Тамара Пикулина - Семь миров: Оракул [СИ]

— Знаю, — робко ответил Хет.

— Ничего ты не знаешь. Говорю тебе, это мой мир! И его спасать не нужно! Пусть горит все синим пламенем. Три тысячи лет я прожил зря! — с сумасшедшим надрывом кричал Создатель и, сорвав со стены один из портретов, с силой бросил его об пол, перепугав Хета своей яростью.

— У них нет души! Ни у кого нет души! — обвинительно закричал он, рухнув перед покалеченным портретом на колени.

Хет был поражен происходящим. В поступке и словах творца было много сумасшествия. Вид его был жалок.

Создатель побледнел. Дрожащими руками он старался собрать портрет по кусочкам, но никак не выходило. Столько усталости и раскаяния Хет не видел ни в ком. Принц не знал, что делать. Не находя себе места, он уселся на колени рядом с профессором и стал помогать собирать осколки. Заметив, что в глазах того стоят слезы, готовые в любой момент покатиться по небритым щекам, Хет быстро опустил голову. Живой, человеческий взгляд этой таинственной женщины, обитавшей повсюду, смотрел Хету прямо в душу, которой, по словам Создателя, в нем не было.

— Кто эта женщина? — непроизвольно спросил Хет.

Профессор молчал, не желая отвечать, уводя глаза в сторону. Послышался глухой стук упавшей на бумагу слезы. Хет чувствовал, что дама с портрета была создателю необычайно дорога.

— Это моя жена.

Вторая крупная слеза поползла по его щеке, профессор продолжал:

— Первую тысячу лет мы жили вместе, выстраивая этот мир. Но она сдалась и не захотела жить. Я нашел ее в озере, не успел спасти. С тех пор я один в этом мире. Сотни лет, тысячи копий, я клонировал её миллионы раз, но ни одна из них не стала ею. И вроде все то же, те же губы, нос, руки, волосы и даже голос, но ни у одной не было того блеска в глазах, той искры. Ни одна из них не смотрела на меня так, как смотрела она. Никогда подражатель не сравнится со своим образцом, копия всегда ниже оригинала. Это странно! При жизни я думал, что люблю её за красоту, и только после её смерти я понял, что любил её душу. Больше всего на свете я мечтал клонировать её душу, но не смог! — обреченно воскликнул профессор. — Я могу все: создавать плоть, кровь, речь, разум, могу играть с генами, собрать пазл из всех видов зверей и объединять их в единого монстра, вывести новую расу, мир, но только не душу! Душа не поддается логическому объяснению. Её нельзя контролировать, она не материальна. За годы изучения этого явления я понял одно — душа это аномалия, почти случайность. Ты никогда не знаешь, какой она будет у новорожденного. Её нельзя предугадать или запланировать. У каждого она своя, и досаднее всего, что её не повторить. Двух одинаковых не существует! — закончил свою горячую речь ученый.

Хет был поражен откровениями создателя. В этот миг он показался себе жалким и глупым, проблемы целой расы — никчемными, а катастрофа — серым и унылым событием, по сравнению со всей этой бесконечной болью и голодом, обитающем в древнем сердце творца. С грустью взглянув на своего Создателя, он тихо спросил:

— Так значит, у меня есть душа?

— Я не могу ответить на этот вопрос, — разочарованно произнес профессор. — Её нельзя увидеть через магнитные поля, просветить рентгеном или сфотографировать. Я создал только биотело. Душу я тебе не вкладывал, просто потому что неспособен на это. Потому теоретически у тебя её нет. Могу ответить только то, что у тебя отменное здоровье, богатая генетика и развитой мозг, а есть ли там внутри душа или нет — это знаешь только ты один.

Хет задумался. Принц не знал точного ответа. Он смотрел в глаза творцу и размышлял вслух:

— Когда моя возлюбленная предала меня, я почувствовал боль, точно кто-то ударил меня под дых; когда я увидел нищих голодных мурийцев, что-то внутри меня сжалось от ужаса и заметалось в груди; когда я жил на Голубой планете и смотрел на Серебряный спутник, по моему сердцу разливалось тепло, даже в самую холодную ночь. Могу сказать одно, внутри меня определенно что-то есть, что-то теплое и живое, неосязаемое и ранимое. Я не просто биоробот, созданный вами. Я люблю, чувствую, страдаю, борюсь и восхищаюсь. А значит, душа у меня есть, как и у всех, кого, вы создали. И я прошу вас помочь мне спасти эти души!

Профессор улыбнулся.

— Ты очень необычный Хет Пятьдесят Второй, ты не похож ни на одного из своих предшественников. В тебя не заложена воля, у тебя нет гена агрессии, но ты борешься. По природе своей ты обязан безропотно подчиняться мне, а ты споришь и проявляешь инициативу. Я поражён!

Хет вздохнул:

— Отсутствие воли и агрессии во мне ничто по сравнению с испепеляющей любовью к людям!

Профессор кивнул:

— И из-за этой любви ты хочешь спасти мурийцев?

— Не только мурийцев, но и Вас! — напомнил Хет.

— У меня совсем другие планы, — улыбнулся профессор.

Он взял Хета за руку и повел по лестнице на верхний этаж.

— Смотри! — воскликнул он, разводя руки по сторонам.

Запыхавшись, Хет взволнованно стал осматриваться. Высокие серые саркофаги с омерзительными, спящими существами внутри были рядами уставлены вдоль стен.

— Что это?? — с ужасом воскликнул принц.

— Я вывел вид жаропрочных людей, способных существовать в новых условиях Мури. Их совсем мало. Каждый экземпляр бесценен. Мое сознание продолжит жизнь в теле одного из них, уже после катастрофы, — подойдя вплотную к крайнему саркофагу, произнес он.

Профессор с сумасшедшим блеском в глазах взглянул в лицо самому себе в будущем. Огромное тело, зеленая кожа, большие глаза, как у стрекозы, иная система органов и чувств, ни следа от былых пропорций идеального человеческого тела, но, непременно, человеческий разум внутри.

Хету по-настоящему стало грустно.

— Я создам здесь новый мир! — воскликнул профессор.

— Но не проще ли остаться человеком и переселиться на другую планету? — не понимал его Хет.

— Мури — мой дом. Я за нее в ответе, — не согласился создатель и задумался. — А ты знаешь, когда-то на этой планете был рай. Она была точно такой, как Голубая планета, которую ты видел. Но люди загрязнили ее настолько, что не осталось ничего, атмосфера, реки, почва — все было уничтожено, все ресурсы израсходованы. Люди разлетелись по другим мирам. Всем казалось, что Мури умерла. Но остались мои предки, горстка фанатиков, которые поклялись возродить планету. После чего был введён закон, что ничего искусственного в нашем мире быть не может. Мы так и не смогли с тех пор восстановить атмосферу, живём под куполом. Но видит Бог, если бы не трансформация Оникса, я бы довёл этот мир до совершенства. А теперь, как видишь, буду доводить его до другого совершенства. Для других существ.

Хет вновь посмотрел на рептилоподобных великанов.

— Мури я не брошу, что бы с ней ни происходило, — произнёс профессор. — Мой род хранит ее вечно.