Артем Зайцев - В тени над затмением [СИ]

Два гонщика описывали противоположные кривые, пересекающиеся в перспективе. Они прошли последнее D кольцо, выходя в практически чистое пространство над атмосферой Сатурна. Вселенная в небе погрузилась в темноту. Аманда практически догнала торпеду, вися на хвосте. Они начинали терять свою скорость из-за влияния нарастающего притяжения планеты. А там, впереди, в тысячи километров, ничего не зная, продолжала следовать своим курсом «коробка с крыльями». Водородные штормы, линиями разукрашивающие планету под ними, молчаливо следили за происходящим. Аманда едва удерживала себя в сознании, борясь с перегрузками. Антенна аппарата, направленная и взявшая в захват динамо-машину, продолжала безостановочно посылать сигнал, но компьютер был отключён.

И всё же. Паранойя создателя сыграла решающую роль. За две тысячи метров до Ками компьютер торпеды включился, собираясь произвести ещё одни вычисления своего курса. В этот момент он получил сигнал, сбросивший его настройки. Перед Амандой засигналило радостное сообщение установки передачи данных. Весь разум торпеды, умещённый в несколько запрограммированных строк консольной строки теперь был как на ладони. Тяжело улыбнувшись, пилот передал новые координаты. Торпеда в последний раз выбросила из своего разрушающегося сопла столб плазмы, отклоняясь вниз, к водородным облакам Сатурна. Она не спрашивала, не сопротивлялась, а лишь выполнила новый приказ, сходя с заложенного курса.

Аманда выдохнула и сразу почувствовала боль, пробежавшую по всему телу. Её клонило в сон, но она сопротивлялась. Уставшая, она продолжила сближение с объектом, сократив дистанцию между ними до ста метров. Как бы она хотела видеть лучше, но глаза болели, требуя срочного отдыха. Разрываясь между желанием и потребностями, Аманда отпустила стик ускорения, отклоняя Эверику, космический аппарат, не предназначенный для полётов в атмосфере, в звёздное небо, возвращаясь на Андан. Бездействующая «коробка с крыльями», переставшая порождать коллапсы, осталась впереди, отрываясь к ночной стороне планеты. Никто не стремился навредить Эверике и её пилоту, что заставило Аманду затаить дыхание. Для неё всё стало таким же ясным, как голубое небо в летний день.

Весь корпус Андана был усыпан пробоинами. Сквозь них, падая на внешнюю оболочку шлема, проникал свет, идущий от разных источников освещения. Это было либо Солнце, с более яркими золотыми лучами, либо отражённый свет от атмосферы Сатурна, более тусклый, но всё равно достаточно сильный, чтобы Бао мог видеть куда и где он идёт. Андан обесточил этот участок себя. Работала лишь автономная навигационная система, чей локатор и вовсе находился не здесь. Окажись станция на пути проносящегося потока небольших метеоритов — последствия были бы менее серьёзные. Часть массы станции попросту исчезла, конвертировавшись в нейтрино. Кругом, окружая Бая, их было так много, что при каждой саккаде инженер наблюдал взрывающиеся микроскопические суперновы. Когда он полностью закрывал глаза, то перед ним застывал яркий узор космического неба, наполненного звёздами. Внешний спектр был попросту забит квантовыми флуктуациями. Хорошо, что всё это не переваливало за субядерный уровень.

Кусок диска, некогда бывший целой конструкцией в форме окружности, превратился в проеденный паразитами бублик, потерявший свою былую красоту. Бао прислушивался к шуму, но было абсолютно тихо. Ни единого звукового источника. Как после урагана. Как тогда, когда он всё ещё жил на одном из островов Микронезии. Только вместо голубого океана — чёрная, непросветная бездна, без видимого горизонта. Вместо соседних островов, заросшими тропической природой, кишащие тропической фауной — холодный шар газового гиганта, окружённого тонким слоем из камней и льда. Полная противоположность.

Каждое движение глаз сопровождалось изменением трёхмерной модели Андана, вращающейся в декартовой системе координат. Полная диагностика ещё не была проведена, но первые изменения внешности совпадали с наблюдением Бао. Как и на карте, дальше по коридору отсутствовал целый участок.

Медленно, но упорно к Андану приближался объект, напоминающий кибер-трофированную акулу. В этот раз ему потребовалось три часа, чтобы преодолеть те самые сто тысяч километров пути. Никакого больше мгновенного разгона под большие g. Космическая рыба выдохлась. Последние силы она затратила на преодоление гравитационного притяжения, двигаясь сугубо по прямой. На навигационной карте перед взором Бао появилась траектория, кривой дугой закручиваясь к Андану. Удивительно, что же предпримет отважный пилот, пустившийся в полу-суицидальное приключение, умудрившись всё-таки довести дело до конца, теперь, когда практически все стыковочные узлы либо разрушены, либо выведены из строя. Моделька аппарата, состоящая из прозрачный линий, имитирующих форму, аккуратно заходил на стыковку. Ещё километров пять и Эверику можно будет визуально различить на тёмном фоне космоса, наблюдая через пробоины.

— Тайлер, приём, — Бао дошёл до обрыва, ведущего в космическую пропасть. Нет, он не провалится, если сделает следующий шаг. Метрах в ста виднелся другой конец туннеля, больше не существующего. Коридор там закручивался к верху, повинуясь строению кольца. Сатурн, визуально, двигался в противоположную сторону вращения.

— Почему так долго? — выругался второй инженер. — И так важно было ждать?

— Проверка.

— Чего?

— Что мы в безопасности.

Если Бао шагнёт вперёд, отрываясь, то он, получив небольшой импульс, начнёт свой кратковременный полёт, но не успеет покинуть пределы радиуса, и другой конец диска подхватит его сразу же на подлёте.

— Но мы с Вайсс всё так же отрезаны? — высказался Тайлер. — Я вижу карту и…

— Через минут пятнадцать я до вас доберусь…

— Мы могли бы попытаться добраться до центральной оси и там уже подняться в центральный диск…

— Оставайтесь на месте.

— Почему? Это ведь не так и тяжело? На нас скафандры…

— Тайлер, будь добор.

— Хорошо, — ответил тот через секундное размышление.

Тайлер мог бы и сам выбраться из ситуации. Наверняка, его уровня подготовки было достаточно. Так считал и сам Бао. После инцидента на Янусе, он заверял сам себя, что больше не допустит оплошности. Но вновь не справился. Казалось, что, вообще, зависело от него? Леклерк не стал его слушать и все последствия ложились на плечи ускоряющегося. Однако, это оправдание не помогало Бао. Он проконтролирует всё в последний раз, а затем…

Ранец активировался. Поток воздуха вытолкнул его вперёд, на встречу холодной вселенной. Инерция относила его от внутренностей Андана, пока он сам не решил остановиться. Теперь ему не требовалась трёхмерная модель, кою Андан воссоздавал в своём виртуальном зеркале. Он смотрел воочию. Центральная ось, как и главный реактор практически не пострадали. Минимальное повреждение было и на пике Андане, где находились спутниковые антенны, изолированные термогенераторы и остальная аппаратура, которую так долго они с Леклерком подготавливали. Стыковочный диск восстановлению не подлежал. Иронично, но большинство ремонтных роботов находились именно здесь. Центральный диск, диск связи, аппаратурный диск — средние повреждения, преимущественно внешние. Вся станция утопала в солнечном свете, идущем от звезды с обратной стороны карты солнечной системы. Бао мог протянуть руки в стороны и увидеть на себе острые тени, отбрасываемые уцелевшими частями станции. Даже с полтора миллиарда километров звезда не переставала напоминать о себе.