Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

Он обратился к Мурашу, и Рысь перевела:

— Спрашивает, не говоришь ли ты на ихнем.

— А то у них этого всего в бумагах нет… — проворчал Мураш.

Рысь что-то прокурлыкала коротко.

Каллариэль заговорил кусками, давая Рыси возможность пересказать.

— Он говорит, что хочет испортить нам торжество… настроение. В общем, погрузить нас в печаль. Как дополнительное наказание… Мы все попались в ловушку. Правда, он говорит, что главной целью было — захватить царя Умана, это у них не получилось, но зато получилось остальное… Всё было подстроено… Чтобы мы пролили много невинной крови и чтобы об этом стало известно во всех землях. И отныне нас будут проклинать и проклинать… Рохатые уже давно требовали снять облог с Черноземья и убрать колдовскую зиму, теперь из-за нас перестали требовать. Мы все умрём, и память о черноземцах будет самой чёрной. Они уже всё заготовили для этого… предлагает пойти посмотреть.

— Ну, пойдём, — легко согласился Мураш.

На помосте посреди площади громоздилась железная клетка, вокруг толпился народ. Рядом с помостом на тяжёлых козлах стояла рама с натянутым холстом. Ветер вздувал парусом холст — и хлопал им, и хлопал, как заводной.

Рысь и Мураша, одетых в серые плащи с башлыками, вели четверо; каллариэль шёл впереди и сбоку, как бы сам по себе.

Они обогнули помост, обошли холст и сразу увидели всё.

На холсте нарисована была страшная волосатая рожа с приплюснутым носом и узкими тарскими глазками, налитыми кровью. Окровавленная пасть с кривыми грязными зубами раздирала себя в крике. На гонорском и рохатском — надпись: «УРУКХАИ» — и ниже: «Не дразнить, не кормить».

В клетке, одетые в шкурьё, сидели мужчина и женщина. Вернее, мужчина стоял, вцепившись в прутья…

— Беляна, — сказала изумлённо Рысь. И ударила воплем: — Беляна!!!

Все посмотрели на них. Все, кроме той, что сидела за прутьями.

Каллариэль что-то сказал стражам, и Рысь подвели к самой клетке. Мураш пошёл следом, его не удерживали.

Да, Беляна. Волосы сгорели и брови. И в глазах уже не смерть плавает, а тупость, безумие и злоба. Как у дикой свиньи…

Мураш сделал несколько шагов, чтобы увидеть лицо второго. Споткнулся от узнавания.

Это был Мамук. Тысяцкий Мамук. То же безумие в красных глазах, голова перетянута ремнём…

Значит, ходили за припасами. Значит, не зря мы!..

— Пойдём, — сказал Мураш Рыси. Та кивнула.

Они пошли на толпу, и толпа послушно раздалась.

Рысь остановилась на миг, присела. Подобрала с камней полураздавленную мягкую булочку, повернулась — и бросила в клетку, как раз на колени сидящей Беляне. Та подхватила хлеб, вцепилась зубами.

— Вот теперь пойдём, — сказала Мурашу. И усмехнулась.

Они отошли шагов на тридцать, когда сзади закричали.

— Это было бессмысленно, — сказал каллариэль, — не эта женщина, так другая… Таких клеток будет много. В каждом большом городе. А потом их повезут по небольшим…

Рысь уже привычно перевела, и Мураш кивнул:

— Не сомневаюсь.

— Я не понимаю вас, — в голосе каллариэля вдруг прозвучали какие-то человеческие нотки. — вы не просто побеждены, вы уничтожены. Обесчещены навсегда. Но ведёте себя так, словно ничего этого нет…

— Объясни ему, — сказал Мураш — и откинулся к стене. Каллариэль пришёл вместе с ними в их камеру, дверь осталась открыта, за дверью держалась стража.

Он, собственно, не знал, что говорит Рысь. Может, вплетает ему какую-нибудь древнюю легенду. Попробуй им объяснить, что в итоге, победив, они проиграли? Они проиграли сейчас и будут проигрывать впредь. Даже если они завоюют весь свет. Весь свет — всё то, что есть за окоёмом.

Дальше-то что?

Чтобы разбить нас, они громоздили ложь на ложь, нарушали договоры и запреты, били в спину. Они изуродовали мир и наплодили в нём чудовищ… не задумавшись даже, что заменяют его, этот мир — древний, сложный, непонятный и довольно страшный, который им мешал, их не устраивал, — новым, они его на ходу лепили, стараясь подрезать всё под себя, но это то же самое, что строить дом, живя в нём, или кроить и шить кафтанец прямо на себе… мир с иной магией и с иными законами, которых они сами толком не знают и по высокомерию своему узнают не скоро. Сто лет они будут урукхаями пугать непослушных детишек, а потом эти детишки начнут играть в урукхаев, а потом урукхаи соберутся где-то в тайном месте и растворятся в ночи — поначалу только для того, чтобы нападать сзади и разрывать когтями горла…

Ты старый, каллариэль, и знаешь, наверное, в сто раз больше меня, и видел всего раз в двести больше — но самых простых и понятных вещей ты не понимаешь. Ну, извини.

— Что будет с этим… твоим? — спросил Мураш.

— Не знаю, — вздохнула Рысь. — Не убьют. А там… Мать выручит. Мать у него почти что при дворе.

Она помолчала.

— Я этот яд вообще-то выкинуть хотела, чтоб Хеля не подводить. На него одного подумали бы — в любом случае. А тут… всё вдруг как-то само собой получилось. Я даже и подумать ничего не успела…

— Как в бою, — сказал Мураш.

— Ага…

Слобода кончилась, дальше расстилалась каменистая пустошь с какими-то старыми развалинами, заросшими плющом.

— Я вот тут… — Мураш прокашлялся. — Не обвенчаться ли нам? Чтобы там… ну… не порознь? А?

— Только чтоб не порознь? — тихо спросила Рысь.

Мураш опять прокашлялся.

— Не только. Давно уже… мила ты мне и люба. Вот… я это сказал. Будешь моею?

— Буду, Мураш. Мил ты мне и люб. И перед лицом…

Она вспомнила, что от богов они отреклись, и замолчала. Тогда Мураш взял её за руку, переплёл пальцы, и дальше они пошли, как муж и жена.

Их убили на пустоши, как бешеных псов: растянули железными крючьями и медленно удавили, накинув на шеи проволочные петли.

●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●●

ОБ АВТОРЕ:

Один из самых ярких представителей т. н. Четвертой волны отечественной фантастики, поколения Малеевских семинаров (1980-е гг.). Прозаик и переводчик Андрей Геннадьевич Лазарчук родился 6 февраля 1958 года в Красноярске. Окончил Красноярский медицинский институт и Московский литинститут.

В течение нескольких лет работал в различных медицинских учреждениях.

С 1989 года живет исключительно литературным трудом.

Дебютировал в печати в 1978 году с подборкой стихотворных пародий, а в 1983 году состоялся и печатный дебют в жанре прозы — фантастический рассказ «Единственная дорога». Кстати, первая журнальная публикация — рассказ «Монетка» — состоялась на страницах журнала «Знание-сила». Автор более полусотни книг в различных направлениях фантастики — «Опоздавшие к лету», «Жестяной Бор», «Транквилиум», «Священный месяц Ринь», «Солдаты Вавилона», «Все способные держать оружие», «Посмотри в глаза чудовищ» (В соавт. с Михаилом Успенским), «Гиперборейская чума» (в соавт. с Михаилом Успенским), «Штурмфогель» и др., а так же многотомного цикла «Космополиты», созданного в соавторстве с женой Ириной Андронати. Кроме того, переводил на русский язык произведения американских фантастов Роберта Хайнлайна, Филипа Дика, Люциуса Шепарда.