Екатерина Лесина - Оплот добродетели

Тело вяло трепыхнулось в попытке восстановить утраченные рефлексы, но не сумело и, перекосившись, медленно, печально поехало влево. Впрочем, упасть Тойтеку не позволили.

— Надо же, — задумчиво произнес Кахрай. — А мне показалось, тебе получше.

— Не… пкз… сь…

Ему и вправду было лучше. На смену пустоте, в которой висел его разум — именно так Тойтек ощущал себя еще неделю тому — появилась протяжная ноющая боль. И боль эта изрядно докучала. Он вдруг начал чувствовать, что закаменевшие мышцы голени, особенно левой, что зуд между лопатками, что жжение на коже, там, где прикосновения Кахрая были на диво неаккуратны.

— Тогда хорошо.

Наверное.

— А теперь отдыхай, — Тойтека перенесли в кровать и заботливо укрыли одеялом. — Умаялся… умник.

Почему-то обидеться на умника не получилось.

И ладно.

Струну лайнер покинул глубокой ночью. Лотта открыла глаза — ощущение, несмотря на поле, было не из приятных, а стало быть, сходили, не до конца загасив основные. Или защитное поле приглушили. Или и то, и другое разом. Решили, что раз пассажиры спят, можно слегка сэкономить на маневрах и топливе?

Лотта поморщилась.

Она даже знала, у кого закажет аудит… и проворчав:

— Я вам наэкономлю… — перевернулась на другой бок. Стоило закрыть глаза, и Лотта провалилась в сон. Причем сон весьма странный.

В нем меднокожий дикарь с до боли знакомой физией, потрясал грудью, утверждая, что более могучей Лотте не найти, и предлагал потрогать зерцало его мужественности.

Лотта отказывалась, утверждая, что еще пока не готова. Еще не все книжки прочитаны. И вообще, ей, чтобы зерцало чужое потрогать, с мыслями собраться надо. В общем… странный сон.

А главное, так и не понять, согласилась она в итоге или нет? Но проснулась Лотта с больной головой. И даже не хотела выходить к завтраку, но взгляд упал на лилию, что весьма неплохо чувствовала себя в вазе, и Лотта передумала.

Заодно вновь же пометку сделала, ибо ваза была мало того, что пластиковой, так еще и отвратительного качества. С одной стороны она треснула, с другой поблекла. Не ваза эпохи Вторых Звездных открытий, а сущее недоразумение.

Но лилии понравилось.

За ночь цветок разросся, раздался, и светлые лепестки поплотнели, да и оттенок появился донельзя милый, бледно-розовый. Словно лилия заглянула в Лоттины сны и донельзя смутилась.

— Это просто сон. И гормоны, — сказала Лотта цветку и своему отражению, которое выглядело еще более взбудораженным, чем несчастный цветок. Волосы торчали мелкими пружинками, и в отсутствие личного парикмахера разворачиваться или хотя бы укладываться в подобие прически эти пружинки не желали. Глаза горели.

Веснушки на щеках тоже.

— У меня ведь тоже могут гормоны быть. Я ведь живая, да…

Сетчатая юбка поверх длинной туники и брюк в обтяжку завершили образ, который, как ни странно, Лотте понравился бы. Она даже повесила на шею нить красного ифаррского жемчуга, крупного и яркого, а оттого выглядящего подделкой. Правда, в отличие от вазы, неплохой.

— Какая прелестная бижутерия, — Труди уже заняла место, причем то, на котором вчера сидела Лотта. — Вы зря пропустили ужин. Давали настолько отвратительные стейки, что это было даже мило.

— Чем? — поинтересовалась Лотта, отметив, что шею Труди тоже обвивает жемчуг.

Синий. Того характерного оттенка, который возможен лишь при применении особых красителей, которые добавляют в воду, сокращая жизнь раковин, но поднимая рентабельность.

— Нужен воистину удивительный талант, чтобы испоганить и без того поганое мясо.

Труди мучила блинчики.

Блинчики выглядели вполне себе аппетитно: тонкие, полупрозрачные, политые то ли медом, то ли сиропом. Лотте тотчас захотелось такие же.

— Мало того, что искусственно выращенное и не на самой лучшей ферме, где умеют хоть как-то придавать структуру мышечному волокну. Не советую, карамель поддельная, вместо сахара — подсластитель средней степени очистки. — Труди сунула блинчик в рот. — Так вот… его передержали. И пусть клеточное мясо изначально много мягче натурального, но и здесь оно превратилось в подошву. А соус! Что они сделали с соусом?

— Что? — поинтересовался Кахрай.

А Лотта все же решилась на блинчики. Хорошие или нет, она не знала, но не оставаться же голодной лишь потому, что у Труди кулинарный блог имеется.

— Они его сварили! Все знают, что если перегреть голландский соус, то желтки начинают сворачиваться. А вместо того, чтобы сварить новый, они просто блендировали ту жижу, которая вышла, и смешали с нормальной порцией! Но меня не проведешь.

Лотта осторожно коснулась блинчиков.

Аппетит не то, чтобы пропал, но вспомнились счета, выставленные к оплате за прошлый квартал. В том числе с ферм, которые занимались выращиванием мясных пород скота. И если оплату выставляли за туши, а к столу подавали искусственное мясо, то кому уходила разница?

— Ужасно, — Кахрай подвинул кресло с подопечным, который выглядел мрачнее обычного. Подключенный к системе жизнеобеспечения баллон с питательным раствором тихо булькал, по патрубкам сочилась синеватая жижа.

— Еще как… я на такое и не надеялась…

…на вкус блинчики оказались не то, чтобы плохи. Скорее Лотта привыкла к иным. Более мягким, с хрустящей корочкой, но только корочкой. Эти же… хрустели все.

— Бумага бумагой на вкус, — Труди сказала это без всякого сочувствия, мол, она предупреждала, а если Лотта не вняла предупреждению, то кто ж виноват.

Бумага.

И вправду.

Но кажется, акции компании упадут и без участия Лотты, если Труди и вправду столь популярна, как говорит.

— А что вы посоветуете на Каяре? — Кахрай заказал мясо.

Кто ест мясо по утрам?

Бабушка вот вообще отдавала предпочтение овсянке, утверждая, что все величие Британии именно этой овсянке обязано. И порой Лотта искренне с ней соглашалась, ибо сваренная без масла и соли, на воде, овсянка неплохо мотивировала на подвиги.

После подвигов исторически случались банкеты. А на банкетах овсянке не было места.

— Не знаю, там я еще не бывала, — Труди переставила тарелки на тележку робота-уборщика, и подвинула себе новую, с классическим молочным пудингом. Его она сперва понюхала.

Потом лизнула.

Причмокнула.

— Но на рынке покупать еду не советую.

— Почему?

Наблюдать за этой женщиной оказалось на диво интересно. Лотта тоже пудинг взяла. И понюхала. Но не унюхала ничего, помимо ванили. К слову, для натуральной запах был резковат, а ванилин… ванилину не место на кухне экстра-класса.

— Во-первых, тамошняя еда предназначена, чтобы туристов удивить. Местные ее есть не рискуют, и правильно делают. Ингредиенты максимально дешевые, а специй столько, что ожог слизистой получить недолго… — Труди все же отковырнула кусочек пудинга.