Сергей Синякин - Марсианская роза [сборник]

— Вот и пошли туда начальника розыска, — сказал я. — Или он у тебя сам думать не умеет? Если так, то тебе его срочно менять нужно. Как хочешь, но ты мне здесь нужен.

— Так ведь время терять не хочется, — не сдавался Ступаков. — Ясно же, пустой номер тянем!

Очень ему в неведомую мне Деминку хотелось. Может, просто сбежать хотел от непонятного и потому недоступного дела? Подальше от неприятностей, с ним связанных, оказаться? Люди не очень любят взваливать на плечи чужие заботы. А может, все гораздо прозаичнее было — ждал кто-то майора в Деминке, с нетерпением ждал.

— Ваня, — сказал я, — ты понял?

— Понял, — после секундной паузы сказал Ступаков. — Только, Валентин Мокеевич, вам не кажется, что все это зря?

— А это мы потом решим, — злобно ухмыльнулся в трубку я. — После разговора с ними.

Ну, не соображает ничего человек. Факты у него в руках были такие же, какими я владел, а вот не собрал он их воедино. Вот это и есть главный недостаток оперативного работника — там, где надо заняться аналитикой, он пытается соединить несовместимое, а в результате у него ничего не получается.

— Валентин, — сказала у меня из-за спины Вера Петровна, — а вы опять в школу идете?

Делать мне там нечего было! У меня все завязки вырисовывались на завтрашний день. Я уже не сомневался, что все просчитал правильно, дело оставалось за нужным результатом. А для этого надо разговаривать с людьми. Но не зря же говорили, что «колоть» людей я умею. «Колоть» — в смысле заставлять говорить правду. Даже если этого не хочется. Разумеется, без рукоприкладства. Для того чтобы чего-нибудь добиться, у человека должны быть мозги.

— Значит, останетесь? — обрадовалась хозяйка. Как мне показалось, искренне.

— Не останусь, — решительно сказал я. — И тебе дома нечего сидеть. Мне говорили, окрестности у вас здесь живописные. Самое время посмотреть.

Город Сухов и в самом деле располагался в живописной местности. Вся область — зона полупустынь, сплошные степи, которые только ранней весной, пока трава не порыжела от солнца, кажутся обитаемыми. А в окрестностях города Сухова зеленели леса, которым могло позавидовать Подмосковье. И трава в этих лесах местами доходила по пояс человеку. А среди травы таились огромные пятнистые грибы-зонтики, шляпки одного такого гриба хватило бы на целую сковородку. И пауки развесили серебристую паутину среди деревьев. И не было никаких марсиан. И думать о них не хотелось.

— Красиво тут у вас, — сказал я.

— А вы оставайтесь, — улыбнулась Вера.

— Хорошая мысль. Кстати, насчет оставайтесь… А ты не хотела бы уехать?

Вера Петровна остановилась. Глаза у нее лукаво светились.

— Это предложение?

— Понимаешь… — я не мог ей все сказать прямо. — Здесь, возможно, станет очень опасно, а у меня есть такая возможность…

Глаза ее потухли.

— Здесь у меня дом, работа, — изменившимся тоном сказала она. — Все подруги у меня тоже здесь. Но в любом случае, спасибо за предложение, Валентин Мокеевич.

Поговорили! Я клял себя за косноязычие, но что-то удерживало меня оттого, чтобы сказать: «Верочка! Вы мне очень нравитесь. Поехали со мной? Рая в шалаше не обещаю, но трехкомнатная квартира во Лбове нуждается в хозяйке, и я думаю, что с этой ролью вы бы превосходно справились. Яне мальчик, чтобы говорить слова любви, разве вы не видите всего сами, разве надо что-то говорить?»

В молчании мы дошли до речки Волчанки. Берег круто сбегал к повороту речки, заводь была покрыта крупными белыми лилиями. Было тихо, только в кустах попискивала синичка, да где-то далеко, по ту сторону реки, куковала кукушка, отмеряя кому-то остаток жизни. Похоже, кукушка росла нерадивой, она то и дело сбивалась, озадаченно замолкала и начинала счет заново.

— Лилии хочешь? — спросил я.

— Хочу, — серьезно отозвалась она.

И мне пришлось лезть в воду за лилиями. Из воды я вылез облепленный водорослями и подозреваю, что в таком виде напоминал водяного. Иначе с чего бы Вере так хохотать, словно я клоун из труппы Артура Гаспаряна?

Мы вернулись домой. Я шел обратно, держа одежду в руках. Не надевать же ее на грязное тело!

Во дворе я долго умывался под краном. Вера Петровна вышла из дома с полотенцем.

Надев рубашку, я почувствовал себя человеком.

— И все-таки?.. — стараясь не смотреть в сторону хозяйки, еще раз спросил я.

— Не люблю жалости, — сказала Вера.

— Какая там жалость! — я взмахнул рукой. — Надоело быть одному.

— Так ты… — сказала Вера и осеклась.

Знал, что она умеет целоваться, но такими жаркими поцелуями меня награждали впервые в жизни.

С утра весь город оказался свидетелем странного и захватывающего зрелища.

В голубых небесах носились два марсианских дисколета, осыпая друг друга лучевыми ударами. Вскоре все небо было исполосовано инверсионными следами, отчего оно стало казаться многократно заштопанным и залатанным. Дисколеты еще немного повоевали без видимого успеха, потом, свистя антигравитационными установками на предельных оборотах, ушли в западном направлении. По городу сразу поползли слухи, что группа патриотов захватила марсианский дисколет и теперь использует его для нападения на треножники. Высказывались предположения, что исчезновение суховского гарнизона марсиан явилось делом рук этих неведомых патриотов. Некоторые говорили об этих патриотах с видимым осуждением, иные с полным безразличием, и только редкие жители говорили об этом с надеждой на скорое освобождение от инопланетного гнета. Я точно знал, что они все ерунду говорят. Но что-то в мире действительно происходило. Может, марсиане между собой цапаться начали?

Трудно выводить какие-то гипотезы, не имея достаточного набора фактов. И я вернулся к делам, запланированным мною на этот день еще вчера.

Ступаков был прав — уши электрика Васильева были чутким индикатором его слов. Сразу можно было понять, когда он пытается врать.

Сейчас электрик сидел на стуле в кабинете Ступакова и заученно бубнил:

— Я уже докладывал товарищу майору. Двадцать второго это было. Пришел я, значит, в баню. Я там работаю, а по совместительству в школе. Пришел я в баню, меня директор попросил заглянуть, разведать, как там и что. Сами знаете, марсиане марсианами, а здание на балансе, за него директору отвечать, если что-то случится. Лошаков и говорит: сходи, Валера, погляди, что там делается. Остальной персонал марсиане в баню не пускали, а я им незаменимый был, кто же за освещение и подогрев ответит? Им туда в бассейн масло привозили, вот я и должен был его подогреть до сорока градусов, такие вот требования у марсиан были. Там на них смотреть жутковато — плавают, фыркают, щупальца, как змеи, взметаются. Треск стоит, словно медведь в лесу щепу дерет. Щелкают клювами, глаза круглят, щупальцами друг друга хлещут. Лишний раз заходить не хочется. Уставятся на тебя своими глазищами, не поймешь, чего они хотят — чтобы ты ушел или — на стол тебя и к портативке на все твои литры… А в тот день им масло меняли, поэтому и ждать долго пришлось. Сначала старое слили, потом новым маслом бассейн часа полтора наполняли, потом греть пришлось. Я-то не все время сидел, выходил, конечно, с кумом пивка попили. Вернулся около десяти вечера, обесточил все, как полагается, и домой ушел. Двадцать третьего с кумом на рыбалку ездили, вечером должен был зайти и еще раз масло подогреть, но подумал, что оно тепло держит хорошо, двадцать четвертого и подогрею. А двадцать четвертого выяснилось, что их нет нигде, и куда они подевались, никто не знает. Меня уже кто только не допрашивал. Нечего мне добавить, я уже вчера майору говорил.