Фрэнк Херберт - Дюна [обновлённый перевод от 2019 года] [litres]

– Сардаукары, – размышлял вслух фримен, – в харконненской форме. Не странно ли это?

– Император не желает, чтобы стало известно, что он воюет против Великого Дома, – сказал Хават.

– Но ты уверен, что это сардаукары?

– Знаешь, кто я? – горько вопросил Хават.

– Ты – Сафир Хават, – деловым тоном произнес его собеседник. – Мы все узнаем своим чередом. Троих пленных мы отправили на допрос к людям Лайета.

Помощник Хавата медленно проговорил, не веря услышанному:

– Вы взяли троих сардаукаров в плен?

– Только троих, – ответил фримен. – Они хорошо бились.

«Если бы у нас хватило времени договориться с этим народом! – с горьким сожалением думал Хават. – Если бы мы успели обучить и вооружить их… Великая Мать, какая армия была бы у нас!»

– Может быть, ты медлишь из-за Лисан аль-Гаиба? – спросил вольный. – Если он и на самом деле Лисан аль-Гаиб, ничто не причинит ему вреда. Не стоит слишком задумываться над тем, что еще только должно проявиться.

– Я служил… Лисан аль-Гаибу, – сказал Хават, – и его благополучие волнует меня. Я присягал ему.

– Ты присягал его воде?

Хават глянул на помощника, не отрывавшего глаз от фримена, вновь перевел взгляд на сидящую на корточках фигуру:

– Да, его воде.

– И ты хочешь вернуться в Арракин, в место его воды?

– В… да, в место его воды.

– Почему же ты сразу не сказал, что это водяное дело? – Фримен поднялся, глубоко вставил в нос фильтры.

Хават кивком приказал помощнику присоединиться к прочим. Устало пожав плечами, тот подчинился. До Хавата донесся тихий ропот, поднявшийся среди его людей.

Фримен сказал:

– К воде всегда найдется путь.

За спиной Хавата кто-то выругался. Помощник позвал Хавата:

– Сафир. Только что умер Арки.

Фримен приложил к уху кулак:

– Теперь можно породниться водой! Это знак! – Он поглядел на Хавата. – Поблизости есть место для приема воды. Могу я позвать своих?

Помощник подошел к Хавату и сказал:

– Сафир, у пары наших в Арракине остались жены. Они… Ты понимаешь, что они могут сейчас чувствовать?

Фримен все еще держал кулак рядом с ухом.

– Так будет меж нами союз воды, Сафир Хават, или нет? – проговорил он.

Хават не мог решиться. Он уже начал понимать слова своего собеседника под этой нависшей скалой, но опасался реакции собственных солдат, когда и они поймут смысл происходящего.

– Союз воды, – сказал он наконец.

– Пусть наши племена объединятся, – произнес фримен, опустив кулак.

Словно дождавшись сигнала, со скалы соскользнули четверо, торопливо подбежали к мертвецу, завернули его в широкий кусок ткани, подняли и бросились направо, к стене утеса. Ноги бегущих вздымали пыль.

Все свершилось прежде, чем усталые люди Хавата сообразили, в чем дело. Группа, уносившая завернутое в одеяние тело, скрылась за утесом.

Один из людей Хавата крикнул:

– Куда они унесли Арки? Он был…

– Они забрали его… чтобы похоронить, – ответил Хават.

– Фримены не хоронят своих мертвецов! – крикнул тот. – Не дури нас, Сафир. Мы знаем, что они делают. Арки был один из…

– Рай обещан тому, кто умер, служа Лисан аль-Гаибу, – сказал фримен. – Если он и впрямь Лисан аль-Гаиб, как вы говорите, зачем тогда рыдания скорби? Память о тех, кто умер за него, переживет поколения.

Но люди Хавата подступали, не скрывая гнева. Один из них ухватился за бластер, потянул его за рукоятку из кобуры.

– А ну, всем стоять! – рявкнул Хават, преодолевая охватившую мышцы усталость. – Эти люди уважают наших мертвых. Обычаи различны, но суть одна и та же.

– Они собираются выпить всю воду из Арки, – оскалился мужчина с бластером.

– Твои люди хотят поприсутствовать на церемонии? – спросил фримен.

«Он даже не понимает, в чем дело», – подумал Хават. Такая наивность фримена почти пугала.

– Они беспокоятся о мертвом, его уважали, – промолвил Хават.

– Вашему другу будет оказано такое же уважение, как и нашим собственным покойникам, – сказал фримен, – но это союз воды, и мы знаем обычай. Плоть принадлежит самому человеку, а вода – племени.

Мужчина с бластером подступал все ближе. Хават быстро проговорил:

– Вы поможете нашим раненым?

– Союз воды не имеет условий, – отвечал человек пустыни, – мы сделаем для вас все, что племя делает для своих. Во-первых, мы оденем вас в костюмы и снабдим всем необходимым.

Человек с бластером в руке нерешительно остановился. Адъютант Хавата произнес:

– Что же, мы получаем помощь за Арки… за его воду?

– Не получаем, – ответил Хават, – мы становимся для них своими.

– Обычаи различаются, – пробормотал кто-то из его людей.

Хават начал успокаиваться:

– Они помогут нам добраться до Арракина.

– Мы будем убивать Харконненов, – сказал фримен, ухмыльнулся и добавил: – А еще – сардаукаров. – Он отступил назад, сложив руку воронкой, приставил ее к уху. – Кто-то летит. Прячьтесь под скалой и не шевелитесь.

Хават махнул рукой, и люди его повиновались.

Тронув Хавата за руку, фримен подтолкнул его к остальным.

– Биться надлежит во время битвы, – произнес он.

Пошарив у себя под одеянием, он извлек небольшую клеточку, достал из нее маленькое существо. Хават увидел крошечную летучую мышь. Она повернула голову и посмотрела на него сплошь синими, как у фримена, глазами.

Фримен погладил мышь, приласкал ее, что-то проворковал. Склонившись над головой зверька, он уронил каплю слюны в подставленную пасть. Мышь расправила крылья, но осталась на раскрытой ладони. Фримен извлек крошечную трубочку, подержал рядом с головой зверька и проговорил что-то, потом, подняв существо на ладони, подбросил его в воздух.

Мышь метнулась в сторону, к утесу, и пропала из виду.

Сложив клетку, фримен затолкал ее под одеяние и вновь прислушался, склонив голову.

– Они – люди возвышенностей, – сказал он. – Удивительно, что им здесь нужно?

– Известно, что мы отступали в эту сторону, – промолвил Хават.

– Охотник никогда не должен забывать, что и на него может отыскаться охотник, – сказал фримен. – Поглядите на противоположную сторону котловины, вы что-то увидите.

Прошло немного времени.

Кое-кто из людей Хавата пошевелился, ворча.

– Будьте безмолвны, как перепуганная дичь, – свистящим шепотом проговорил фримен.

Хават различал около утеса напротив какое-то шевеление, что-то бурое двигалось по бурому песку.

– Мой маленький друг отнес сообщение, – шепнул фримен, – он хороший вестник и ночью, и днем. Мне было бы жаль потерять такого.

Там, за впадиной, все замерло, и на простиравшихся впереди четырех-пяти километрах песчаной равнины теперь не было ничего, только под напором усиливающейся жары подрагивал воздух, колоннами восходя кверху.