Тамара Пикулина - Семь миров: Импульс [СИ]

Туннель Делос выплюнул их посередине бесконечной пустоты. С первых мгновений почувствовался невероятный прилив сил. Если внутри тоннеля человек был словно заключен в пшеничное зерно, то в новом пространстве его сущность моментально расширялась до размеров целой вселенной.

— Соберись! — заорал на него Ёнк.

Марсий резко открыл глаза. Он лежал на полу, раскинув руки в стороны в виде креста. Ёнк возвышался над ним. С трудом, но он узнал его.

— У нас проблемы! — кричал пациф.

Марсий через силу приподнялся. Ёнк показал рукой на девушку.

Атла билась в конвульсиях, разрывая руками костюм у себя на шее, словно ей нечем было дышать. Магический тоннель не отпускал ее. Ёнк подбежал и схватил ее за руки. Она была значительно сильнее сейчас и откинула его в сторону.

Марсий подскочил на помощь. Ёнк быстро оправился от удара и снова кинулся к ней.

Тулонец схватил ее за правую руку, Ёнк за левую. Она ранила сама себя, царапая грудную клетку.

— Нет! — вопила она. — Не троньте меня, я не отдам!

Она стремилась закрыть руками солнечное сплетение, сильно выворачивалась.

— Они мои, — не переставала она кричать, — эти чувства мои!

Марсий и Ёнк переглянулись, вероятно, она думала, что все еще в тоннеле.

— Атла! Очнись, — умолял Марсий.

Но она не открывала глаз.

— Проклятые рыжие души, проклятые рыжие души! — кричала она, царапаясь и кусаясь.

— Это мы, Ёнк и Марсий, — кричал на нее Ёнк.

— Я все равно вас всех уничтожу, — надрывалась она, не слыша призывов Ёнка. — Вас не станет, а я буду жить! — задыхалась она от гнева. — Уничтожу!!!

— Атла! — Ёнк ударил ее по щеке.

Девушка резко открыла глаза. По рассеянному взгляду было видно, что она еще мало что понимала, но агрессия ее резко прекратилась. Она успокоилась и тихо бормотала:

— Смойте кровь с моих рук, умоляю, смойте кровь с моих рук!

Марсий понял ее слова буквально. Он принес воду и протер ее руки.

— Смойте кровь с моих рук, — не останавливалась она.

— Они чистые, твои руки чистые, — показывал ей Марсий, не понимая, чего еще она хочет.

Он приложил лед к ее лбу, Ёнк — к вискам.

Атла уснула.

Девушка спала несколько часов, корабль летел по инерции. В межзвездном пространстве не было сопротивления и преград. Ни Ёнк, ни Марсий не будили ее до того, как она сама не пришла в себя.

— Как ты? — спросил ее Марсий, увидев, что Атла зашла в павильон.

— Лучше, — хриплым голосом ответила она. — Прошу, не обращайте внимания на то, что я там говорила.

— Все в порядке, — отмахнулся Ёнк. — Ты клялась нас уничтожить.

Атла отрицательно закивала головой.

— Я говорила не с вами.

— Кто такие рыжие души? — спросил Марсий.

— Проклятые рыжие души, — уточнил Ёнк.

Атла увела глаза в сторону.

— Я и об этом сказала? — виновато спросила она.

— Ты что-то видела там в тоннеле? — спросил Марсий.

— Нет, но я там испытала дежавю.

— По ощущениям нету ничего более неприятного для человека, чем этот тоннель, хочешь сказать, что уже испытывала подобное раньше? — недоверчиво спросил Ёнк.

Атла кивнула. Она выглядела очень потерянно и неуверенно. Марсий видел ее такой впервые.

— Да что такого могло случится в твоем прошлом, что сравнимо с этим? — с недоверием спросил Марсий.

Ёнк согласился и высказал свое мнение:

— Откуда тебе знать про боль? Ты избалованная принцесса, единственная дочь шамана, богатая, надменная крамовская жрица.

— Да, — согласилась она, — а еще…Я…. - робко произнесла она, — я монстр. И я сейчас это вам докажу.

Атла подошла к застывшим каплям, приложила к ним руки, и внутри них появились ее воспоминания.

У Марсия сжалось сердце, он всегда видел за внешней улыбкой Атлы глубоко раненую натуру. В нем проснулся необъяснимый страх узнавать правду о ней. Он внимательно смотрел на экран. И видеть это было ему безумно больно. Атла стала ему небезразлична. Незаметно для себя, не понимая, с какого именно момента, но боль ее он стал считать за свою.

Проснувшись от слабого света прожектора, юная Атла почувствовала несоизмеримую даже с ее бездонной душой тоску. Жрица поймала себя на мысли, что больше не хочет просыпаться, не хочет жить и служить своему миру. Ужаснувшись самой себе, она выпрыгнула из воздушного кокона, в котором, пригревшись, уютно провела ночь, и помчалась в сторону храма с искреннем желанием извиниться перед Богом Крамов за свою вопиющую дерзость. Она мчалась так быстро, что ее материальная оболочка не поспевала за духом. Достигнув ворот, она резко остановилось, почувствовав, что за ними сконцентрирована сила. Приложив руки к раскаленной от эмоций двери, она отпрянула назад. Внутри шел спор. Она чувствовала энергетику своего отца, безошибочно определила Татиду и нескольких старцев. Их огненные мысли были до того сосредоточены на самих себе, что Атлу никто не заметил.

— На весь наш род наползает черная тень, — прошептал один из старцев.

— Холод чувствую я! — перебил его другой.

— У нас еще есть время. — возразила Татида.

— Не слишком ли много ты поставила на неё? — с укором бросил в неё шаман.

— Не больше того, чего она стоит! — резко ответила Татида. — Девочка невообразимо сильна. Ее мать намеренно принесла себя в жертву, даруя ей жизнь, чем усилила ее сверх способности. Она обречена на непрерывный духовный рост. Только боги знают, на что она способна!

Атлу откинуло от двери, словно ударом тока. Этого она не знала. Все внутри неё сжалось и обледенело. Нет, не слова Татиды о великой силе сразили её, их она слышала сотни раз. Причина смерти матери, в тоске по которой провела она все эти годы, сразила её. Атла пошатнулась, положила руку на грудь и почувствовала, как неистово колотится её сердце. Посмотрев себе под ноги, она с испугом заметила, что вросла в пол, растопив под собой металл. Оторвавшись от поверхности, она ринулась в сторону улицы.

Атла бежала так быстро, что никто из малочисленных прохожих утренней Крамы ее не замечал. Ее желанием было бежать как можно дальше от проклятого храма и раствориться в воздухе, забыв навеки о непомерно тяжелой миссии, которую на нее возложили. «Мое рождение началось со смерти! Я причина смерти моей матери! Все эта проклятая сила, которая прячется во мне. За что эта кара?» Атла жаждала свободы. Оковы вселенских обязательств и невиданных размеров долг перед миром, навязанные ей Татидой, душили её. Внутренний протест захлестнул её волной раскаленных эмоций.

«Почему я должна жить по чей-то указке, почему, не успев родиться, я уже была обречена на рабство?»

Безумная страсть к свободе, которой у девочки никогда не было, заполнила всю ее душу.