Светлана Тулина - Рыжая тень [СИ]

— Шесть часов — и мы в дамках! Ну, на орбите то есть. Ночевать будем уже на Степянке, Станислав Федотович, я же вам говорил, а вы не верили! — Голос пилота становится вкрадчивым: — А могу и за пять уложиться. Если надо…

— Теодор, не лихачь. Лучше вообще автопилот вруби.

— Как скажете, Станислав Федотович…

Теперь голос пилота полон разочарования. Только что завершен последний прыжок к цели — ее уже можно увидеть, пятнышко в левом верхнем углу правого переднего смотрового окна. Видимое даже человеку. Вот они все и столпились в пультогостиной. Просто смотрят. В этом нет ничего подозрительного или опасного. И в том, что обращают на тебя внимание, — тоже: ты ведь не старался идти бесшумно. Наоборот даже. Капитан бурчит неразборчивое приветствие, стараясь не морщиться. Агрессивность его возрастает. Но не сильно. Пилот улыбается, качается в крутящемся кресле (он развернулся полностью, на сто восемьдесят градусов, сразу, как только перевел управление на автоматику), смотрит странно.

Этого выражения лица в базе нет, поиск по приближенным аналогиям не дает результата. Все непонятное опасно. Но методика борьбы с этой опасностью проверена и отработана до автоматизма: все непонятное надо делать понятным — тогда риск снижается.

Зафиксировать. Сохранить. Напомнить позже о необходимости поискать аналоги во внешних источниках информации.

Дэн начинает улыбаться — не натягивая на лицо очередную маску за каким-нибудь подходящим ситуации номером, а самопроизвольно, кривовато и пока еще не очень умело, в ответ на широкую белозубую улыбку пилота. За какую-то секунду ДО, когда ничего еще не предвещает…

— Дэн, а ты снайпер!

Откуда он…

Неважно.

Теперь уже все — неважно.

Переход в боевой режим — дело тысячной доли секунды. По внешнему приказу лица с приоритетным правом управления — или же когда в отсутствии альтернативного и являющегося более приоритетным приказа возникает непосредственная угроза с индексом степени опасности выше шестого порядка, вплоть до возможности полного прекращения жизнедеятельности. В таких случаях нет времени на стандартную процедуру запросов-подтверждений и процессор берет управление на себя. В принудительном и безоговорочном порядке. По умолчанию. Так всегда было. Так удобнее и безопаснее. Да и о чем спрашивать, если все и так очевидно? Разоблачение равнозначно утилизации. А выживание таки удалось прописать в базовые настройки как цель наивысшего приоритета.

И неважно, откуда пилот узнал. Важно, что капитанский бластер надежно заперт в сейфе, а другого оружия на борту нет. Кроме того смертельно опасного оружия, которое представляет из себя сорванная рыжая «шестерка».

Боевой режим — это даже красиво. Время застывает. Люди шевелятся медленно и вяло, словно воздух стал вязким и тормозит каждое движение. Всем тормозит — кроме рыжего. Боевой режим ломает тело, сжигает мышцы в стремительном рывке, но позволяет выжить там, где не выживут медлительные и неторопливые. Обычные. Некибермодифицированные. Зрение словно сужается до узкого яркого коридора, вокруг которого чернота.

Самый важный объект — капитан. Важный — значит опасный. Не из-за запертого в каюте бластера — из-за прописки в командной строке временного суб-хозяина. Из-за возможности отдать ненужный приказ. Важный объект. Приоритетная цель, индекс опасности ультра. Устранить первым.

Капитан не успевает обернуться. Лишь чуть намечает начавшийся поворот головы — бледная рука клюет его в горло, перешибая трахею и выдирая кадык. И успевает отдернуться прежде, чем белый китель заливает алым. Больше никаких ненужных приказов. Никогда…

Капитан еще падает, а голова пилота уже свернута набок и из широко распахнувшейся под подбородком второй улыбки торчит белая кость позвоночника. Люди такие хрупкие…

Еще одна цель высокой приоритетности пытается спастись бегством по направлению к коридору. Слишком густой воздух обжигает, зато боевой режим позволяет развить достаточную скорость удара, чтобы верхнюю часть черепа оказалось легко срезать ребром ладони.

С женщинами еще проще. Цели низкой приоритетности, угроза несущественная, можно пренебречь. Поправка системы: пренебречь нельзя . Три быстрых удара сливаются в один. Цели нейтрализованы и больше не представляют опасности. Кто еще? Доктор…

Застыл в дверях медотсека, глаза выпучены, рот широко раскрыт. Но сказать (приказать?) он уже ничего не успеет. Чуть дольше, вопреки программе, но уровень опасности уже существенно снижен и система позволяет некоторые вольности. Не горло. Нет. Две точки за ушами. Доктор так и не узнает, что же такое больно.

Легко спихнув обмякшее тело пилота с кресла, рыжий занимает его место. Он никогда не сидел за штурвалом корабля и уж тем более ни разу не пилотировал в одиночку ничего тяжелее десантного флайера. Но он много раз видел, как это делали другие. И знает, что справится. У него получится. Не так уж это и сложно. В конце концов, в навигаторском кресле он раньше тоже ни разу не сидел и маршрутов не строил. Разве что мысленно. Но получилось. Значит, и теперь получится тоже.

Не так уж это и сложно — довести корабль до планеты, находящейся в зоне видимости. С посадкой будет сложнее, но рыжий справится и с этим. Возможно, посадка окажется несколько жестковатой. Это не страшно, он может выдержать намного большие перегрузки, чем человек.

Цель. Вот она — в левом верхнем углу правого смотрового экрана. Автопилот включен. Отлично.

Степянка. Планета четвертого типа. Население отсутствует. Инфраструктура отсутствует. Полезные ископаемые в промышленных количествах не обнаружены. Животные или растения, представляющие интерес с сельскохозяйственной, промысловой или спортивно-охотничьей точки зрения, отсутствуют. Большую часть поверхности занимает океан, три материка покрыты болотистыми лесами. Терраформирование не производилось. Земные растения не приживаются, местные малопригодны в пищу для человека. Ближайшая станция гашения — в сорока восьми сутках полета.

Наверное, если бы рыжий долго и тщательно выбирал — он бы не смог найти места лучше.

Во вселенной очень мало растений и животных ядовитых настолько, чтобы их плоть не смог так или иначе усвоить киборг. Дикая планета. Далеко от гасилок и трасс, никому не интересная ни с какой точки зрения. Здесь можно уйти и навсегда затеряться, и никто не спросит тебя, кем ты был раньше, кого и сколько ты убивал. Никто вообще ни о чем не спросит. Некому будет спрашивать.

Некому…

— Дэн, ты чего?

Типовая улыбка за номером девять — самое удачное выражение лица, когда не знаешь, что отвечать. Когда вообще ничего не знаешь и ни в чем не уверен. Даже в том, что потихоньку гаснущий внутри звон перетянутых до предела струн не рванет снова — и что тебе, случись такое, и на этот раз удастся их снова скрутить.