Екатерина Лесина - Оплот добродетели

— Все хуже, чем ты говоришь, — Тойтек был слишком умен, чтобы самому не понимать: они обречены. — Нас ликвидируют, верно?

— Не сразу.

Пожалуй, можно было бы и солгать. В конце концов, все лгут. Сказать, что выход есть и непременно найдется. Совет благороден и не допустит невинных жертв, а сам Тойтек нужен человечеству, ну и прочие, с кем их судьба свела. Но правда в том, что благородства у Совета еще меньше, чем совести у папарацци…

Пиликнул навигатор.

И нужная дверь высветилась красным. Стучать? Или нет? И как сказать человеку, что он скоро умрет? Здравствуйте, мы пришли сообщить нерадостную новость. У вас чума. И вы не просто умираете, вы прихватите с собой несколько тысяч человек и, возможно, войдете в историю как нулевой пациент. Если вас это утешит.

Не утешит.

Никого и никогда. Кахрай знал. А еще знал, что до последнего не отступит. И пусть его, как и подопечного, списали, но это не повод умирать.

Он осторожно постучал.

И дверь открыли.

— З-сдравствуйте, — просипела девушка. — А вы… ко мне? А я вот…

Она выглядела больной, не смертельно, просто больной, простуженной. Нос покраснел и распух, над губой образовалась корочка раздраженной кожи. Глаза ее слезились, а на щеках проступили бледно-лиловые круги.

— Вторая стадия, — меланхолично заметил Тойтек. — Нужно будет образцы взять…

Образцов, если Кахрай понимал правильно, скоро будет с избытком.

Данияр знал, что когда-нибудь путь его, отмеренный богами, завершится. И в молодости представлял, что смерть его будет всенепременно героична, такова, что надолго останется в памяти потомков, сподвигая на свершения. Потом, став постарше, он понял, что в мире нынешнем подвигам места не осталось, но оно и к лучшему. И смерть перестал призывать даже мысленно, надеясь лишь, что случится она не скоро, а когда все же случится, то будет тиха и безболезненно.

Ошибался.

Он потер гладкий подбородок, под которым уже наметилась складочка второго.

— Хорошо, — сидеть и ждать, когда же болезнь, что уже скрывалась в теле — сомнений в том не было — проявится, было просто невыносимо. Душа Данияра требовала действия.

Хотя бы затем, чтобы заглушить голос страха.

— Плохо, — возразила Эрра, которая окончательно пришла в себя и теперь занималась тем, что чистила ногти острием клинка.

— Плохо, — Данияр взмахнул рукой. — И хорошо. Допустим, она и вправду заражена. Допустим, мы тоже. Как скоро проявляется болезнь?

Он посмотрел на Заххару. А та пожала плечами:

— По-разному. У кого-то через сутки-двое, у кого-то через неделю. Насколько знаю, крайний срок — две недели.

— И как долго…

— Тоже по-разному, от пары часов до пяти дней.

— То есть, при самом худшем раскладе, — Данияр заложил руки за спину и недовольно нахмурился. Рубаха, еще недавно казавшаяся весьма удобной, опасно натянулась. Того и гляди затрещит. И вроде в нынешних обстоятельствах сие мелочь, недостойная упоминания, но раздражает, несказанно раздражает… — У нас есть еще сутки. Это много.

— Мало, — Заххара была настроена пессиместически.

— Мало, но лучше, чем ничего, — рыжая Лотта оторвалась от экрана, который растянула и изогнула. — И нам повезло. Надеюсь. Два года тому здесь собирались открыть реабилитационное направление и даже начали оборудовать медицинские кабинеты.

Она ткнула пальцем в чертеж лайнера.

— Но оказалось, что помимо оборудования нужны специалисты узкого профиля, а они стоят дорого… — Лотта покачала головой. — Вот кто начинает строить, не проработав нормально план?

В голосе ее слышалось искреннее удивление.

— В итоге оборудование было закуплено и установлено, но работает лишь часть, и та с ориентацией на косметологию…

Корабль на экране послушно поворачивался, скидывал покровы обшивки, обнажая хитросплетение внутренностей. Он напоминал Данияру гору, изрытую ходами, в которых и скрывались людишки, не ведая, что осталось им не так и долго.

— Добавим тот минимум, который должен быть по уставу… итого в наличии есть две сотни реанимационных капсул…

— А пассажиров… — Некко подалась вперед.

— Более трех тысяч.

— Мизер.

— Две сотни лучше, чем сотня. Но главное не это. Капсулы нам не помогут.

— Нам ничто не поможет, — мрачно произнесла Эрра.

— Иди свою меренгу делай, — Заххара не выдержала.

— Меренга нам тоже не поможет.

— Пускай. Зато помрешь с осознанием того, что научилась ее делать, — Заххара ткнула пальцем в картинку. — Это что?

— Первая лаборатория… планировали брать анализы, хотя не понимаю, зачем настолько дорогая модель, есть куда попроще и надежней. Хотя… — Лотта вздохнула. — Понимаю. Бюджет осваивали. Но зато теперь у нас имеется молекулярный сепаратор, центрифуги, набор анализаторов со стандартными блоками калибровки и один с расширенным, с возможностью ручной доводки, что хорошо…

— Лекарства все равно нет.

— Зато есть вакцина, — возразила Лотта.

— Нам она не поможет.

— Поможет другим.

— Да плевать на других! — Эрра вскочила, и клинок, кувыркнувшись, ушел в пол, чтобы увязнуть в пластиковом покрытии.

— Сядь, — Данияр позволил себе произнести это слово чуть громче, чем следовало бы. И взгляд Эрры поймал, удержал. И уже тише попросил. — В панике нет смысла. А что до вакцины, то она понадобится… хотя бы тем, кто еще здоров. Что до нас…

Он почувствовал, как по спине пробежала волна дрожи.

— …у нас есть человек, который сделал вакцину. Придумает и лекарство.

— Ты… всегда был мечтателем, — Некко произнесла это с непередаваемой грустью.

— А еще я всегда хотел совершить подвиг, — Данияр поймал ее руку и поднес к губам. — Видишь, мечты имеют обыкновение исполняться. Осталось мелочь. Не испоганить свой шанс.

Больше всего раздражал тот факт, что связи не было.

И не будет сутки.

И потом, наверное, тоже не будет, потому что их заблокируют… Лотта почувствовала, как ее знобит. От страха? Или уже? Она прислушалась, но кроме озноба никаких изменений в себе не заметила. Разве что пятка чешется.

Левая.

И значит ли это, что все с пятки начинается?

…с корабля, который прибыл…

Откуда?

Они узнают. Расспросят Алину… и стало быть… так, надо успокоиться и перестать думать о том, что колотящееся сердце — тоже симптом, что глаз, кажется, подергивается, а по спине точно ползет струйка пота, но не от жары.

В каюте совсем не жарко.

Успокоиться. Закрыть глаза…

…Алина не могла быть единственной зараженной. Если только ее не подкупили, но… нет, Данияр не планировал покупать ей билет, это случайность, порыв души, а порывы чужой души крайне сложно рассчитать. И если бы целью была Алина, билет у нее был бы. Нашли бы подходящий предлог. А значит?