Артем Зайцев - В тени над затмением [СИ]

Тело Леклерка, словно безмассовая величина, переместилась перед, без каких-либо движения оторвавшись от места.

— Это напоминает фокусирование, с которым вы работали в АэРке. Всё, что вам нужно — это смотреть прямо и захотеть пойти, как в реальности. Как если бы вам захотелось встать с дивана ещё до того, как вы сделаете это.

Павил первым сделал движение. Он почувствовал, как его переносит прямо. Не быстро, но сродни полёту во сне.

— Чтобы остановиться…

— Да, — перебил его Павил, — я понял, — он захотел остановиться и остановился.

— Значит, Андан действительно читает наши нейронные импульсы.

— Частично. Читать мысли он не умеет. Никто не умеет. Слишком сложная система. Даже для супермозга. Всего-лишь сканирует частями мозг. Даже не весь неокортекс или рептильный мозг, а лишь небольшие паттерны.

— Как если бы мы были алгоритмами, — Павил развернул своё тело лицом к Леклерку. Тот устало улыбнулся.

— И да, можешь даже не пытаться, Аманда.

— Почему это?

— Для Андана твой математический анализ и останется математическим анализом. Не более. Может ИИ и состоит из систем императив-неимператив, алгоритм и неалгоритмия, но это не делает его подобием аналогового компьютера. Его нейронные связи не биологические, но и не полностью машинные. А математичка для него — просто аппарат, не более.

Аманда раздражённо опустила руку с мелом. В следующее мгновение мел исчез из её руки. Аманда пролетела сквозь стену вычислений, которую тут же смысл с невидимой доски дождь.

— И куда дальше? — поинтересовался Павил, осматривая изменяющийся фон. Линии пересекли изгибающиеся очертания синусов цвета фуксиии, вырисовывая сложной формы картину, не способную вписаться в рамки адекватного мира, находящегося по ту сторону экрана обруча.

— Есть одно место. Я называю его пик. Что-то, похожее на квинтэссенцию программного разума.

— Что-то типа центрального процессора? — спросила Аманда.

— Что-то типа того. Я никогда там не был. Но всегда хотел.

— Я так понимаю, нам нужно двигаться вверх? — Павил кивнул в небесную темноту над своей головой, в пустом пространстве которой чайки-линии танцевали свои бессмысленные хороводы.

— Здесь нет верха. Разве ты не понял? — усмехнулся Леклерк. — Нет низа, нет лева или права. Только относительно нашего восприятия. Я могу стоять справа от тебя. Аманда слева от меня. Но в конечном итоге, мы всего лишь точки на линеаризации. Как ты представляешь себе спираль?

— Как особый случай логарифма?

— Может и так. Спираль в фазовом пространстве. Всегда двумерная, если смотреть внутрь.

— Но, если перенести её в… я начинаю понимать, — Аманда осмотрелась.

— Что же, двигаемся.

— Значит, прямо? — Павил посмотрел на неявную линию горизонта, словно она не уходила в периферию, а разделяла необъятный прямоугольника на две равные части, поднесённые к глазам Павила. Настолько поле зрения здесь было чуждым для полного осознания данного мира.

— Только прямо.

Чем дальше их тела переносились по математическому пространству, тем более сильно искажалась картинка для Павила. Нет, она не теряла чёткости и не проваливалась в фракталы, полигональные артефакты или сгорающие пиксели монитора, но изменялись пропорции, как если бы угол поля зрения глаза увеличился, и периферия начала бы вытягиваться вперёд, хотя ничего бы в реальности из этого не происходило. В какой-то момент абстракция перестаёт быть абстракцией, становясь явью. Человек может привыкнуть ко всему, ко всему адаптироваться. И Павил начинал привыкать к данному миру, принимая его таким, каким он и являлся — алогичным, непоследовательным, полным парадоксов и хаоса. Прямо как и любой человек. В конце концов, даже создатели разума исксина были людьми. Глубина в тёмной пустоте больше не пугала. Она продолжала нарастать по мере прошедшего времени, затраченного на перемещении вперёд и только вперёд.

— Ты сказал, что раньше не бывал на этом… как его… пике? — поинтересовалась Аманда. И пускай Леклерк описал, что всё происходящее здесь — не более чем отрезки на двумерной прямой линии, Павил не мог выкинуть из головы обычные ориентиры, и Аманда находилась по левую его руку, чуть позади. Её тело, также, как и его, бесшумно скользило по пространству разума Андана. Стая чаек сопровождала группу, следуя над вторгшимися гостями. С разной скорость, то догоняя тех, то отставая, однородные линии продолжали слаживаться в геометрические фигуры. Только теперь они не стремились сразу же распасться на составные компоненты, а задерживались в своих новых, собранных формах какое-то время.

— Это теоретическое пространство, — ответил Леклерк.

— Так его не существует? В смысле, может не существовать?

— Нет, оно точно существует. Я образно выразился. Это то место, где сходятся все потоки данные Андана. Сходятся в один единственный сложный клубок. Я никогда не видел глазами это место. Но я знаю, что оно существует. Там, впереди.

— Звучит, словно ты совершаешь паломничество в святые для тебя земли.

Леклерк ничего ей не ответил.

Мир начал изменяться, отчего Павил едва не потерял дар речи. Геометрические фигуры и линии остались позади. Волны исчезли с лица мира. Оставался лишь математический дождь из цифры, перерастающий в ураган. Темнота поглотила их, и единственным освещением оставались те самые цифры, завывающие в сложных потоках турбулентности. Павил инстинктивно прищурился, как если бы он вышел в метель на улицу, а множество снежинок мешали ему увидеть перед собой. Он едва удержался от желания прикрыть рукой лицо.

— Мы замедляемся. Чёрт, — выкрикнула Аманда. — Мы теряем скорость.

— Нет.

— Что нет?

— Тебе кажется, — ответил ей Леклерк.

— Нет, не кажется. Я… я чувствую это. Меня что-то отталкивает. Как поток воздуха.

— Здесь нет никакого воздуха.

— Тогда почему мы замедляемся? Я едва вижу что-то через этот шторм цифр.

— Потому-что там ничего нет, — сказал Павил.

— Что?

— Ничего нет впереди. Поэтому и не видишь. Ничего кроме цифры.

— Тогда куда мы движемся?

— Мы не движемся. Мы прорываемся.

— Вперёд, — поддержал Леклерк.

— Мы не движемся, потому что нам некуда двигаться. Мы в тупике, ведь так, Леклерк? — Павил повернул свою голову в сторону программиста.

Леклерк прищурил глаза. Он был едва заметен в этой непогоде из цифры, на фоне абсолютно пустого пространства.

— Мы на месте.

— В каком смысле? — Аманда потянулась ко лбу. Следующим логичным действием было бы снятие девайса, что она и собиралась здесь. — Мы в тупике. У меня в глазах вся консоль. Мы влезли в машинный язык. Нам нужно перезагрузиться. Срочно.

— Нет! — Леклерк остановил её. — Смотрите, — он пальцем указал куда-то.