Дарья Бобылёва - Неучтенная планета [litres]

Айа тоже страдала. Ей было невыносимо скучно. Найдя у пациентки помимо плохого характера и зашкаливающей агрессии еще и антропофобию, шиари стали водить ее на процедуры через коридор для персонала, чтобы она не встречалась с объектами своей ненависти. Лишившись возможности кидаться на людей и выкрикивать им вслед ругательства, Айа совсем загрустила. В ментальном поле тоже было скучно – все, включая корабль, с которым она принципиально не разговаривала, стали вдруг такими заботливыми. Участливое внимание Айа ненавидела даже больше, чем людей. К тому же собеседники постоянно выходили из поля на полуслове, и Айа всеми нервными клетками чувствовала, как они шушукаются, решая, о чем с ней можно говорить, а о чем нет.

Экран на потолке показывал безмятежное звездное небо. Она смотрела на сияющие белые точки и чувствовала, как закипает тяжелая злость, от которой пекло в груди. На подушку сползла слезинка, Айа быстро потерла глаз и с подозрением огляделась. Шиари наверняка видели и записывали все, что происходило в каюте.

Выразить свои чувства было нечем. Обломки кресла шиари уже забрали. Айа попробовала открутить с одного из ремней застежку, и она на удивление легко поддалась. Айа тщательно прицелилась и запустила застежкой в потолок. Она вошла в пластик как в масло, прорвав экран. По звездному небу от поврежденного участка протянулись таинственно переливающиеся нити, как будто Вселенную готовился захватить колоссальных размеров паук.

– Ха! – обрадовалась Айа и стала откручивать следующую застежку.

В каюту бесшумно вошел шиари. Вежливо улыбаясь, он поднялся на цыпочки и легко выдернул из потолка новую Айину игрушку.

– Ну не-ет… – без особой надежды заныла она.

– Приношу извинения, – шиари снял все застежки, немного подумал, достал из кармана блестящие ножницы и срезал заодно и ремни. – Ищите душевное равновесие. Дышите. Думайте о приятном.

– Безголов безграничный… – простонала Айа.

– Вы исповедуете религию бэшио?

– Да я же у вас действительно свихнусь!..

– Ваш разум не поврежден, – покачал головой шиари. – Вы злитесь. Выскажу оценочное суждение: это прискорбно, но вы постоянно злитесь.

Она хотела запустить в него сапогом, но вовремя поняла, что обувь ей еще пригодится.

– А если мне это нравится? Если мне необходимо злиться для душевной гармонии?

– Нет. Позвольте отметить, что это невозможно.

Айа тяжело вздохнула.

– Ну хоть погулять мне где-нибудь можно? Без… конвоя?

– Я поинтересуюсь у вашего лечащего специалиста, – пообещал шиари и удалился.

На испорченном потолочном экране начало всходить кривое солнце. Она уткнулась лицом в подушку.

И тут в ментальном поле к ней постучался кто-то незнакомый. Айа назубок знала манеру общения и своего корабля, и Селеса, и его корабля. Селес всегда стучался осторожно, его корабль вплывал в чужие мысли лениво и неохотно, словно делал одолжение, а корабль Айи… сложно сказать, в чем была его особенность, просто каждая гуманоидная составляющая узнала бы свой корабль из тысячи других.

Незнакомец вломился грубо, деловито и сразу спросил:

– Тоже не в духе?

– Э-э… привет. Ты кто? Селес, ты его слышишь? Корабль?

– Никого нет. Может, умерли?

– П-почему умерли?

– Не знаю.

– Ты кто?

– Какая разница? Я же не спрашиваю, кто ты.

– Ты в ментальном поле или в моей голове?

– Возможно, это ты в моей голове. Или мы оба в чьей-нибудь тупой башке.

– Все галлюцинации так говорят. Селес? Я наконец-то услышала голоса. Селес!

– Он сволочь.

– А ты откуда знаешь?

– Ты тоже сволочь. Все сволочи. Если смотреть объективно. И все плохо закончится. Это печально. Но грустят только идиоты, надо готовиться.

– К концу света, да?

– К войне. Все всегда заканчивается войной. Мясорубка…

– Что?

– Вселенная – это большая мясорубка. И она хочет жрать.

– Да ты чокнутый, – огорченно констатировала Айа.

– Какая догадливая сволочь.

На обед подали чье-то розовое мясо, такое мягкое, что кусочки трепетали, как желе, когда шиари ставил блюда на стол. К мясу прилагалось окруженное облачком пара варево, разлитое по маленьким чашкам. Селес вежливо понюхал пар – ему тоже принесли порцию еды, и ею, видимо, следовало восхититься.

За столом сидели ответственная за седьмой сектор платформы Тиинонашт Дархостира и человек, которого до недавнего времени звали Амий Морич. Как выяснилось, настоящее его имя было Хаген Танеску. Селес не узнавал благодушного человека с густыми бровями – в отличие от своего кальдеронского альтер эго, Хаген был шумным, резковатым и как будто все время неуловимо чем-то недовольным. Даже черты его лица заострились, и он больше не походил на почтенного учителя. Пока они ждали обеда, Хаген несколько раз порывался закурить и сердился на Тиинонашт, которая деликатно его отговаривала. Также оказалось, что он прекрасно владеет несколькими шиарийскими диалектами и давно с Тиинонашт знаком.

– На этот раз почти хорошо, – с аппетитом уничтожая мясо и размахивая двузубой вилкой, говорил он. – Но воспоминания были изъяты не полностью, остались некоторые куски. Надо этот момент еще проработать. Я понимаю, базовые навыки, ключевые знания… Но на черта вы оставили мне информацию о неорасе?

– Приношу извинения за неудобства. Очевидно, воспоминания оказались укоренены глубже, чем мы предполагали.

– Вы же отправили меня в мифологическую плоскость! Божества за каждым углом, реалити-шоу из жизни высших сущностей, даже консьержка в нашем доме была какой-то нимфой. А я уверен в существовании инопланетян, ну куда это годится? И про центр ваш я кое-что помнил, но все так перепуталось, я почему-то был уверен, что вместо шиари им заправляет неораса. И смотрит на нас с небес, да! – Он погрозил вилкой Селесу.

Неочеловек тоже принес извинения. На всякий случай.

– Вот и подумайте, каково мне было. Я практически спятил. Почти уверился, что за всей моей жизнью стоит некий тайный план. Что у меня миссия поведать миру о божественных – не забывайте, я жил в мифологической плоскости, – о божественных симбиотиках, которые однажды спустятся с небес и всех нас спасут.

– От чего спасут? – спросил Селес.

– А это неважно. Это базовая человеческая потребность: чтобы кто-то спустился с небес и спас нас. От всего. Они однажды это сделали, так мы их до сих пор обожаем, – Хаген довольно бесцеремонно мотнул головой в сторону Тиинонашт, скромно опустившей глаза. – А я ждал, что спуститесь вы… И готовился как мог, распространял информацию о грядущих спасителях. Все деньги потратил на обустройство подпольной типографии. Вот все те брошюры, листовки, которые при мне были, – это я же их и печатал. С парой других проверенных сектантов.