Вадим Смольский - Звёздный капитан

— Приветствую капитан! — раздался у меня над ухом голос.

Кряхтя и разминая затёкшие конечности, я поднялся и, посветив фонариком, осмотрелся. Мои блуждания не зря так затянулись: судя по всему, дополз я аж до медотсека.

Доктора Рубера не было, вместо него дежурил какой-то матрос, который, похоже, был очень удивлён моему появлению. Впрочем, он меня заинтересовал мало: куда большее внимание привлекли лежащие на полу медицинские дроны. Вот кто-кто, а эти точно не должны были выйти из строя.

— Почему дроны отключены?

— Не могу знать! Мичман Рубер отправился искать вас из-за этого.

— А с пациентами что?

На койках оставалась уйма раненых, состояние некоторых из них требовало поддержания непрерывной работы медицинских приборов.

— Пока в порядке, большая часть аппаратов работает в автономном режиме.

— Сколько ещё они продержатся?

— Двенадцать часов.

— Ясно, оставайтесь здесь, матрос, и постарайтесь разобраться, что с дронами. Если вернётся мичман Рубер, пускай будет в медотсеке и следит за пациентами.

— Так точно!

Ещё раз оглядев ряды коек и лежащих на них людей, я отправился прочь, благо здесь дверь была открыта. Нужно было идти либо в реакторную, либо к ядру ИИ. Последний вариант казался куда логичнее — мне так и виделось всё происходящее некой опасной инициативой искусственного интеллекта или даже бунтом.

Коридоры для меня были знакомы куда лучше технических туннелей, и здесь я при большом желании мог перемещаться даже без света — ноги прекрасно знали каждый маршрут на корабле, и освещение было необязательно. Соответственно, и до помещений, где располагалось физическое воплощение ИИ, удалось добраться буквально за пару минут.

Тут было тесно: десяток матросов под руководством Фаррела безуспешно пытались вскрыть дверь. Проблема заключалась в том, что помимо стандартных перегородок, довольно просто открывающихся, на Своенравном было и некоторое количество помещений, двери которых были защищены по максимуму: мостик, цитадель, реакторная и ядро ИИ. Вскрыть такую было задачей весьма сложной, а иных способов попасть внутрь не было: технические люки открывались только изнутри.

— Как успехи? — поинтересовался я, заодно обозначая таким образом своё появление.

— Не идёт! — доложил лейтенант. — Тут нужно резать…

Мера, что ни говоря, крайняя, но, понаблюдав за попытками открыть двери чем было, я, кивнув, распорядился тащить сюда лазерный резак. Мне не очень хотелось просто так стоять, дожидаясь инструмента, поэтому пока было время, решено было сходить к Фоэлтону, который в это же время пытался открыть реакторную. Тут дела обстояли ровно так же: двери напору команды отказывались поддаваться.

— Уверен, реактор работает, — доложил Ник, — но почему мы без света, не понимаю. Даже аварийки нет — это очень странно.

— Возможно это проделки нашего ИИ? — предположил я.

— Ну не знаю… — Николас засомневался, — странный способ нас убить. Мы же куда-то летим.

— Возможно, цель — не убить, а переместить против воли. В любом случае, продолжайте попытки, сейчас мы резаком вскроем ядро и там ясно будет.

— Так точно, кэп.

Не зная, что дальше делать, я вернулся к ядру ИИ. Очень вовремя: как раз заканчивали вскрывать дверь. Внутри стоял полумрак, освещённый разве что мигающими приборами. Это означало, что ИИ в том или ином виде продолжает работать. Ждало нас и ещё одно открытие: внутри оказался робот-колобок из числа произведённых на Сарагосе. Только завидев меня, он сразу же поднял руки вверх и заявил:

— Капитан, прежде чем ругаться, позвольте объясниться. Мои системы были взломаны и в данный момент не функционируют.

Я остановился, спешно оценивая происходящее. Судя по всему, с ИИ мне предстоял долгий разговор на тему допустимости вольного трактования некоторых моих приказов.

Покидая Аркадию, мы действительно подобрали нескольких роботов, сброшенных ещё во время космического этапа сражения из трюма третьего транспорта. Сам не знаю, зачем: скорее из расчёта, что в хозяйстве всё пригодится. По-видимому, корабельный ИИ решил забрать одного себе. В целом чего-то такого я ожидал давно. Все эти разговоры о душе и прочем ничем иным закончиться просто не могли.

— Тогда почему робот продолжает работать? — спросил я, вспоминая медицинских дронов, которые отключились.

— Эта единица автономна.

— «Эта»?

— Ну, я автономен, — виновато, настолько, насколько позволяли возможности модулятора голоса, сказал робот.

— Ты знаешь, что произошло?

— Нет. Последняя синхронизация выполнялась семь часов назад.

Я зыркнул на матросов, крутившихся рядом, и те без слов всё поняли и быстренько вышли. Из всех вошедших, кроме меня внутри остался лишь Фаррел, безразлично взирающий на робота.

Пришлось объяснять корабельному ИИ, что с ним приключилось. Выслушав меня, он предположил:

— Вполне вероятно, что в сообщении был зашифрован некий вирус, однако мне не представляется возможным взлом корабельных систем с помощью видеосообщения.

— Как нам вернуть корабль в норму?

— Перезагрузить меня, — сообщил робот и указал на терминал, — всё вернётся к последней сохранённой версии.

Вздохнув, я принялся проделывать нужные операции. Робот пытался лезть и подсказывать, куда нажимать, но был отогнан. Наконец, мигнув, появилось нормальное освещение, сразу же раздался голос ИИ.

— Внимание, корабль подвергся взлому, — тут он сделал странную паузу и несколько мгновений спустя продолжил, — капитану и старшим офицерам немедленно прибыть на мостик, остальному экипажу приступить к выполнению штатных обязанностей.

Одновременно с этим ожила внутренняя связь, по которой меня уже вызывал Лютцев:

— Капитан!

— Чейдвик на связи.

— Тут… — голос Евгения дрожал, — тут… «Галилей», флагман Ронского!

***

Всю хронологию событий восстановить удалось практически сразу: уже в тот момент, когда я на мостике прослушивал собственное сообщение, все основные системы корабля оказались под контролем неизвестной программы. В первую очередь та взяла под контроль двигатели и, предварительно отключив экипаж от управления, направила «Своенравного» в одну из соседних систем.

Оная не представляла из себя абсолютно ничего интересного: одинокая затухающая звезда с чахленьким астероидным поясом, который уже никогда не станет планетой, и на этом всё. Тем не менее именно к этому астероидному поясу нас и привели неизвестные.

Среди множества безликих каменистых глыб находился корабль, найти который мечтало и стремилось всё человечество: «Галилей». На нём Николай Ронский возглавил свою экспедицию, и вместе с которым бесследно пропал.