Сергей Лукьяненко - Знание - сила: Фантастика. 2006-2010

Он замолчал, провел рукой по лицу и с утомленным видом закрыл глаза.

— Вы опять, Нина, — сказал он, когда девушка подошла к нему, — помогли мне в несчастье, и я не знаю, как благодарить вас.

— Я же врач, — ответила девушка, — я обязана помогать всем, даже врагам.

— Всем… даже врагам… — повторил Брайтон. — Что же, я знаю, вы меня считаете врагом…

— Нет! — просто ответила девушка. — Я не знаю этого. Порой мне даже кажется, что вы совсем не враг. Я только многого не понимаю пока…

Брайтон улыбнулся и приказал дать самый быстрый ход подъемной машине.

— Вы это поймете у меня в замке на Арте! — загадочно шепнул он.

Выйдя из кабины, Брайтон пригласил спутников на воздушную яхту и приказал пилоту:

— В замок Арты!

И «Орел», распластав свои белые крылья, понес их на юг.

На другое утро, когда все собрались в столовой судна, откуда открывался вид на три стороны, Нина подошла к окну и любовалась земными долинами, по которым бежали реки, кажущиеся голубыми лентами.

— Как прекрасен мир! — воскликнула она с восторгом, глядя на раскинувшиеся внизу леса и поля, кое-где перерезанные дорогами; вокруг них тонули в тенистых парках роскошные замки и дома «свободных». — Какой ужас охватывает меня при воспоминании о тех несчастных, которые бьются там в подземельях!

Джемс молчал.

К нему подошел Русанов и положил ему руку на плечо.

— Зачем, — шепнул он страстно и горячо, — зачем за спиною этих рабов вы поставили страшного надсмотрщика. Смерть? Вы этим превратили их жизнь в пытку!

— Это ввели до меня, — ответил англичанин. — Но теперь уже поздно возвращаться. Машина пущена, и остановить ее нельзя…

— Разве нельзя изменить ее движение? — спросил Гремин.

— Нет! Вся культура, все знания находятся в руках двух или трех десятков людей. Если они погибнут — исчезнет все то, что люди завоевали вековой борьбой, и человечество вернется в первобытное состояние.

— Это лучше, чем рабство! — воскликнул Гремин.

— Это правда! — согласился Брайтон. — Но вы забываете, что условия изменились. Земля охладилась, недра ее опустошены, и новому первобытному человеку, вооруженному лишь желанием жизни, вторично не победить природу.

Все замолкли, а Брайтон продолжал:

— Вы говорите, что мы захватили свободу и жизнь людей? Это пустяки! Мы отняли у них душу, наследственное достояние их предков, добытое жизнью и кровью тысяч поколений. Они — нищие, и мы их кормим. Если же мы погибнем, то они в доме, наполненном богатством и пищей, не найдут ничего для жизни — так хорошо мы это утаили.

Англичанин сухо рассмеялся и начал ходить по каюте.

— Меня считают революционером и мечтателем, — сказал он. — И все только потому, что я уверен в гибели всех нас и не хочу остаться в памяти людей ни безумным скупцом, ни просто неизвестным, владевшим в свое время половиной мира. Я оставлю человечеству великолепное завещание! Мною изобретены конденсаторы человеческой энергии. Если в то время, когда мы, руководители трестов и устроители современной жизни, исчезнем, люди приведут в действие мои конденсаторы, в их мозгу возникнут все те идеи, которые теперь так хорошо известны и использованы нами. Подобно тому, как граммофон передает людям лучшие образцы литературы и музыки, проекционный фонарь — живопись и скульптуру, так и мой конденсатор возбудит в людях идеи и пути их выполнения. Таково мое духовное завещание.

— Я не ошиблась… — сказала Нина, протягивая Джемсу руку. — Я недаром невольно доверяю вам.

Брайтон поцеловал руку девушки и сказал:

— Я — потомок великого поэта и драматурга, и, вероятно, поэтому думаю, что единственное счастье на Земле — любовь. Пусть же она озарит мое имя хотя бы после смерти!

Резкий звонок прервал его слова. Джемс взял телефонную трубку и спросил:

— Что случилось?

Ответил дежурный пилот:

— Сударь, с юго-востока я вижу стаю гарпий!

Англичанин, не сказав ни слова, бросился к лестнице, ведущей в стеклянную башенку, расположенную над судном. Отсюда при помощи бинокля он отыскал вереницу черных точек, напоминающих косяк летящих осенью журавлей.

Но это были не птицы, и Брайтон насторожился.

Наперерез его воздушной яхте шло большое боевое судно, окруженное гарпиями. Это были маленькие быстроходные аэропланы, построенные из стали и несущие на своих острых носах летучие мины.

Джемс спустился в каюту и, пройдясь несколько раз вдоль всего помещения, отдал по телефону приказание:

— Вся команда по местам! Приготовить большие прожекторы! — Затем он обратился к присутствующим: — Господа! Я не могу от вас скрыть, что за нами гонится боевая воздушная эскадра треста. Нет сомнения, они узнали о вашем пребывании на «Орле» и хотят вас арестовать.

— Вы предатель! — сказал мрачным голосом Гремин. — Но знайте, что вы погибнете вместе с нами…

— Не время спорить и угрожать! — сухо ответил Брайтон. — Надо действовать! Желаете ли вы помочь мне?

— Я готов! — сказал Гремин.

— Пусть всякий возьмет на себя защиту одной стороны нашего судна, — сказал Джемс. — Это нелегкое дело, конечно, так как «Орел» — яхта, а на нас идут быстроходные боевые судна, вооруженные артиллерией и минами.

— Я возьму на себя защиту носовой части! — сказал Брайтон. — А вы, Нина, если доверяете мне, оставайтесь здесь!

— Я остаюсь! — ответила девушка.

Англичанин с благодарностью взглянул на нее и быстро вышел.

На мостике, расположенном почти на носу «Орла», копошились пилоты и устанавливали прожекторы, соединенные толстыми проводами с черными стальными ящиками. Большое военное судно остановилось на значительном расстоянии. На нем заколыхались сигнальные флаги, а вслед за этим заработал беспроволочный телеграф, вызывая «Орел».

— Что вам угодно? — спросил англичанин. — Я — Джемс Брайтон!

— Генеральный Совет всемирных трестов предлагает вам немедленно сдать судно!

— Судно принадлежит лично мне, и никто не имеет права мне препятствовать лететь, куда захочу.

— Я получил предписание арестовать вас!

— Попробуйте! — протелеграфировал Брайтон.

— Если вы не повинуетесь, — пришел ответ, — я отдаю приказ о нападении!

Англичанин прекратил переговоры и приказал что-то дежурному пилоту. «Орел» начал описывать большой круг, медленно поднимаясь все выше и выше.

Одновременно со всех сторон судна загорелись прожекторы. Их ослепительный след спорил с лучами солнца, и казалось непонятным, зачем Брайтон зажег огни на «Орле». Англичанин обошел всех, стоящих у прожекторов, и что-то объяснил Гремину и Русанову, взявших на себя оборону бортов.

Но в это время грянул первый выстрел.

Брайтон бросился на нос яхты.