Роберт Хайнлайн - Пасынки Вселенной. История будущего. Книга 2 [сборник litres]

Извинившись, Лазарус оставил женщин и направился в лабораторию, где Семейства продолжали исследования в области метаболизма и геронтологии. Он рассчитывал найти там Мэри Сперлинг – после мимолетной встречи с Нэнси Уэзерел он чувствовал потребность в обществе Мэри. Если он когда-нибудь соберется снова жениться, подумал он, Мэри подойдет ему куда больше. Впрочем, вряд ли стоило всерьез рассматривать подобный вариант – Лазарусу казалось, что связь между ним и Мэри будет отдавать смехотворным запахом лаванды и старых кружев.

Мэри Сперлинг, оказавшись запертой в корабле и не желая принимать символическую смерть в виде анабиоза, обратила свой страх смерти в конструктивное русло, добровольно вызвавшись на роль ассистентки в лаборатории, где продолжались исследования в области долголетия. Биологического образования у нее не было, но, обладая ловкими пальцами и живым умом, за долгие годы полета она стала ценной помощницей доктору Гордону Харди, руководителю исследований.

Лазарус нашел ее за работой с бессмертной тканью куриного сердца, известной лабораторному персоналу как «мисс Коко». Мисс Коко была старше любого из семьян, не считая, возможно, самого Лазаруса, являясь растущим фрагментом изначальной ткани, полученной Семействами из института Рокфеллера в XX веке. Уже тогда ткань была жива, и доктор Харди и его предшественники поддерживали в ней жизнь в течение более чем двух столетий, используя технологию Каррела – Линдберга – О’Шога. Мисс Коко продолжала процветать.

Когда Гордона Харди арестовали, он настоял на том, чтобы забрать ткань и поддерживающую в ней жизнь аппаратуру с собой в резервацию; с тем же упрямством он потребовал, чтобы ему разрешили забрать ее во время бегства на «Чили». Теперь мисс Коко жила и росла на «Новом рубеже», веся пятьдесят или шестьдесят фунтов, – слепая, глухая и безмозглая, но тем не менее живая.

Мэри Сперлинг уменьшала комок ткани в размерах.

– Привет, Лазарус, – кивнула она. – Не подходи, пока открыт резервуар.

Он смотрел, как она срезает излишки ткани.

– Мэри, – задумчиво спросил он, – что поддерживает жизнь в этом сгустке без мозгов?

– Вопрос неверный, – ответила Мэри, не поднимая взгляда. – Правильно будет – почему она вообще должна умереть? Почему она не может существовать вечно?

– Черт побери, я был бы рад, если бы она сдохла! – послышался позади них голос доктора Харди. – Тогда мы смогли бы провести исследования и все выяснить.

– С мисс Коко этого никак не выяснишь, босс, – не отрываясь от работы, ответила Мэри. – Главный вопрос в половых железах, а у нее их нет.

– Грррм! Что ты вообще об этом знаешь?

– Женская интуиция. А ты что об этом знаешь?

– В том-то и дело, что абсолютно ничего! Так что у меня есть немалое преимущество перед тобой и твоей интуицией.

– Возможно. По крайней мере, – хитро добавила Мэри, – мы с тобой были знакомы, когда ты еще под стол пешком ходил.

– Типичный женский аргумент. Мэри, эта горка мускулов кудахтала и несла яйца еще до нашего с тобой рождения, но она ничего не знает. – Он хмуро взглянул на образец. – Лазарус, я с радостью бы ее променял на пару карпов, самца и самку.

– Почему карпов? – спросил Лазарус.

– Потому что карпы, похоже, не умирают. Их убивают, едят, они погибают от голода или инфекций, но, насколько нам известно, – никогда своей смертью.

– Почему?

– Именно это я и пытался выяснить, когда нам пришлось рвануть в это чертово сафари. Они обладают необычной кишечной флорой, – возможно, это как-то связано. Но мне кажется, что все дело в том, что они никогда не перестают расти.

Мэри что-то еле слышно прошептала.

– Что ты там бормочешь? – спросил Харди. – Опять интуиция?

– Я сказала: «Амебы тоже не умирают». Ты сам говорил, что каждая живая в данный момент амеба была жива пятьдесят миллионов лет или около того. И тем не менее они не вырастают до бесконечности, причем никакой кишечной флоры у них уж точно нет.

– Потому как нет кишок, – вставил Лазарус.

– Дурацкая шутка, Лазарус. Но то, что я сказала, – правда. Они не умирают. Они просто делятся и продолжают жить.

– Не важно, что там с кишками, – раздраженно бросил Харди, – но структурная параллель вполне возможна. Но где мне взять объекты для экспериментов? Кстати, Лазарус, я рад, что ты зашел. Не окажешь мне услугу?

– Говори. Может, и соглашусь.

– Знаешь, ты сам по себе занимательный случай. Ты не подходишь ни под одну нашу генетическую теорию, даже их опровергаешь. Не хотелось бы, чтобы твой труп отправился в преобразователь, – мне крайне интересно было бы его изучить.

– Не возражаю, приятель, – фыркнул Лазарус. – Только скажи лучше своему преемнику, что́ искать, – а то можешь сам столько не прожить. И готов поставить на что угодно: ковыряясь в моей тушке, никто все равно ничего не выяснит!

Планета вполне оправдывала их надежды – зеленая и молодая, покрытая буйной растительностью и почти не отличающаяся от Земли. Не только планета походила на Землю, но и вся планетная система звезды грубо напоминала Солнечную: небольшие планеты земного типа возле светила и планеты-гиганты типа Юпитера на дальних орбитах.

Космологам никогда не удавалось в полной мере объяснить устройство Солнечной системы – они постоянно колебались между теориями ее происхождения, не выдерживавшими никакой критики, и «серьезными» физико-математическими «доказательствами», что подобная система вообще не могла возникнуть. И тем не менее нашлась еще одна похожая, подтверждая, что подобные парадоксы вовсе не уникальны и могут быть даже вполне распространены.

Но более удивительным и однозначно еще более волнующим оказался факт, полученный в результате телескопических наблюдений при подлете к планете. На этой планете имелась жизнь… разумная жизнь… цивилизованная жизнь.

Видны были города и инженерные сооружения – странной формы и предназначения, но достаточно большие, чтобы их можно было разглядеть из космоса, как и наши.

И тем не менее, хотя это могло означать, что им вновь придется продолжить свое утомительное паломничество, господствующая раса, похоже, не заселяла целиком все доступное для жизни пространство. Возможно, на просторных континентах планеты могло найтись место для небольшой колонии. Если, конечно, ее согласятся принять…

– Если честно, – с тревогой заметил капитан Кинг, – я не ожидал ничего подобного. Разве что примитивных туземцев и наверняка хищных зверей – хотя, возможно, я подсознательно полагал, что единственной по-настоящему цивилизованной расой может быть только человек. Придется вести себя крайне осторожно.

Кинг организовал разведгруппу во главе с Лазарусом, доверяя его смекалке и желанию выжить. Капитану хотелось возглавить группу самому, но чувство долга и ответственности перед кораблем вынудило его отказаться. Однако Слейтон Форд вполне мог пойти с ними, и Лазарус выбрал его, а также Ральфа Шульца себе в помощники. Остальную часть группы составляли специалисты – биохимик, геолог, эколог, стереограф и несколько психологов с социологами, которым предстояло изучать туземцев, в том числе один из авторитетов в структурной теории коммуникаций Маккелви, задача которого заключалась в том, чтобы найти какой-то способ общения с местными жителями.