Александр Сафонов - Братья по разуму

– Да, – ограничиваюсь коротким ответом. Соображаю пока плохо, но основное уловил. Он предал свою страну и хочет передать меня их врагам. То, что та страна может быть влиятельнее, я не исключаю, но это не мне решать, с кем заключать договора. А вот предателей я с детства не люблю, и это уже основание ему не верить. Пока нужно усыпить бдительность, а при первой возможности попытаться бежать.

– Вот и хорошо. Попробуй заснуть, нам всю ночь ехать. Есть не хочешь?

– Нет. Я в туалет хочу, – на самом деле пока не сильно хочу, но нужно приучать к таким остановкам. На третий или десятый раз у них может ослабнуть бдительность, и появится шанс убежать. Какие бы ни были эти близнецы, но бегаю я лучше них.

Остановились. Уже начинает темнеть, на обочине редкие кустики. Вышли из машины все, один из близнецов цепко держит меня за левое предплечье. Далеко отходить не стали, сделали свои дела в двух метрах от машины. Ладно, следующий раз по большому попрошусь, посмотрим, как он меня держать станет.

Едем дальше. По телефону предупредили о проверке, остановились, посовещались, как объехать. Дорога стала совсем невозможной, даже если захочешь – не уснёшь.

– Майор, так а что с сигналом, его вообще отправили? – пытаюсь прояснить.

– Разумеется. Только указанную тобой частоту я заблокировал, а ответ ждут на другой. Пойми, первыми на связь должны выйти американцы.

Вот ведь сволочь какая! А я нервничаю, подозреваю самое худшее.

– А разве никто больше не знает настоящую частоту? Марина на записи присутствовала….

– И что? Те, кто знает, к приёму не имеют отношения. Будут ждать до китайской пасхи, – засмеялся майор.

Еще раз сволочь! Тысячу раз сволочь! Как же мне сбежать?

Практически всю ночь тряслись по дорогам для врагов. Заснуть даже теоретически было невозможно. До утра не успели добраться в нужное место, только когда солнце поднялось в зенит въехали в небольшое поселение.

– Вот этот дом, – указал майор, сверившись с картой в навигаторе. У дома стоит большая грузовая машины с белым прямоугольным кузовом из металла. После сигнала из калитки выглянул мужик, кивнув, исчез. Открылась одна створка огромных ворот, заезжаем во двор.

– Что так поздно? – мужчина недоволен, даже усы показалось наёжились. Странно выглядит для землян: волосы длинные как у женщины, завязаны сзади в хвост.

– С вашими дорогами, хорошо, что вообще добрались, – сказал словно выплюнул майор и добавил ругательство. – Вы готовы? Гарантируете безопасность? Если что …

– Не первый раз, – отмахнулся мужчина. – Только спешить нужно, смена как раз стоит нужная. Вы все поедете?

– Четверо. Водитель остается.

– Тогда в сортир по-быстрому, чтобы там не вонять потом, и едем. Если повезёт, то часам к девяти вечера проскочим, но будьте готовы и всю ночь потерпеть.

Дела всё печальнее. Удрать не получается, а если вывезут за границу, то совсем плохо. Тяну время, как могу: сижу в туалете полчаса. Отговариваюсь, что живот болит. Когда у майора терпение лопается, выхожу.

– Когда еще без присмотра удастся сходить, – оправдываюсь. – То камеры, то эти…, – киваю на близнецов.

Машина, когда я спросил, оказалась рефрижератором. После чего я наотрез отказался в ней ехать. Хватит с меня морозильной камеры!

– Не хочешь так – поедешь куклой, – пожал плечами майор. – Так что, делаем укол?

Укол мне не хочется, сжав зубы, поднимаюсь по лестничке в будку. Среди ящиков сделан проход и в конце фальшивая стенка, за которой узкий тайник. Буквально в метр шириной, только сидеть можно.

– Не бойтесь, тут не холодно. Мандарины везу, восемнадцать градусов выставлю температуру, – успокаивает перевозчик. – Там бушлаты лежат, укутайтесь, если замерзнете.

За нами задвинули фальш-панель, догрузили в проход ящики, и вскоре трогаемся. Связь с водителем по рации.

– Перед таможней сделаем укол, мы не можем рисковать, – предупреждает майор.

– Не нужно! – прошу я. – Завяжите мне рот, если не верите. Куда я вырвусь от ваших громил?

– Посмотрим, – неопределенно выразился Кононов. – Всем молчать, разговариваем в крайнем случае и шепотом.

Луна. Борт разведывательного корабля. Каюта капитана.

– Как думаешь, он точно без принуждения это говорит, – Кэррис, в присутствии Амати и Мьюри, в сотый раз просматривают запись.

– Мне кажется да, – не очень уверенно отвечает Амати. – Выглядит немного уставшим, но естественным.

– Тогда почему не отвечают на указанной ими частоте? – тоже в сотый раз спрашивает Кэррис. Все молчат.

– А если произошла ошибка? – предположил Мьюри, после длительной паузы. – Он не так понял и ошибся при переводе. Предлагаю задействовать соседние частоты. А если и это не поможет, выйдем на их телевещание.

– Согласен, – недолго думал капитан. – Распорядись, пусть прямо сейчас расширят диапазон. Но если и это не поможет… Если они с ним что-то сделали и теперь затаились, придётся тогда продемонстрировать что с нами лучше по-хорошему. Теперь уже можно не скрываться, устроим показательный пролёт корабля над планетой. Их ракеты не настолько скоростные, чтобы нас догнать.

– Я бы не был так уверен, – возражает Мьюри. – В атмосферу лучше не соваться. А вот их спутники можем легко покрошить или складировать на Тиррусе.

– За самоуправство нам достанется, – вздохнул капитан. – нам ведь переговоры еще вести с ними. Пока лучше демонстрация силы без ущерба. А вот если узнаем что с Джанги плохо обошлись …

Перегрузки при взлёте космического корабля – это цветочки по сравнению с передвижением по российским дорогам. У меня болит не только задница, но и плечи, которыми периодически стукаюсь об обшивку, пару раз и голове доставалось. Почему я не дал себя отлупить тем дебилам на Лиции, учился бы сейчас спокойно в тепле и уюте, а не скитался по этой варварской планете! Нет, Кононову я не прощу этого, если доберемся до его американцев, скажу что буду с ними разговаривать только после того как его расстреляют на моих глазах! Укол мне делать не стали, но сижу между братьями близнецами, один из которых держит лапу у меня на горле. Только пискни – придушит. Что происходит за пределами фургона неизвестно. Последний раз по рации предупредили, что подъезжаем к таможне. И вот прошло часа два, за это время один раз передвинулись на небольшое расстояние. Температура вполне нормальная, для меня, а вот близнецы мерзнут, чувствую, что рука у него холоднее моей кожи. Сидим в темноте, сохраняем полную конспирацию. Увы, у меня нет ни единого шанса подать сигнал о себе. Вот послышались голоса за бортом, открывается дверь фургона. Рука на моем горле сжалась сильнее, даже дышать трудно. И укусить не могу! Разговор невнятный, внутрь никто не залезает. Минут через десять слышим, как дверь закрыли. А тепловизоров у них нет? Граница называется! Стоим еще долго, у меня затекли конечности без движения. Хлопнула дверца машины, медленно тронулись. Лапа на горле ослабла.