Светлана Тулина - Стенд [СИ]

Бэт обращался с ней по-хозяйски, то есть властно и бережно, и Стась было по этому поводу даже немного неловко — он же ничего про нее не знал и искренне верил, что сделал выгодное приобретение, наверняка надежды всякие питал и планы строил.

Стась не любила обманывать людей. Особенно, если люди эти были ей чем-то симпатичны.

— Еще?

Стась сонно вздохнула, мурлыкнула что-то утвердительное, не разжимая губ. Шевелиться не хотелось.

Зашипела вода на камнях, по плечам и спине прокатилась жаркая волна. Кожу осторожно куснули горячие иголки — Бэт снова взялся за хвойный веник.

Славный мальчик этот Бэт. Улыбчивый и умный, с кошачьей грацией и глазами крупного хищника. А то, что завернут он в простыню от пяток до самого горла — не твое дело, в конце-то концов. У каждого из нас — свои тараканы.

— Вставай, соня! Чай готов!

Маленькие быстрые пальцы теребили ее за плечи, пощипывали, щекотали. Стась хихикнула и передернула плечами, поднимаясь. Чаем это можно было назвать с очень большой натяжкой — нечто белесоватое, густое и тягучее, с резким запахом и странным вкусом. Бэт заметил ее реакцию, сверкнул улыбкой:

— Ты пей, я и не таких на ноги ставил, что-что, а дело свое знаю. Пей и ложись — мять буду…

Пальчики у него были тонкие, длинные, изящные — пальчики профессионального каратэка. Стальные тиски, а не пальчики.

— Плечи у тебя ничего, хорошие такие плечи, их только чуть-чуть обрельефить, чтобы уже вообще никаких и мыслей даже в подкорке ни у кого не ворохнулось. Грудь — просто мечта, даже перетягивать не придется, конфетка, а не грудь, словно и нет ее совсем!..

Стась слабо хихикнула — такого комплимента ей слышать еще не приходилось.

А он был бы неплохим хозяином. Что там неплохим — отличным! Может быть — лучшим из всех возможных…

— Руки выше всяких похвал, просто-таки отличные руки, хоть завтра на выставку. Спинка у нас что?.. Да нет, вроде есть спинка, сойдет на первое время, капюшончик неплохой, хотя и не эталон. Дельта зато хороша, хороша дельта, ничего не скажешь! А это у нас что? Косые это у нас, вот они, родимые, хорошо прощупываются… А вот пресса не вижу. Это пресс? Это не пресс, это недоразумение! Такой пресс начинающей гимнасточке еще может на что-то сгодиться, но никак не тебе и не в твоем положении! Тебе железобетон нужен, а не это хлипкое желе! Родная, ты о чем думала сегодня, когда в драку лезла?! Да тебя же первый же пропущенный удар…

Поначалу она еще предполагала с его стороны некий побочный интерес. Не то чтобы считала себя такой уж неотразимой, особенно в образе братишка, но мало ли у кого какие вкусы.

Трудно сказать — надеялась или опасалась. Если и опасалась, то не самого факта. Подтверждения своего несоответствия чужим ожиданиям — вот чего, пожалуй, она действительно опасалась.

Даже после того, как себя в зеркале увидела, определенные мысли на этот счет еще оставались — ну мало ли?..

И потому сразу правильно оценила его наряд — не просто небрежно наброшенную на плечо простыню, как у нее самой, в сауне так и вообще используемую в качестве подстилки, а что-то типа сари, с изящным узлом, уложенное тщательно красивыми складками. Он умудрился не только сохранить элегантность, но и расставить все точки. Умный мальчик.

А жаль. Наверное…

— Бедра сойдут… Кости у тебя славные, узкие, я это сразу отметил. Кальций попьем, витаминчики я тебе проколю. Есть еще одна такая хитрая штучка для костей, посмотрим потом… Колени слабоваты… Это хуже. Но не смертельно, в крайнем случае — врастим подтяжку, время еще есть. Я тебя раньше чем через неделю выставлять все равно не намерен, так что… Икры хороши, чудо, а не икры! Чисто кегли! Ты случайно бегом не занималась?.. Упс… Лучше бы ты коньками занималась! Это что, по-твоему? Это голеностоп? Это дряблая матка старой крысы, а не голеностоп! Прыгать, прыгать и прыгать… Пальчики… Ну ладно, пальчики еще ничего. А голеностопом займемся прямо сегодня же. Топай греться, лентяйка!..

От выпитого «чая» — а может быть, от тех разноцветных восьми кубиков, что вколол ей Бэт около часа назад, скалясь: «Не боись, лицензионные!», — голова была тяжелой, а тело — словно ватное. В сауне она почти заснула, Бэт разбудил и выволок под контрастный душ, а потом включил солярий, и она опять чуть было не заснула, пока обсыхала.

— Спасибо! — сказала она ему уже в узком отсеке раздевалки, понимая, что это — последняя возможность. Хотела еще что-нибудь добавить, но потом решила, что лучше не стоит.

Он засмеялся.

— Давай-давай! Не спи на ходу, одевайся, нам еще до гостиницы топать!

Был он полностью одет — и когда успел? — стоял, поставив остроносый сапог на скамейку и опираясь локтями о колено, нетерпеливо постукивал по голенищу перчатками.

Стась могла бы сказать ему.

Не сказала. Зачем? Пусть лучше сам все увидит.

Натянула ботфорты и замшевое кружево, нарезанное из янсеновских брюк. Поежилась. Вот когда начинаешь завидовать шотландцам! Поверх таких брюк — да еще бы ихнюю юбочку!

Привычно перетянула стяжкой эластичного бинта грудь — действительно, чего тут перетягивать-то особо? Защелкнула кнопки на кожаном ошейнике и манжетах от кисти до локтя — на них пошли рукава янсеновской курточки.

И лишь после этого тронула вырезанную из черного раньяка борцовку.

Цепочка выскользнула из мягкой черной майки холодной и толстой змеей, тяжелый авантюролловый кубик громко стукнул гранью о дерево скамейки.

Прокатился, постукивая.

Остановился. На верхней грани чуть отсвечивали пять крапинок.

Интересно…

Пятерка случайная и без поддержки — это, между прочим, акуна матата, этакий восторженный пофигизм в кубе и полное отрицание каких-либо осознанных действий. Это что же получается?! Нас сейчас будут бить, и, возможно, ногами, а нам предписывается расслабиться и попробовать получить удовольствие?

Бэт присвистнул, длинно и как-то непонятно.

Стась натянула борцовку с жилеткой. С неприязнью покосилась на кубик — в полумраке он казался почти черным, лишь на скошенных ребрах вспыхивали золотистые блики. Холодная цепочка обняла шею, кубик скользнул под нагрудные бинты.

Вздохнула. Посмотрела виновато — мальчик он, конечно, хороший, да и кубик вот… Но у нас на плечах своя голова, и если сейчас этот хороший мальчик шевельнется или за оружием потянется — вырубим мы его, Зоя, без всяких угрызений совести, и своей дорогой дальше пойдем. Своей тсенской дорогой, куда поведет кубик.

Бэт не шевелился и за оружием тоже не тянулся, он, словно в ступоре, смотрел на ее грудь где-то на уровне ключиц. Смотрел почти с восторгом. Этаким идиотским, с толку сбивающим, совершенно неуместным здесь и сейчас восторгом. Облизнулся. Протянул с мечтательной тоской: