Тамара Пикулина - Семь миров: Оракул [СИ]

— Ты уже открыла свою дверь, ведь так? В этом разница между нами? — осененная догадкой, спросила Лика.

— Да, это так! — подтвердила Атла.

— Как ты это сделала?

— В мире, в котором я живу, там, куда мы летим, обучают этому с детства. Не все приходит сразу. Я до сих пор многому учусь и буду учиться всю жизнь. Моя дверь, хоть и открыта, но не до конца. Я знаю людей, у которых открыта лишь щелка. Знаю тех, у которых она отворена шире моей. Но все всегда стремятся к одному — распахнуть свою дверь на всю, выйти за рамки.

— Ты знаешь таких, у которых она открыта на всю? — с восхищением спросила Лика.

— Нет, абсолюта я не встречала, — произнесла Атла.

— Дверь есть у всех? — продолжила спрашивать Лика.

— Да, так устроены все люди. Все, кроме одного, — произнесла девушка, тревожно подумав о Марсии.

— У Марсия ее нет? — точно угадав, спросила Лика.

Атла взволнованно посмотрела на девочку. Желая сменить тему разговора, она хотела было расспросить Лику о прошлой жизни со стариком, о полетах и станциях, но догадливый ребенок настырно продолжал говорить о своем.

— Если у него нет двери, значит, он никогда не сможет ее открыть. Его тоннель ведет к тупику? — с безумной жаждой получить скорее ответ спрашивала Лика.

Помолчав несколько секунд, Атла шепотом произнесла:

— Его портал открыт от рожденья.

— Это значит, он может все? — настороженно спросила Лика.

— Да, может, но он об этом не знает, — тихо произнесла Атла.

— Ну так скажи ему! — недоуменно воскликнула Лика.

— Нельзя. Он ни в коем случае не должен этого знать.

— Почему?

— Потому что сила, которая кроется в нем, сожжет его изнутри, если вырвется наружу. Я боюсь что выпустив ее, Марсий погибнет, — с болью в голосе произнесла Атла.

Лика представила перед собой лицо Марсия. И хотя она не успела еще привязаться к нему, но уже точно знала, что смерти ему не желает.

— Обещай, что никогда не скажешь ему об этом! — строго произнесла Атла.

— Обещаю! — осознанно произнесла девочка.

С этими словами они стали подлетать к владениям крамов. Сквозь встреченную на пути пылевую туманность огненная планета постепенно стала проявляться в космическом пространстве. Розовое сияние, излучаемое планетой, растворялось в холодной темноте космоса, обволакивая ската красноватыми бликами. Атла приложила руки к вискам и стала посылать сигналы отцу и Татиде. Она стала кричать о своем возвращении, не жалея сил и внутреннего голоса. Атла запрашивала разрешение на посадку для ската и услышала, что ей дают добро.

Просочившись сквозь влажный желеобразный стыковочный пузырь в куполе, Скат медленно погрузился в розовую дымку города, покачиваясь и колышась на парах ее. Планета встречала прибывших привычным зноем, слабым сухим ветром и знакомым до боли запахом ионных очистительных фильтров. Розовое марево, от которого с непривычки разболелись глаза после дивных закатов Голубой планеты, выглядело особенно искусственным. И все же оно было таким родным, что Атле хотелось плакать от чувств. Ее не было в родном мире два года. Она присела на колени и положила обе ладони на красную песчаную почву, вобрав в себя ее тепло. Капельки ее слез скатились вниз и моментально впитались в поры, словно планета показывала ей, как неистово истосковалась по своей дочери. Лика послушно стояла рядом, с замиранием сердца глядя то вверх на пирамидальный купол, то на Атлу.

Атла приподнялась. Слезы быстро испарились с ее щек. Она взяла Лику за руку и повелела скату следовать за ними по тропе в город. Обвив ее запястье тонким длинным усиком, росшим из его мнимого подбородка, он полетел чуть выше над их головами, покорно следуя за поводком.

Врата сами растворились перед ней, бесшумно и ласково, несмотря на всю их громоздкость. Яркий свет полил оттуда столбом, напугав ската и ослепив Лику. Атла улыбнулась. Несмотря на то, что была ночь, город Крам был залит светом. Люди проснулись, все услышали ее приближение.

Центральная площадь города постепенно заполнялась людьми. Под гигантским красным куполом роились бесчисленные мыслительные потоки, собираясь в розовый туман. Вся суета была связана с ее возвращением. Тысячи восторженных взглядов приветствовали свою героиню. Все горожане от мала до велика вышли ее встречать. Почувствовав на себе ослепительный свет, направленный в свою сторону, Атла пошла по дороге сквозь ликующую толпу, не упуская руку Лики, держа ската над своей головой.

Яркие брызги сыпались им под ноги. Люди старались коснуться ее плечей и волос, протягивая руки со всех сторон.

Звуки разрывающихся фейерверков, восторженные крики и лучезарный смех сопровождали каждый её шаг. Настрой крамов радовал Атлу. Люди знали, что находятся на грани гибели, но не унывали, и в этом заключалась сила ее народа. Информацию о предстоящей катастрофе в мире, где каждый способен прочитать мысли, скрыть не удалось. Из общего информационного потока Атла успела вычитать, что большинство крамовских кораблей были уже укомплектованы и подготовлены к вылету, оставалось только узнать куда. Ее появление знаменовало собой спасение, и на празднование этого не жалели никаких средств. В городе зажглись все до единого огня. Склады с фейерверками были опустошены, не для кого было теперь хранить и откладывать на завтра. Город напоминал свечу, которая перед угасанием вспыхивает так ярко, как никогда прежде.

Крамы были мастерами по части эффектных шоу. Награжденные талантами артистичности, они любили демонстрировать свои умения. По правую руку от себя Атла увидела трех старцев, зависших в воздухе прямо над толпой, чьи одежды и бороды развевались на ветру. К ней подлетела одна из жриц и надела на шею ослепительное ожерелье из редкого красного камня. Другая жрица возложила на ее голову золотую диадему. Ощутив на себе тяжесть украшений, Атла зажмурилась, задумавшись о том, что почему-то совсем не рада этим дарам. Атла поймала себя на мысли, что смотрит на свой город сейчас будто бы со стороны. Испугавшись того, что она перестает ощущать себя частью своего народа, девушка поспешила спрятать опасные мысли как можно глубже. Шумный и пестрый, родной и неспокойный город Крам любил ее и заслуживал только взаимности. Вглядываясь в глаза крамам, девушка узнавала знакомые лица.

Несмотря на внушительное количество жителей, горожане хорошо знали друг друга, охотно общались, жили открыто. Каждый знал, кто о чем думает, кто в кого влюблен и что чувствует. Тем не менее избежать лжи и интриг не удавалось. Видя друг друга насквозь, крамы по-прежнему не стеснялись врать, сочинять и льстить. Осознав свою беспомощность в борьбе с пороками и смирившись с неспособностью их скрывать, крамы стали воспринимать свою жизнь как игру, прощая друг другу слабости. Потребность придумывать захватывающие истории о себе и о других, после чего с театральными эффектами рассказывать выдумки на публике, да так умело, что все и даже автор начинали верить в подлинность сюжета, было излюбленным развлечением для большинства.