Джеймс Кори - Гнев Тиамат

Потому что таков был последний урок, который она предназначала врагу. «Гоняться за нами безопасно. Это путь к победе».

И это была ложь.

Первым возвестил о свежем сыре в мышеловке «Беллерофонт», изменивший подпись дюзового выхлопа. Корабль класса «Доннаджер» удалялся от Лаконии, направляясь более или менее к «Верити Клоуз». Его дюзовый след был виден невооруженным глазом даже за полсистемы: слабая, но подвижная звездочка.

А потом она вдруг погасла.

«Роси» с тремя кораблями сопровождения дрейфовал по ту сторону солнца от Лаконии. Наоми вывела их так близко к короне, что даже при непрерывном испарении воды с обшивки жар держался на пределе. И даже в рамках допустимого температура подплавляла смолы и керамику. Изменился запах корабельного воздуха, и от этого и Наоми, и другим было не по себе. Зато для боевых кораблей Лаконии, державшихся у планеты, они попадали в слепое пятно. Были невидимы.

Когда «Беллерофонт» снова включил двигатель, след его стал грязным. И через полминуты снова погас. Корабль на манер хищника, подражающего голосу раненой добычи, звал на помощь. И флот Наоми откликнулся. «Предштормовой», «Армстронг», «Каркассон» и чуть не четверть остальных кораблей начали разгон по траекториям, сходившимся к «Беллерофонту». Тот был на полпути к «Верити Клоуз», но световой лаг с Лаконией составлял еще более семидесяти минут.

Неисправное судно должно было заинтересовать Дуарте и его адмиралов. А корабли, бросившиеся ему на помощь, выглядели не просто интересными. Они выглядели ошибкой. Шансом.

– Начинаем, – сказала Наоми.

– Мне заводиться? – уточнил Алекс.

– Дай нам половину g, – попросила Наоми.

Если уловка не сработает, им скоро придется убираться отсюда. Ян, как офицер связи, передал ее приказ другим кораблям, а под ней шевельнулся «Роси».

Через два часа «Вихрь» сдвинулся с места. Он на высоком ускорении пошел к «Беллерофонту» и собиравшемуся вокруг конвою. Для всякого, видевшего, как «Буря» расправлялась с объединенным флотом Сол, это выглядело как акула, устремившаяся к пляжу с купающейся малышней.

Через несколько часов после этого охотничьи стаи с другой стороны гелиосферы начали движение к Лаконии, а истребители легли на пересекающиеся с ними курсы, готовясь и себе урвать кусок славы.

Окно открылось задолго до первого столкновения. Вопрос был не только в том, сколько займет у «Вихря» возвращение, но и в том, сколько ему придется тормозить, прежде чем он снова начнет сокращать расстояние до Лаконии. То же относилось и к истребителям. Временное окно определялось массой и энергией, тягой и хрупкостью человеческих тел. И временем, которое требуется на путь к цели даже дальнобойной торпеде. Наоми работала с числами и знала, в какой момент там увидят ее вынырнувшее из-за солнца маленькое войско. И знала, что это произойдет слишком поздно.

– Алекс?

– Если ты готова, я тоже, – ответил он.

– Двигай.

Разгон был мучительным и длился часами. От солнца до Лаконии было меньше астрономической единицы. Если бы они весь путь проделали под ускорением, проскочили бы ее, не заметив. На полпути корабль развернулся и начал не менее мучительное торможение. Даже хуже, потому что теперь их видела планетарная оборона. Рванувшиеся к ним торпеды погибли в паутине координированного огня ОТО четырех кораблей.

Планета была красива. Бело-голубая, как Земля, с зеленоватым отливом, который по краям становился почти перламутровым. Наоми различала облака. В южном полушарии собирался циклон. Зубчатая черно-зеленая линия побережья означала леса. Наоми трудно было удержать картинку в фокусе. Перегрузка сплюснула ей глазные яблоки.

«„Вихрь“ повернул. Начал торможение. Стреляет дальнобойными».

Сообщение поступило от наблюдателей. Датчиками заведовал один из новых в ее команде людей. Она все же проверила сама и согласилась с его выводами. Если не сработает сейчас, второй попытки не будет. У нее был всего один выстрел. Ноющими пальцами она отбила сообщение Яну, страдавшему в соседнем амортизаторе.

«Приказывай эвакуацию. Всем к вратам».

Она услышала его кряхтение и сочла его за согласие.

Придушенным от напряжения и перегрузки голосом крикнул Алекс:

– Огонь рельсовой. Держись. Маневр. Уклонения.

«Роси» рванулся, вздыбился. На таком расстоянии от огня рельсовой еще можно увернуться. Ближе будет труднее. Наоми вывела схему целей, и на прекрасный голубовато-зеленый шар легли пять красных линий, изогнутых, как древесные ветви. Платформы. Цели.

«Весь огонь на платформы, – набрала она. – Стрелять без команды».

Было еще далековато, но совсем немного. К тому же удачным могло оказаться и случайное попадание. А каждая секунда в радиусе обстрела с Лаконии увеличивала риск гибели. Хуже того, поражения.

«Торпеды с „Вихря“. Сто сорок минут».

Наоми стерла сообщение. К тому времени все будет кончено.

– Отключить торможение, – выкрикнула она. – Работаем!

«Роси» перешел в свободный полет и развернулся на сто восемьдесят градусов, изготовившись к рывку. Прикончить врага и бежать. Им предстоял единственный проход мимо планеты. Если промахнутся, все пропало.

Корабль дернулся – Алекс уводил их от очередного выстрела рельсовой. Дробь ОТО пронизала тело «Роси» – казалось, корабль сердито бормочет себе под нос. Наоми стиснула зубы в напряжении, страхе, восторге. Маленькие, зазубренные красные линии стали чуть больше.

– Капитан? – позвал Ян. – Тут у меня что-то…

– Не знаю, чем могу помочь, – огрызнулась она. – Что там?

– Сам не знаю… – Ян перевел управление связью на ее монитор. Входящее сообщение с поверхности Лаконии, зашифрованное устаревшим кодом подполья. Запрос на эвакуацию.

Амос просил об эвакуации.

– Алекс? – сказала она, а корабль снова прыгнул, ударив ее слева и тут же справа, так что амортизатор завертелся детской каруселью.

– Вижу! – крикнул он, задыхаясь. – Что будем делать?

«Мамматус», проскочивший врата Лаконии и расчлененный вражескими кораблями, погиб за две ночи до ее дня рождения.

Праздновали в одном из малых бальных залов, украшенном, как всегда, со вкусом и скромностью. Шелковые знамена с яркими девизами, стеклянные свечи, которые она полюбила в восемь лет и с тех пор всегда использовала, выращенные на гидропонных фермах города цветы. В скрытых динамиках звучала тихая музыка исключительно лаконских композиторов и исполнителей. Половину гостей составляли политики и деятели культуры: взрослые, явившиеся в основном чтобы потом рассказывать, что были, и посмотреть, кто нынче в фаворе. Вторая половина – сверстники из ее класса с семьями. Оделись они в строгую синюю форму, как и Тереза. И никто не выглядел радостным. Естественно. Для них это что-то вроде дополнительного урока. С ней они были милы. По обязанности.