Ник Никсон - Неокортекс [СИ]

Платон сделал паузу, выжидая реакцию Ильи. Илья молчал.

— Он позвал меня за год до нашего с тобой вылета, рассказал о болезни. Не знаю какой реакции ждал. За десять лет мы виделись раз пять-шесть. Наверное, поэтому я не чувствую боли от потери, которую должен ощущать сын. Отцом он был никудышным. Но я не жалуюсь. У меня была возможность выбора. Быть кем захочу сегодня, завтра менять все. Надо отдать ему должное, он и не ждал от меня сочувствия. Совет директором давил на него. Ему нужен был человек, которому он мог доверять, который возглавит проект от его имени, — Илья поймал блуждающий взгляд Платона. — Я настоял на пилотируемой миссии. Я должен был увидеть, что происходит здесь своими глазами. Уже тогда я понимал, что отчеты Тетерина пустой звук. Пойми, я не мог лететь в одиночку, не мог раскрыть себя.

— Ты просто использовал меня.

— Каждый день обходился корпорации в миллиарды. У совета директоров лопалось терпение. Но у них была кишка тонка вякать пока он был жив. Я думал, что успею… — Платон встал, выпрямив спину. — Через две недели закроется окно вылета. Другого шанса уже не будет.

Илья усмехнулся.

— Думаешь я радею за наследство? Разве был бы я здесь? Пойми, корпорация это не мой отец, и даже не совет директоров. Это триста миллионов человек и их семей по всему миру. У них тоже есть голос и право решать. Если мой отец останется в сознании сумасшедшим, вбухавшим все в провальную авантюру — корпорации конец. Совет директоров растащит ее на куски. Но если мы добьемся успеха… Репутация это все, что может спасти корпорацию.

Илья прервал Платона взмахом руки. Показалось, что по кабинету пронесся непонятно откуда возникший морозец.

— Мне все понятно.

— Ты мне не веришь, — Платон покачал головой. — Я сдержу обещание отца. Твой проект получит поддержку.

— У тебя есть ко мне поручения?

Платон помолчал несколько секунд и ответил:

— Ты новый механик в буровой бригаде. Приступаешь прямо сейчас.

Илья не возражал. Ему было наплевать.

По какой-то неясной причине Илья только сейчас, стоя на качающейся платформе, осознал свое положение. Какой же он глупец. Он был так ослеплен перспективами МАКС, что готов был отправиться в саму преисподнюю ради финансирования. Но теперь Илья будто раскрыл глаза. Больше не было завтра, не было вчера. Было только сейчас. Он в сотнях миллионах километров от Земли. В любую секунду его может убить радиация, он может упасть в расщелину, задохнуться от нехватки воздуха, и еще тысяча причин по которой его жизнь оборвется. Может хватит летать в облаках? Нужно подумать о себе и о том, как выжить. Сегодня!

Все время в пути до площадки Илью тошнило. Несколько раз вырвало в пакет. Надежда Вершинина дала ему какую-то гадостную жидкость — на вкус как подсолнечное масло.

Полегчало.

Прибыв на буровую, все неспешно покинули транспортник. Илья впервые увидел Исландию. Он представлял ее более масштабной. Расчищенная от неровностей площадка на дне кратера едва превышала в диаметре пятьсот метров. С одного из краев стояла мобильная буровая, напоминающая, в сравнении с нависшим над ними Юпитером, детскую фигурку.

— Леон, ты сегодня с Хакасом. Густав возьмешь Илью, — распределил роли Тадлис.

— А почему я? — возмутился Густав, отшатнувшись от Ильи.

— Эй, Тад, Густав прав. Мы всегда вместе работали, — вмешался Леон. — Пусть новичок с Хакасом идет.

— Он пойдет с тобой, — Тадлис указал на Густава.

— Ага, он под меня накопает, а потом начальнику сдаст. Будто я не знаю, как это делается. Это же друг его. Разряд снимут и премии не видать. Для этого его прислали — чтобы деньги корпорации сэкономить. На мне не выйдет, точно тебе говорю!

— Эй! — крикнул Хакас. — Внимательно слушаем.

Густав и Леон притихли.

— Вы кочегарите реактор, — обратился Тадлис к Густаву и Илье. — А вы готовите термобур, — сказал он следом Хакасу и Леону.

Повисла тишина.

— Я думал мы только сканировать приехали, — произнес Густав.

— Мы вскрываться будем? — спросил следом Леон.

— У вас с этим проблемы? — спросил Тадлис.

— Без Джада?

— Вижу разбаловал он вас. Без его разрешения уже и поссать сходить не можете. Или вы забыли где мы, и какое у нас задание?

— Джад приказал закрыть скважину.

— А я приказываю открыть! И чтобы я больше не слышал об его упоминании. Всем ясно?!

Густав и Леон молча глядели на Тадлиса.

Тадлис положил руки на пояс и, сделав пол оборота, посмотрел сверху на буровую, словно капитан корабля на мостике.

— Мы сегодня вскроем эту суку, — произнес он одухотворенно.

Кирилл сидел на полу в узком проходе между столовой и спортзалом. Обычно здесь мало кто ходил — все пользовались главным коридором. Теперь же, когда команда уехала в Исландию, здесь можно встретить лишь приведения. Да и в них Кирилл давно не верил.

Почему она не слушает его?

Слезы текли по щекам, капали на сетчатый пол. Проскакивали в щели и исчезали.

Кирилл думал о рыбьем глазе, который они сделали с Ильёй. Он получился лучше, чем Кирилл мог и мечтать. И главное — он работал. Конечно, без помощи Ильи, Кирилл не смог бы его собрать, но все же идея принадлежала ему, и только ему. Илья пообещал отправить рыбий глаз с Дельфином. Илья обещания держит. Не то, что остальные.

«Лучше бы ты так к экзамену готовился. Весь мир смотрит на тебя» — пронесся в голове ее голос.

Весь… Только ему от этого какой прок? Надоело быть уникальным. Надоело, что на него все «смотрят». Он просто хочет быть нормальным. И этот экзамен еще тут! Вот, что Кирилл сделает! Специально проставит неправильные ответы в анкету. Пусть ей потом будет стыдно. Пусть на нее тычут пальцем.

Пофиг!

Кирилл вытер слезы тыльной стороной ладони. Заложило нос, он мог дышать только ртом. Вспомнил как отец учил нырять с деревянного трамплина на озере. Кирилл то и дело падал брюхом, вода заливала нос. Потом он сморкался на берегу, задыхался, но все равно лез на трамплин. Отец не жалел его. Он говорил: «Давай, Кирюха. Ты же можешь. Не дрейф». И Кирилл не дрейфил. С пятнадцатой, а может с двадцатой попытки, с покрасневшим животом, он научился входить в воду «ласточкой». Это вышло как будто само собой. Отец подхватил его на руки и кричал во весь голос: «Кирилл чемпион. Мой мальчик герой». Кирилл был счастлив.

Неподалеку открылась дверь. Кирилл бы не спутал этот звук ни с каким другим. Значит, она вышла из лаборатории.

Она сказала, что он всем досаждает. Сказала, он делает все назло ей. Даже врачиха убедила ее, что он сам виноват в появлении синяков на руках. Будто он «крутился-вертелся» когда она кровь брала. Ну что за вранье! Почему она верит им всем, а не ему? А теперь она сказала держаться подальше от Ильи.