Джеймс Кори - Гнев Тиамат

Несмотря на масляное опрыскивание, микрочастицы – кусочки камня мельче пыли, которых не сгладит никакая эрозия, – представляли опасность, и требовалось носить маску и защиту для глаз. Наоми проходила мимо рядов списанных кораблей – лишившихся владельца или поврежденных, случайно или по злому умыслу, до такой степени, что не было смысла продавать их даже на запчасти. В основном здесь хранились орбитальные челноки и полуавтоматические старательские суда. Челноки ей были ни к чему, а вот на некоторых старательских имелись зонды. По дальности действия и скорости они и близко не лежали с торпедами, но начинать можно и с них. За долгое, пропахшее потом утро она отобрала полдюжины. Идея не слишком отличалась от прежнего способа с бутылками. Только масштаб теперь совсем другой. И ставки. Можно было загрузить в зонды взрывчатку и передатчики, после чего разослать их за врата. Не придется никого подвергать опасности прохождения через заселенную новоявленными призраками медленную зону, и отследить сообщения будет невозможно. Те, кто слушает, как слушала раньше она, не отличит их от зондов, сброшенных до того. А вот над точным подбором слов предстояло потрудиться. В них впервые после Медины прозвучит голос подполья. Важно, чтобы он прозвучал как надо. Но еще важнее, чтобы прозвучал скоро.

В неонуарных фильмах, которые постоянно крутил Алекс, один момент повторялся так часто, что стал штампом. Она видела его дюжину раз в году и перестала замечать. Перестрелка начиналась с балетных па оператора и предполагала неиссякаемый запас боеприпасов. Режиссер из кожи лез, чтобы расцветить сценарий и придать ему отличия от множества подобных. Но в конечном счете герой и злодей сходились лицом к лицу, и у обоих кончались патроны. И исход всего этого героического кровопролития решался тем, кто быстрей перезарядит оружие.

Сейчас в таком положении оказались подполье и империя. Катастрофа разбросала их в равной мере. Кто быстрее успеет организоваться, тот и выживет. Огневая мощь по-прежнему была за Лаконией. И техническое превосходство. Но если подполье первым восстановит связь, история неизбежных побед империи прервется. Преимущества Лаконии ее не спасут.

Все дело в скорости. Если бы Саба остался жив, если бы уцелела Медина, ему было бы самое время показаться, объявить о себе и стать открытым лицом оппозиции. Сплавить тринадцать сотен разрозненных из-за отказа связи подполий воедино, воспользоваться смятением врага, не дав Дуарте времени встать на ноги. Под прикрытием кризиса совершить резкий разворот, даже если это означало бы усиление давления на Драммер и Союз. Наоми бы ему это и посоветовала. И была бы права.

У нее звякнул ручной терминал. Стянув очки и маску-фильтр, она открыла канал. Вызывать ее мог только один человек. Чава находилась у себя в кабинете: прическа в идеальном порядке, блузка безупречна, манеры вежливого профессионала, словно она каждый день занималась такой работой.

– Я наладила связь, которую ты просила, – сказала она. – Но из-за светового лага диалога не получится.

– Сколько? – спросила Наоми.

– Пятьдесят минут в одну сторону.

Наоми представила себе систему Оберона. Три газовых гиганта, большой пояс и пояс поменьше. «Бикаджи Каму» от кольца отделяло еще порядочное расстояние. Время было.

– Спасибо, – сказала она.

– Не за что, – ответила Чава. – Посылаю маршрут и шифровальный код. За ужином встретимся?

– Не хочу навязываться.

– Ты не навязываешься, – возразила Чава, – и так будет безопаснее всего.

– Тогда спасибо, да, – ответила Наоми.

Чава, улыбнувшись, отключилась. Наоми ткнула пальцем в пакет данных и запаковала присланную информацию. Если все получится, она незаметно просочится сквозь систему Союза перевозчиков и покажется исключительно Эмме Зомороди.

Она включила просмотр, чтобы оценить себя. Запылившаяся, чумазая от пота. В волосах седины больше, чем черноты. Морщины у глаз и у губ. Вот женщина, отвергшая приглашение верховного консула Дуарте прожить остаток жизни во дворце вместе с любимым человеком ради работы, за которую никто не хотел браться. Она улыбнулась, и женщина на экране показалась ей счастливой. Замученной – да. Побитой жизнью – да. Но счастливой.

Наоми начала запись.

– Эмма, я прошу о нарушении протокола. Прошу прислать мне все, что известно о состоянии и функционировании подполья. Контакты. Названия кораблей. Процедуры. Все, что есть, гоните мне. И еще прошу уведомить ваших оперативников, чтобы в ближайшее время ожидали от меня сообщения. Я помню, что именно этого советовала ни в коем случае не делать, но ситуация изменилась. Медина сошла с доски, и мы лишились Сабы. Необходима перегруппировка, реорганизация. И кто-то должен проявить инициативу.

Струйка пота сорвалась с виска и медленно поползла к брови. Наоми стерла ее, отбросила с глаз волосы.

– Пока не получите от меня других указаний, подполье возглавляю я.

Элви проснулась, подавившись криком. Она не помнила, какой видела сон, но после него остался сковавший все тело страх. Кажется, она много часов тщилась подать голос, заставить себя услышать, но выдавила только слабый стон, который ее и разбудил. Она лежала в темноте, купаясь в поту и радуясь оставшимся бессонным часам.

Комнату они получили от щедрот лаконского государства. Две кровати, обе со встроенными автодоками. Одна для нее, другая для Фаиза, который до сих пор трудно, глубоко дышал. Она не глядя знала, что не разбудила его. Оно и к лучшему. Элви не стала включать свет. Трость стояла у кровати, и она нашла ее без труда. Сдвинулась к краю матраса, собралась с силами и свесила ноги. Адская боль, но всего на несколько секунд. А стоять было заметно легче, и на трость уже не приходилось опираться с такой силой.

Но вот ночные страхи выглядели бодрее бодрого.

Очень стараясь не шуметь, чтобы не разбудить мужа, Элви в темноте добралась до шкафа. Слуги оставили обоим по халату из толстого рельефного полотна с подкладкой из чего-то похожего на шелк. Элви по очереди продела руки в рукава, застегнулась и выбралась во двор, на каменную скамью, изрезанную сложными математическими кривыми, похожими на орнаменты мечети.

Память о спасении была в лучшем случае обрывочной. Элви помнила, как подала «Соколу» команду на экстренную эвакуацию. Помнила, что пришла в сознание в нормальном пространстве и вызвала помощь. По крови и разлившемуся из амортизаторов гелю доползла до Фаиза. Это помнилось довольно отчетливо. Потом были моменты просветления: она накладывает на икру Фаизу ремень вместо жгута. В какой-то момент, решив, что теряет слишком много крови, просовывает ладонь в дыру у себя на бедре и сжимает ее в кулак, чтобы стянуть рану. Это, пожалуй, было хуже всего – когда рука по запястье ушла под кожу, как при ошибке графической анимации. Но тогда Элви ощутила лишь гордость за такое изящное решение. С турникетом было бы сложнее.