Дарья Бобылёва - Неучтенная планета [litres]

– Тот человек, охранник, может умереть.

– Рада за него.

– Айа… Я тебя вообще не узнаю.

– Конечно! После увеселительной прогулки с больным морфом я изменилась до неузнаваемости! Теперь я такая мерзкая и злобная, что ты в праведном ужасе!

– Я… я не говорил, что ты мерзкая и злобная.

– А ты, видимо, всегда это знал. Иначе бы ты меня не бросил.

– Да не бросал я тебя!

– Мне так нужно было с кем-то поговорить… С кем-то, кроме корабля, он и так все знает, говорить с ним – все равно что с эхом. Одно и то же, одно и то же, только хуже от него становилось. Селес, мне так нужно было с кем-то поговорить…

– Не плачь.

– Еще чего, я не плачу.

– Поговори со мной сейчас.

– Настроения нет.

– Хорошо. Скажи, когда будет.

Айа молниеносно перепрыгнула со своего места на койку, навалилась на Селеса, больно задев почти затянувшуюся рану, и потребовала:

– Поцелуй меня. Люди так мирятся, я видела.

Он осторожно провел пальцами по ее волосам, которые не удалось полностью расчесать даже шиарийским санитарам:

– То есть мы опять друзья?

– Нет, нет. Сначала весь примирительный ритуал, и только потом – опять друзья.

Айа подмигнула ему, и Селес, как ни старался сохранить серьезное выражение лица, все-таки не выдержал и улыбнулся в ответ.

– Но я тебя все равно ненавижу, – шепнула она.

– А как же тогда…

– Молча.

Фрагмент записи раскрывающего вербального сеанса специалиста по душевной гармонии двадцатого уровня Сигшиоона Каммуитала с пациентом № 2791

Видовая принадлежность пациента:омтуроскевировиливоривексорутмо

Тип основной дисгармонии:не установлен

Типы дисгармоний второго слоя:дисгармония неравного распределения зла (?)

– Позвольте узнать, на каком языке вы предпочитаете вести беседу? Вы меня слышите? Айа? Вы не могли бы приблизиться и установить со мной визуальный конт… Рекомендуется слезть со стола. Благодарю. Еще раз привлеку ваше внимание. На каком яз…

– Ка’антхажийский триста пятнадцатый.

– Приношу извинения, но ка’антхажи располагают только тремястами восемью наречиями.

– Ну вот что ты ко мне лезешь? Говорил по-шиарийски – и говори.

– В данном диалекте существует шестнадцать степеней вежливости при обращении к собеседнику. Какую вы предпочитаете? Айа? Я был бы очень доволен, если бы вы вернули мне мой коммуникатор. Его нежелательно грызть. По окончании сеанса вас проводят к кораблю, и вы утолите голод. Айа?

– Ты очень длинно говоришь. Это утомляет.

– Специалисты по достижению душевной гармонии двадцатого уровня и выше обучены делать свою речь максимально понятной. Установлено, что подробные спокойные пояснения у многих видов ассоциируются с комфортной атмосферой взаимного доверия.

– Ладно. Давай ту степень, в которой можно на «ты».

– Существует двадцать один вариант…

– Все остальное выбирай сам, это правда утомляет. Просвечивать меня больше не будете?

– Фототерапия применяется для улучшения душевного состояния один раз в сутки.

– Ага, я явно улучшилась. Это была единственная приятная процедура.

– Тебе нравится свет?

– Хм… Да. Какому дураку он не нравится?

– Позволь спросить, что еще тебе нравится?

– Хм… А что полагается за неправильный ответ? Током бить будете?

– Желательно рассказать в свободной форме о своих предпочтениях. Неправильных ответов в данном случае не бывает, Айа.

– Смотреть на звезды. Лететь. Спать. Бегать. Когда саркофаг подогретый. Петь – если громко. Смеяться. Плакать тоже люблю, потом голова пустая и приятно. Люблю гладить пушистых детенышей, если они не кусаются. Укусят – побью. Интересные инфокапсулы тоже люблю, только не очень сложные, от них зубы ломит.

– А если я попрошу тебя перейти к более сложным образам?

– Вроде вида на фиолетовый закат со вкраплениями перистых облаков из пещеры созерцания на Орето?

– Желательно что-нибудь чуть менее конкретное.

– А, ты тоже не понимаешь шуток? Мне казалось, уж на двадцатом-то уровне можно позволить себе похихикать.

– Я прекрасно понимаю все разновидности юмора. Но вынужден заметить, что смех не является целью данного сеанса.

– А что является?

– Я стараюсь раскрыть твою личность и установить тип душевной дисгармонии.

– И как успехи?

– Вынужден заметить, что тебе желательно отвечать на вопросы, а не задавать их.

– Какой ты зануда…

Селес накрыл Айю одеялом и поправил подушку, которая почти сползла на пол. Она энергично дернула плечом, и одеяло свалилось. Он снова его набросил. Айа приоткрыла один глаз.

– А если сентелия все-таки не вычистилась? Тогда ты тоже теперь заразный…

– Вычистилась, анализы отрицательные.

– Ух ты, шиари, значит, тебе все как родственнику пациента рассказывают?

– Меня записали как… ответственного за тебя, кажется. Меня и корабль, но кораблю трудновато ходить к специалистам.

Айа отчаянно потянулась и ткнула сидевшего на краю койки Селеса коленкой:

– Уйди, дай поспать. Скоро прекраснейшие заявятся, будут мне мозги ремонтировать.

– Не больно?

– Нет. Но противно! – Она поморщилась. – То просвечивают, то инъекции, то дышать чем-то дают, то шлем надевают, а потом лежишь и улыбаешься, а в голове ни одной мысли… Но самое ужасное – очень любят поговорить. Господи, какие же они зануды.

– Когда встретишь кого-нибудь, кто не покажется тебе занудой, – сообщи. Я поставлю ему памятник.

– И вообще мы в ссоре. Пшел вон, предатель!

– Ты явно на пути к душевной гармонии, – заметил он и получил еще один тычок. – Я так рад, что это нога, а не крюк…

Айа резко поднялась, притянула Селеса к себе и что есть силы заорала ему в ухо:

– Я же сказала, что хотела убить не тебя!

Он оттолкнул ее, но даже не потому, что в ухе теперь пронзительно звенело. За все это время Айа ни разу не сказала того, чего Селес от нее ждал, – что она вообще не хотела никого убивать. Оммо трепетно относились к жизни других разумных существ – Селес даже подозревал, что неслучайно они забывают все происходящее во время ускорения. Сам он был убежден, что намеренно причиняют другим вред либо военные, либо опасные сумасшедшие. Военных среди внепланетян вроде бы не встречалось.

– А кого ты хотела убить?

Айа быстро взглянула на него исподлобья:

– Людей.

– Понятно, – кивнул Селес, встал и направился к двери.

– Конечно, сам-то ты никогда не ускорялся! – бушевала она, пока он искал углубление для маленького плоского ключа, который ему выдали шиари. – И никогда никого пальцем не тронул! Пацифаст хренов! Зануда!..

Шиарийские центры душевной гармонии служили одним из самых распространенных мест действия в анекдотах, которые рассказывали друг другу представители других видов, за исключением левитирующих бицефалов, чья культура анекдотов не предусматривает. На самом же деле космические платформы, в недрах которых золотокожие специалисты усердно занимались тем, что считали своим долгом и предназначением, смотрелись величественно как изнутри, так и снаружи, и к иронии не располагали. Центры можно было найти во всех уголках обитаемой части Вселенной, и прекраснейшие неустанно строили новые. Суровые капитаны порой приходили в ярость, внезапно обнаружив на своем изученном вдоль и поперек маршруте неизвестно откуда взявшийся «шиарийский дурдом». Потом они поддавались мягким уговорам опробовать ознакомительные процедуры и покидали центр в весьма благостном расположении духа.