Фрэнк Херберт - Дюна [обновлённый перевод от 2019 года] [litres]

– Они ранены.

Все время эти чертовы речи!

– Мы знаем, что они ранены, – отрезал Хават. – Это не…

– Мир, друг, – остерег его фримен, – а что говорят сами раненые? Есть ли среди них понимающие нужду племени в воде?

– Мы не говорили о воде, – произнес Хават. – Мы…

– Понимаю твою нерешительность, – отвечал фримен. – Это твои друзья, соплеменники. У тебя есть вода?

– Недостаточно.

Фримен показал на одежду Хавата, сквозь прорехи в которой виднелось тело.

– Тебя застали прямо в ситче, без конденскостюма. Ты должен принять водяное решение, друг.

– Мы можем заплатить за помощь…

Фримен пожал плечами («Воды-то у вас нет!») и глянул на группу позади Хавата:

– Сколько раненых ты можешь израсходовать?

Хават умолк, глядя на этого человека. Как ментат он чувствовал, что разговор вышел из привычных рамок. Слова не связались с мыслями.

– Я – Сафир Хават, – сказал он, – я имею право говорить от имени герцога. Я дам расписку об уплате за твою помощь. Мне необходима небольшая помощь – позволить моим силам просуществовать достаточно долго… чтобы покарать предательницу, мнящую себя за пределами правосудия.

– Ты хочешь, чтобы мы приняли участие в вендетте?

– С этим я управлюсь сам, я хочу только, чтобы меня освободили от ответственности за моих раненых.

Фримен нахмурился:

– Какая у тебя может быть ответственность за раненых? Они отвечают за себя сами. Речь идет о воде, Сафир Хават. Или ты хочешь, чтобы я принял решение за тебя?

И он прикоснулся к оружию, скрытому под одеянием.

Хават напрягся: «Неужели предательство?»

– Чего ты боишься? – спросил житель пустыни.

«Ах, эти люди с их прямотой!» – подумал Хават и осторожно проговорил:

– За мою голову назначена цена.

– Ах-х. – Фримен отнял руку от оружия. – Боишься, что мы продажны? Ты не знаешь нас, здесь не Византия. Харконненам не хватит всей их воды, чтобы подкупить у нас и крошечного мальчугана.

«Но у них хватило денег на перевозку двух с лишним тысяч боевых кораблей», – подумал Хават, расходы барона до сих пор ошеломляли его.

– Мы оба воюем с Харконненами, – сказал Хават, – разве не следует нам делить и прочие тяготы войны?

– Мы разделяем их, – ответил фримен. – Я видел тебя в бою. Ты хорошо бьешься. В иные времена твоя рука пригодилась бы нам.

– Скажи, где я могу быть полезен? – спросил Хават.

– Кто знает, – отвечал фримен. – Войска Харконненов повсюду. Но ты еще не принял водяного решения, твои раненые еще не знают его.

«Нужно быть осторожным, – сказал сам себе Хават, – кое-что остается еще непонятным». И вслух проговорил:

– Так покажи мне твой путь, житель Арракиса!

– Странны твои мысли, – сказал фримен с насмешкой в голосе. Он показал на северо-запад, на вершину утеса. – Прошлой ночью мы видели, как ты пришел сюда по пескам. – Он опустил руку. – И ты держишь людей на сыпучей поверхности дюн. Плохо. У вас нет конденскостюмов, нет воды. Долго вы не протянете.

– Пути Арракиса нелегки, – сказал Хават.

– Верно. Но мы бьем Харконненов.

– Так что вы делаете со своими собственными ранеными? – жестко спросил Хават.

– Разве мужчина не знает, когда жизнь его стоит сохранить? – спросил в ответ фримен. – Твои раненые знают, что у вас нет воды. – Он склонил голову, искоса поглядев на Хавата. – Время принять водяное решение. И раненый, и невредимый должны учесть будущее племени.

«Будущее племени, – подумал Хават, – будущее племени. В этом есть смысл». Он заставил себя задать вопрос, которого давно боялся:

– Есть у вас какие-нибудь вести от моего герцога или его сына?

Взгляд непроницаемых синих глаз скользнул вверх:

– Вести?

– Какова их судьба? – отрезал Хават.

– Судьба у всех одна, – ответил фримен, – и герцог, говорят, уже встретил ее. Что касается Лисан аль-Гаиба, его сына, – все в руках Лайета. Лайет еще не сказал.

«Ответ этот я знал наперед», – подумал Хават.

Он глянул назад, на своих. Теперь они не спали. Они всё слышали. Они смотрели вдаль, и на лицах можно было прочесть одну и ту же мысль: на Каладан возврата не будет, а Арракис теперь потерян.

Хават вновь обернулся к фримену:

– А тебе известно что-нибудь о судьбе Дункана Айдахо?

– Когда ваш щит выключили, он был в Большом доме, – ответил фримен, – больше про него я не знаю.

«Она выключила щит и впустила Харконненов, – подумал Хават. – Это я сидел спиной к двери! Но как смогла она поднять руку на собственного же сына? Впрочем… кто знает, что на уме у ведьмы-гессеритки… и можно ли называть это умом?»

Хават попытался сглотнуть, но в горле его вдруг пересохло.

– Когда получится узнать что-нибудь о мальчике?

– Нам известно не слишком много о том, что происходит сейчас в Арракине, – сказал фримен и пожал плечами. – Кто может сказать?

– Но вы же можете разузнать?

– Быть может. – Фримен потер шрам на щеке возле носа. – Скажи мне, Сафир Хават, что ты знаешь о большом оружии Харконненов?

«Артиллерия, – с горечью подумал Хават, – кто мог подумать, что в наш век щитов они используют пушки?»

– Ты имеешь в виду орудия, с помощью которых они закупорили наших людей в пещерах? – спросил он. – Теоретически… я знаю, как устроены снаряды и пушки.

– Любой мужчина, отступающий в пещеру, у которой нет второго выхода, заслуживает смерти, – сказал фримен.

– Почему ты спросил об этих пушках?

– Так угодно Лайету.

«Так, значит, вот что нужно ему от нас!» – подумал Хават. А вслух сказал:

– И ты пришел сюда, чтобы узнать о больших пушках?

– Лайет захотел сам увидеть это оружие.

– Ну, это просто, – усмехнулся Хават, – его надо лишь захватить.

– Так мы и сделали, – ответил фримен. – Одно мы отбили и спрятали его у Стилгара, чтобы тот изучил его и чтобы Лайет мог увидеть его, когда пожелает. Но я сомневаюсь, чтобы он захотел: конструкция не слишком удачна. Для Арракиса не подходит.

– Вы… отбили одно? – переспросил Хават.

– Был неплохой бой, – ответил фримен. – Мы потеряли только двоих и пустили воду сотне чужаков.

«У каждой пушки были сардаукары, – подумал Хават, – и этот пустынный безумец уверяет, что на сотню сардаукаров они обменяли только двух своих!»

– Мы бы обошлись и без этих потерь, если бы вместе с Харконненами не было других, – сказал фримен. – Некоторые из них – неплохие бойцы.

Один из людей Хавата проковылял вперед, глянул на сидевшего на корточках фримена:

– Ты говоришь о сардаукарах?

– Он говорит о сардаукарах, – подтвердил Хават.

– Сардаукары! – сказал фримен, и в голосе его послышался восторг. – Так вот они каковы! Действительно, добрая ночь. Сардаукары. А какой легион? Ты знаешь?

– Мы… не знаем, – задумчиво проговорил Хават.