по плечу и покинул комнату. Он шагал по коридору, прибывая в глубоких раздумьях над новым открытием. Это уже было что-то, но вопросов только прибавилось. Он не заметил догнавшую его Алису до того момента, пока она не окликнула его, заставив развернуться.

— Что случилось? — спросил он.

— Я хотела с вами еще поговорить… наедине.

Михаил засомневался, он сам до конца не понимал причины своих метаний. Его одновременно тянуло к девушке, и в то же время, какая-то часть разума заставляла отказаться от предложения. Просила уйти прочь и как можно быстрее.

— Прежде чем сделать объявление, я хотела настроить оборудование, чтобы оно было готово к работе в случае, если придется срочно подключить контакта.

Контакта. Михаил мысленно усмехнулся этому новому словечку. Все больше ему казалось, что происходящее на корабле больше не подчинено его воле, все сами решают, как им быть дальше. Но что удивительно, в этом он находил одно лишь облегчение.

— Пойдем, — ответил он.

Опасения и в то же время приятные предчувствия овладели Михаилом в тот момент, когда Алиса приглушила свет в медотсеке до минимума. Но обдумать всего он не успел. Девушка кинулась не нему и прижалась своими губами к его губам, затем он почувствовал её горячий язык у себя во рту. Сначала Михаил пытался отстраниться от неё, сказать, что все это неправильно, шептал, что она ошибается, но Алиса не отступала, и вскоре поддался и он.

После долгого, тянувшегося целую вечность и в то же время пролетевшего за мгновение поцелуя, Алиса отстранилась.

Язык не совершенен, но как орудие он всесилен.

— Простите, Миша, — она впервые на его памяти говорила с ним на «ты». — Простите, что не сказала вам первым.

— Ничего, — прошептал он, по-прежнему сжимая тонкое тело в объятьях.

— Почему? — спросил он. — Почему оно передает нам это слово?

— Я не знаю, — она пожала плечами. — Наверное, вы будете смеяться, но у меня есть догадки.

— Не буду, обещаю.

— Глупо звучит, я ведь не верю… — неуверенно ответила она.

— Вы думаете, что это Бог?

— Я не нахожу другого объяснения.

Михаил хмыкнул, и Алиса как будто закрылась в миг. Она не покинула его объятий, но он физически ощутил, как от неё повеяло холодом.

— Ну вот, — с фальшивой обидой сказала она. — Вы не думайте, я никогда не была религиозной, но в этой ситуации. Может… если представить, что он все-таки существует. Может его послание это и есть откровение?

— Алиса… Глас божий? Вы это серьезно?

Она опустила голову.

— Глупость. Я знаю.

Михаил вдруг почувствовал, что еще недавнее непонимание происходящих событий после открытия Алисы кажется ему фальшивым. Словно сегодняшнее объяснение всего лишь выдумка девушки, беспомощная попытка подвести логичное обоснование к происходящему. Все в один миг показалось ненастоящим: чувства Алисы к нему, к Гене, быть может даже к Алексею, передача данных через вибрации в позвонках, его же глупая увлеченность девушкой и необъяснимая братская близость к мужской части экипажа.

— Если это бог, — сказал он. — То он лжец.

— Почему? — спросила она, кладя голову ему на грудь.

— Вы не любите меня.

Она вскинула голову и подняла на него глаза, в них стояли слезы.

— Простите меня, — прошептала она. — Я правда люблю вас, но я и люблю всех остальных. Даже Марину, даже Джесику… Я знаю, так быть не должно…

— Никто не знает, как правильно, — ответил он, прижимая её к себе.