Варвара Мадоши - Станционный правитель

— То есть тебе понравилось? — спрашиваю я.

— А чему там не нравится? — улыбается Оксана. — Милая вставная сцена для психологической разгрузки… Ну еще прикольно было посмотреть на некоторых своих подчиненных в неделовой обстановки, туда, кажется, половина моих вахтенных пришла! Даже этот красавчик-завхоз и инженер-гриб!

Ага, а у меня ни Томирла, ни Раала не было. Я, конечно, увидел одного из вахтенных специалистов еще в холле, но потом он оказался в какой-то другой комнате, я его не встречал.

— А кальмара видела? — спрашиваю.

— Какого кальмара?

— Ну, одного из учеников Ардено Нолькарро, других там вроде нет…

— У него есть ученики? — удивляется Оксана. — Надо же! Я думала, их там пятеро индивидуалистов-интровертов…

Так, а вот это уже совсем странно. Неужели для нас отличаются не только сюжетные ветки, но и сгенерированные игрой персонажи? Или Оксана пока просто не узнала, чем занимаются тораи в своем модуле? В смысле, не в курсе, что у них там школа для особо одаренных шебутных подростков?

— Оксана, а ты в игре… ощущаешь прикосновения других персонажей как настоящие? — мне приходится чуть ли не силой выталкивать слова, потому что все внутри меня протестует против того, чтобы заводить этот разговор. Однако мне слишком любопытно, не могу не попытаться ее расспросить.

— Ну естественно, — удивляется она. — А иначе какой бы смысл? Нет, конечно, мне поначалу все казалось не совсем настоящим, когда я там в игре чего-то касалось, я понимаю, что это фикция… Но теперь привыкла, забываю даже. Мне, наоборот, в реальной жизни ощущения стали казаться слишком острыми!

Ну да, ну да. У меня тот же эффект… вот только, боюсь, мне и в игре остроту чувств теперь хочется прикрутить.

После обеда возвращаюсь в свою комнату расстроенный. Радуюсь, что наши с Оксаной капсулы в разных концах спортзала, и что она торопилась вернуться к игре, а потому и не подумала проследить, вернулся ли я. Очень не хочется объяснять, что я из-за этой пустяковой сцены психологической разгрузки места не нахожу.

Однако практически возле дверей меня перехватывает Светлана.

Ну ладно, не возле дверей. Мы проживаем в номерах с общих холлом, планировка примерно как у некоторых гостиниц или у детских лагерей, которые я еще застал школьником. В нашем холле стоит диван, два мягких кресла и журнальный столик, где всегда лежит стопка журналов.

Мне иногда кажется, что бумажные журналы в основном выпускают только для того, чтобы раскладывать их на вот такие вот столики в прихожих.

— Андрей, здравствуйте! — говорит она. — У вас найдется полчаса? Или минут сорок на разговор?

На самом деле меня разговаривать не тянет. Но животом чую: речь пойдет о вчерашнем ритуале плодородия. Поэтому соглашаюсь.

Идем не ко мне в комнату и даже не в кабинет Светланы — мы выходим наружу.

Я совершенно забыл, что за стенами санатория в свои права вступает самая настоящая весна.

На улице именно такая погода, из-за которой в детстве мать просила меня надеть шапку, когда мне это казалось форменным издевательством: на солнце уже совершенно по-летнему, а в тени притаился холод. Небо голубое, некоторые деревья — в бледных ажурных облаках свежей листвы, другие еще не прочухались после нашего фирменного ноября длиной в полгода.

Все это кажется странным и нереальным, как будто я не был на улице целую вечность, а не чуть более недели. Или уже пару недель?

Пытаюсь вспомнить, выходил ли я за пределы корпуса во время подготовительного периода, и не могу.

Мы садимся в небольшую беседку, вокруг которой разбиты еще черные от перекопанной земли клумбы.

— Вам не холодно? — спрашивает Светлана. Сама она кутается во флисовую кофту.

— Нормально, — говорю я.

На мне теплый халат, в котором я выходил в столовую, чтобы не привлекать к себе внимание, но под ним не плавки, а обычные шорты и футболка. Этого по нынешней погоде вполне достаточно.

— Я заметила, что вы сегодня не пошли в игру, — говорит Светлана.

— Вы услуги психолога предлагаете? — спрашиваю я.

— Отнюдь, — качает головой главная сценаристка. — Во-первых, я не психолог… ну, не практикующий. Во-вторых, даже если бы практиковала, я не стала бы навязывать консультацию. Не работать без запроса — это, знаете ли, альфа и омега психологической помощи.

— Ага, — тупо говорю я.

Как ни странно, испытываю разочарование пополам с облегчением. Облегчение — понятно, а вот разочарование-то откуда?

— Спорим, вы разочаровались? — проницательно спрашивает сценаристка. — Знаете, есть такой эффект гадалки… Ну, по-научному называется эффект Барнума, но эффект гадалки — понятнее. Суть в том, что когда человек на перепутье, ему любая невзначай оброненная фраза о нем, даже приблизительно верная или верная в общем смысле, кажется судьбоносным откровением. Иногда так даже жизненно важные решения принимают, вроде как знак мне был, веление свыше… Вы вот сейчас как раз и ждете такого судьбоносного откровения. А я на роль гадалки подвернулась.

Все это меня неприятно ошарашивает. Секунду назад я не думал ни о чем таком, а сейчас удивляюсь, как та женщина меня прочитала.

Светлана улыбается.

— Да ну, не читала я ваши мысли. Я даже не уверена, что вы ждете какого-то там откровения. Или ждали. Просто сказала глубокомысленную фразу, и вы уцепились за нее как за оправдание. Потому что вы сейчас растеряны, это, извините, невооруженным глазом видно.

— Ну вы даете, — качаю головой.

— Ничего особенного, — отмахивается Светлана.

Потом вздыхает.

— Так вот, консультацию я вам, конечно, навязывать не собираюсь. Просто что хочу сказать… Игра действительно идет вам на пользу. В том числе показывает то, что вы о себе даже не знали. Или не хотели знать. Это со всеми игроками так, не с вами одним.

— Со всеми? — тупо спрашиваю я.

— Ну да. Не уверена, что это строго незапланированный эффект… Меня заказчики тоже не во все посвятили, знаете ли, — Светлана морщится, как будто мысль о заказчиках игры ей неприятна. — Но вот так есть… О других, конечно, говорить не могу, но в вашем случае… — она мнется, словно подбирая слова. — В общем, игра намеренно провоцировала вас на некоторые реакции. Пусть в максимально мягкой форме, но все же это была провокация. Нужно было выяснить особенности вашего психопрофиля, чтобы выбрать методы дальнейшего взаимодействия с нейросетью. От имени команды разработчиков я приношу свои извинения.

— Какая еще провокация? — не понимаю я. — Там ведь ничего такого не происходило!

— Ваши физические границы были нарушены, да еще без вашего разрешения, — мягко объясняет Светлана. — Вы были поставлены в ситуацию, когда вы использовали ваше тело для получения выгоды, пусть и с прикрученным фитильком. И из-за обстоятельств вы не могли это все прекратить… точнее, думали, что не могли, но это сути не меняет, верно? А то, что в нашей культуре считается, что молодой одинокий мужчина вашего возраста должен ухватиться за любой шанс быть облапанным половозрелой привлекательной особью другого пола — это, простите, чушь собачья! Токсичное мышление в чистом виде, как было принято говорить во времена моей молодости.