Артем Зайцев - В тени над затмением [СИ]

Вайсс, запыхаясь, влетела в главный отсек Паука. Оповещение пришло всем одновременно. Павил не сразу понял, о чём идёт речь, но почувствовал, что случилось что-то нехорошее.

— Павил.

— Знаю, — Павил, затаив дыхание, читал инструкции от Тайлера.

«… получив дополнительное ускорение, перешёл в подобие снаряда… импакт…» Слова исчезали где-то в сознании. «… через шесть минут… на скорости… влетит в Янус».

— Камил… — Павил сглотнул. — Он снаружи.

Сидя в мобильном транспорте, Камил ожидал приближение груза. Дневная часть Сатурна заполняла восточную часть вселенной. Солнце — противоположную. Длинная, острая как бритва, тень, отбрасывалась от транспорта и сидящего на его поверхности астронавта. Мириады звёзд, не закрытых световым загрязнением, бросали свой свет на лобовое стекло шлема, через которое Камил их наблюдал. Может ли всё это существование зависеть лишь от одного наблюдателя? А если бы его не было? Испещрённая, рыхлая поверхность Януса, изуродованная миллионами лет бомбардировкой и столкновениями с другими телами, тянулась от края до края взора Камила.

Необычный выброс не остался без внимания Павила. Сканеры и детекторы его не упустили, оповестив о необычном, доселе невиданном, изменении топологии пространства. Представьте селе лист бумаги, представьте множество векторов в виде указательных знаком, направленных остриём к центру листа, представьте, как они сбегаются от края бумаги к этому центру, представьте, что область листа ограничена, и, сбившись в кучу, линии начнут сталкиваться друг с другом, сжимаясь, образуя всё более плотную и плотную сферу. А потом представьте, что процесс пошёл в обратном направлении: все линии, ранее сжавшиеся в сферу, разом разлетаются сферой. Она надувается, теряет в плотности, но увеличивает свой радиус. Это и будет коллапс. То самое, Камиловское «рождение вселенной». Но, перед тем, как коллапсировать, пространство, под силой гравитации, изогнётся, деформируется, искривится. Гравитационный манёвр возможен у любого объекта, имеющего достаточную массу для образования своего гравитационного колодца, а масса чёрной дыры, даже и миллископической — относительно огромна. Если она не виртуальна. Иначе, она бы никогда не перешла предел Шварцшильда, не нарушила принцип Паули для электронов. На деле же пространство искривляется всегда, даже когда вы смотрите на улетающий от вас самолёт. Если что-то успеет попасть в гравитационный колодец миллископической чёрной дыры, это «что-то» будет втянуто к горизонту события, набирая скорость, ускоряясь, как ускоряется упавший с дерева лепесток в воронке водоворота. Миллископическая чёрная дыра не живёт хоть сколько-то долго, чтобы создать релятивистское изменение времени, когда субъективное время и «реальное» начнут расходиться, как у героев «Тау-Нуль» Андерсона. Это «что-то» втянется и тут же покинет катализатор, причину нового передаваемого импульса. Только такое невозможно, если чёрная дыра — виртуальная.

— Что случилось? — Вайсс выглядела напуганная. Павил словил себя на мысли, что удивляется данному факту.

— Чёрная дыра, — Павил перевёл дыхание. — Случился коллапс на траектории полёта груза.

Вайсс раздражённо сверлила его взглядом.

— Это настоящая чёрная дыра. Настоящая миллископическая чёрная дыра, — пояснил он.

— Вы ведь говорили, что только виртуальные?

— Но эта была настоящая. С реальной массой.

— На сколько… так далеко от Сатурна?

— Да, — Павил взглянул на отчёт систем слежения. — И прямо на траектории… Камил, он снаружи!

Что-то сверкнуло в небе, над Камилом. Он обратил свой взор к области, где секунду назад видел неясную вспышку, будто свет преломился сам по себе. В следующее мгновение системы навигации выдали ошибку. Траектория полёта изменилась. Линия, ещё некоторое время назад, оранжевого цвета, загибавшаяся в АэРке за спину Камилу, где пересекалась с орбитой Януса, искривилась, меняя свой угол. Теперь же она красным цветом совсем меняла свою баллистическую форму. Камил обернулся, прослеживая взглядом за линией, прочерченной по звёздному небу. Вектор груза всё так же пересекался с орбитой Януса, но намного ближе места рандеву двух тел. Сама линии превратилась в прямую, пересекающую орбиту перпендикулярно, а не по касательной, как это было всё время ранее. Линии столкновения дисперсилась с большим радиусом, означая, что попытки расчёта места столкновения потерпели крах.

Камил открыл чат переговоров.

— Павил, друг. Что случилось?

— Что вы наделали, Павил? — Вайсс проверяла работу своего скафандра, судорожно проводя пальцами по швам.

— В каком смысле? — Павил дожидался ответа от персонала, оставшегося на Андане, проверяя интерфейс визора.

— Вы посылали ему сигналы? Передавали данные?

— Мы… Я…

— Нет времени разбираться, — послышался голос Леклерка из динамиков. — Герметизируйте скафандры и закрепляйтесь.

— А Камил? Он ведь снаружи!

— Знаем.

— Я бы мог подвести к нему Паука.

— Нет, Павил, — теперь говорил Тайлер. — Мы не смогли рассчитать место, где груз упадёт. На боковую сторону Януса, самую безопасную, вы не сможете уже добраться. Остаётся ждать.

— Но Камил же останется без защиты. Он не успеет добраться…

— Знаем, но ничего нельзя поделать. Оставайтесь на местах.

Шесть минут, чтобы добраться до паука. Десять километров. Когда сообщение отобразилось на визоре Камила, тот не сразу осознал, что от него требовалось. А вкратце — ничего. Мобильный транспорт на передвижных блоках легко мог бы преодолеть требуемое расстояние и за более короткое время, но здесь, на Янусе, есть чёткие границы допустимого. Если Камил наберёт скорость выше второй космической для данного спутника, а это пять сотых километров в секунду, или же — сто девяносто километров в час, то ускорение оторвёт его от поверхности, отправляя в открытый космос. Думай. Пять сотых километров в час, это… (Камил пытался вспомнить формулу) умножить на шестьдесят, получаем три километра в минуту. Не так уж не плохо, разве не успеет?

Камил глянул на таймер. С момента появления экстренного сообщения и умственных расчётов прошло тридцать секунд. Пол минуты потерянного времени, которое продолжало убывать. Больше раздумывать было нельзя. Камил судорожно задёргал руками, меняя настройки в дополнительной реальности, интерфейс которой отображался на визоре шлема. Транспорт шустро передвигал блоками, разворачиваясь по направлению к Пауку. Выбрав ориентир и цель движения назад к модулю, Камил вжал виртуальную ручку мощности от себя, параллельно другой рукой выкручивая ползунок скорости. Машина в конвульсиях задвигалась по грунту. И тогда Камил вспомнил о важном: на полный разгон в условиях пониженной гравитации у мобильного транспорта уходит до минуты. Значит, в запасе останется четыре-четыре с половиной минуты, но, скорее всего, в пределах трёх. Транспорт никогда не доберёт до ста девяноста километров в час. В лучшем случае, на что мог надеется Камил — сто шестьдесят. Та самая хвалённая техника безопасности Бао, инструкции которой он запихал повсюду. Две целых и шестьдесят шестых километра в минуту. А значит…