Вадим Смольский - Звёздный капитан

— В следующий раз без пароля не впущу! — скорее игриво, чем сердито сказала она.

Я осмотрелся: комната Джанет оказалась переоборудованным служебным тоннелем, ведущим к какой-то из систем жизнеобеспечения. Подобные коридоры использовались исключительно во время серьёзного технического обслуживания кораблей, и Карамзин был далеко не единственным капитаном, который по-своему использовал свободное пространство.

Обставлено помещение было достаточно неплохо, а если вспомнить, что Джанет была здесь инкогнито, так и вовсе отлично. Кровать получше, чем у многих матросов, простенький столик для еды с парой стульев, явно взятых из офицерской кают-компании, и шкаф оттуда же, компьютер. Стены были кем-то изрисованы не столько профессионально, сколько с явным желанием запечатлеть определённые вещи. Признаться, моя собственная каюта на Небуле по сравнению с этим казалась каморкой последнего из матросов.

— Укромное местечко, да? — спросила девушка, попутно забирая у меня поднос. — О, пирожные! Рейд на столовую прошёл успешно, как я понимаю?

— Ну, мне показалось, что в технических туннелях с продовольствием не очень, — принялся оправдываться я.

— Это да, крысу поди поймай ещё! — она ухмыльнулась и, уже догрызая одно из пирожных, показала мне неприметную съёмную панель, за которой притаилась пустенькая кухня. — Чаю?

Джанет довольно суетливо принялась что-то шебуршить, я же присел за стол, с интересом за ней наблюдая. Мне не давала покоя её тайна. Кто она такая? Как тут очутилась? Почему Карамзин предоставил ей всё это и зачем такая скрытность? Слишком много вопросов.

Тем временем мне вручили дымящуюся кружку. Пахла она просто бесподобно, по крайней мере для моего носа, привыкшего к коричневой бурде из автоматов, что звалось «кофе». На вкус оказалось ещё лучше.

— Цейлонский, — прокомментировала Джанет, размешивая ложкой сахар, — настоящий.

Растерянность, которую я испытал, спешно пытаясь вспомнить что такое Цейлон, позабавила девушку:

— Это на Земле. Остров, где испокон веков выращивают чай.

Растерянность на моём лице сменилась удивлением: чай с Земли должен был стоить целое состояние! Думая об этом, мне попалась на глаза прямоугольная деревянная коробка, расчерченная на клетки. На ребре была выгравирована надпись «в жизни, в отличие от шахмат, игра продолжается и после мата…». Кто-то явно любил Азимова.

— Можно?.. — указывая на коробку, спросил я.

Джанет непонимающе проследила за моим взглядом и, расплывшись в улыбке, кивнула.

— Но только если пообещаешь со мной сыграть! — пригрозила она.

Играть настоящими резными деревянными фигурами было потрясающим ощущением. Я чувствовал, словно прикасаюсь к истории, хотя и понимал, что это, скорее всего, новодел.

Джанет играла чуть выше среднего, часто совершая ошибки, но всё же придерживаясь определённой стратегии. Это был неравный поединок — я-то регулярно практиковался, показывая неплохой результат как с людьми, так и с ИИ. Поэтому, моя победа принесла мне скорее огорчение, а вот Джанет, напротив, кинула на меня короткий взгляд и громко рассмеялась.

— У тебя такой вид, будто ты сейчас очень сильно обижен сам на себя за эту победу! — продолжая улыбаться, сообщила она. — Поставить тебя перед зеркалом, так ты бы, наверное, вызвал бы отражение на дуэль!

Глядя на её улыбку, меня, наконец, проняло. Я громко рассмеялся не столько над шуткой, сколько над самим собой. Мне внезапно стало плевать на то, кто она на самом деле такая, от чего бежит или от кого прячется.

Так, лениво поигрывая в шахматы и рассказывая друг другу по очереди истории, мы просидели добрых часов пять, пока у меня не запиликало напоминание о том, что мне пора в медотсек.

То чувство неуверенности, с которым я шёл сюда сменилось прямо обратным — мне не хотелось уходить. Джанет неожиданно прижалась ко мне, словно маленький ребёнок, не желавший, чтобы родитель уходил.

— Ты ведь вернёшься? — шёпотом спросила она.

— Да.

***

На пробуждении Кереньева народу собралось прилично — почти все, кто уцелел с Небулы. Кроме непосредственно бывших сослуживцев пришёл и Карамзин со своим первым лейтенантом.

Бесчувственного боцмана извлекли из специальной капсулы, где его держали в искусственной коме, пока организм хоть чуть-чуть не залечит многочисленные раны. Слишком долго в коме тоже небезопасно оставаться: был велик шанс повредить нервную систему.

Произошедшая трагедия не лучшим образом сказалась на Кереньеве. И так весьма немолодой, теперь он был полностью седым. Боцман изрядно похудел, поэтому кожа висела, особенно это было видно по лицу, которое колыхалось словно желе при малейшем движении.

Встретил он нас полусидя в кровати, тяжело дыша и отстранёно смотря по сторонам. Заметив меня, Кереньев очень тихо сказал, буквально по слогам:

— Ну, вот как-то так.

Это была единственная его фраза, которую он при нас произнёс. Мы подходили по одному, говорили какие-то общие ободряющие фразы, но боцман был где-то очень-очень далеко.

Карамзин, кажется, хотел ему что-то вручить, видимо, какую-то награду, но быстро оценив ситуацию, отдал её своему лейтенанту и отослал того. Не привлекая лишнего внимания, он подошёл ко мне и, принюхавшись, прошептал:

— Предпочитаете земные духи? Не дёргайтесь так, передайте вашей подруге, что с Эдема пришло сообщение: корабль ждёт полный технический осмотр.

Сказав это, он бросил ещё один взгляд на Кереньева и, покачав головой, ушёл. Постояв ещё пару минут, я поступил так же.

***

Последовали дни похожие друг на друга, как две капли воды. Каждый день я приходил с подносом десертов и называл очередную цитату-пароль. Мы играли в шахматы, попивая цейлонский чай, рисовали красками на стенах, а когда народу в коридорах становилось поменьше — гуляли.

Я всё время проводил у Джанет, полностью игнорируя факт приближающегося трибунала. Он был для меня где-то безумно далеко, в другой жизни, как и предшествовавшие события. Для меня это не играло никакой роли. Я был счастлив здесь и сейчас, а что будет завтра или что было вчера — не важно. Упиваясь этим ощущением, я упустил немаловажную деталь: за всякое счастье нужно платить.

Мы с Джанет лежали в постели в обнимку. Она смотрела куда-то в потолок, а я игрался с её волосами.

— Завтра мы прибудем в Эдем, — неожиданно сказала она.

Я рассеяно кивнул и ответил таким тоном, будто это происходит каждый день:

— Меня отдадут под трибунал.

— Ты не боишься?

— Я сделал всё верно — это главное.

Джанет удивлённо приподняла голову и посмотрела мне в глаза. Это был долгий, изучающий взгляд, затем она легла обратно и сказала:

— Кто вы такой? Генри Чейдвик, которого я знала сомневался даже в том, как его зовут!