Светлана Тулина - Дискрет

Завтра будет праздник, танцы на льду мёртвого озера, промороженного до самого дна, песни и состязания в ловкости — например, кто быстрее залезет на дерево, не потревожив на нём ни одной снежинки? Завтра откроют окно между мирами, и самые достойные юноши будут стрелять в него иглами зеркального шипоцвета. И испорченная дорожка завтра окажется как нельзя кстати, дополнительное украшение праздника, лишняя игровая площадка. На ней можно устроить катания на дальность. А вот беседку всё же надо бы успеть поправить…

Керелинг шёл по краю дорожки легко, почти не оставляя следов, и рассматривал то, что осталось от ледяной мозаики. Ничего не осталось — во всяком случае, там, где прошла девочка. Впрочем… В расплескавшихся у ног разноцветных и совершенно лишённых внутренней логики цветных переливах что-то есть. Может быть, Королеве понравится, и она сохранит этот странноватый узор не только на время праздника. Как сохранила зеркальную горку, прошитую сотней узких извилистых туннельчиков — у позапрошлой девочки оказалось странное оружие, и чувство юмора не менее странное. Зеркальную горку теперь называют Ажурной, и она — одно из главных украшений сада.

В царстве острых граней и прямых линий проплавленная дорожка с текучим разноцветным узором смотрелась чужеродно, но от этого не менее завораживающе. Словно непокорный стебель цветка, не желающий подчиняться законам симметрии — кажется, в одном из прошлых миров были такие. И венчалась она тоже своеобразным цветком с неровными лепестками — проплавленной дырой в ледяной стене дворца.

Силовую защиту с наиболее ценных участков сада уже сняли, и Керелинг свернул направо, не доходя до дворцовой стены — он шёл не сюда, просто сделал крюк, чтобы оценить нанесённый ущерб. Оценил и остался доволен. Зря предусмотрители беспокоились, ущерб не слишком велик, да и дорожка красивая получилась. Позже можно будет поставить вопрос и об эксперименте с четырьмя карманами. Но об этом мы подумаем позже…

Стоило отойти от оплавленного участка на несколько шагов, и первая же задетая ветка осыпала серебристой пыльцой — льдынки цвели, и все самые важные эльфийские проблемы им были до пестика.

А вот на деревьях у пострадавшей дорожки пыльца спеклась, покрыв уцелевшие веточки тонким панцирем, глянцевым и прозрачным, с весёлыми искорками. Тоже красиво, но как-то печально. Оставлять, скорее всего, не стоит. Единичное дерево будет смотреться жалко, а если сохранить всю дорожку целиком, вместе с деревьями вдоль неё… красиво, кто спорит, только вот не много ли чести обычной девочке с горячей кровью и плазмобоем наперевес? Впрочем, плазмобой себя оправдал, достойное оружие. Аккуратное. Пожалуй, стоит именно его подсунуть и следующей, а то мало ли что она с собою притащить догадается?

В глубине сада за дворцом мозаика была в полном порядке. И деревья с полупрозрачными стволами и пушистым кружевом веток. И ледяные скульптуры под ними. Галерея трофеев — это место всегда защищали особо. Вряд ли ещё у какой Королевы наберётся столько, и Керелинг по праву мог гордиться — больше половины скульптур стоят здесь только благодаря его усилиям и расторопности. Это ведь именно он сумел правильно и вовремя организовать их эвакуацию, когда Королева бросала клич: «Мы улетаем». Уже четыре раза, между прочим.

Королева была умна и всегда точно знала, когда пора улетать. Вот только больше её ничего не заботило. Будет новый мир, будет новая жизнь, а, значит, и новые трофеи, остальное всё мелочи и не стоит внимания. Но на то и есть у каждой Королевы личный Керелинг, чтобы подумать о мелочах. И он не намерен был ничего оставлять наглым захватчицам. Не их это трофеи. Сами пусть добывают.

Открывала галерею массивная фигура в меховом плаще, в переохлаждённый лёд были искусно вплавлены соцветия льдынок, и от этого плащ казался на самом деле пушистым и даже слегка шевелящимся на ветру. Заросшее до глаз густым волосом лицо слегка смазано — то ли следы времени, то ли так он и выглядел, теперь уже не узнать. Это было задолго до Керелинга, он ведь не первый Керелинг у своей Королевы. Не первый и, скорее всего, не последний, но об этом не стоит думать. Мысли — они не всегда просто мысли, они иногда притягивают из других миров разную ненужную пакость, уж кому это и знать, как не Керелингу? Куда безопаснее рассматривать трофеи и думать только о них.

Почти все ледяные фигуры стояли в ряд, как бойцы на параде. Дань уважения и тонкая насмешка в одном кристалле — из ряда выбивались лишь те, с которыми пришлось повозиться.

Вот, например, как с этим…

Керелинг усмехнулся и удовлетворенно дёрнул кисточками на ушах, рассматривая скульптуру своего отца — распластавшегося по ледяной глыбе, напряженного, застывшего в вечной готовности к броску. Отцом Керелинг гордился — тот прочно вошёл в легенды клана, доставив прежнему Керелингу немало головной боли. Четыре раза его уводили, и четыре раза он возвращался — замёрзший, израненный, полудохлый, ведь для каев никаких промежуточных станций поддержки и карманов не предусмотрено, а пятьдесят градусов ниже точки замерзания воды — это многовато даже для эльфа. Если, конечно, эльф не из Ледяного Клана.

Отец Керелинга был эльфом, но эльфом городским. Кажется, тёмным. И почему-то считал, что это даёт ему преимущество. Поначалу так и выходило, целых четыре раза. А на пятый предшественник нынешнего Керелинга догадался использовать девочку.

Керелинг зацепился взглядом за маленькую фигурку, сидевшую на большом ледяном кубе спиной к дорожке, и содрогнулся. Это был один из самых ужасных каев, им до сих пор пугают молодёжь тёмными послезакатными часами. И этого кая Керелинг помнил очень хорошо, поскольку это был его первый кай.

Капризный, эгоистичный и глупый. Всё, ему предоставленное, принимал как должное, даже ни разу не поблагодарил, и, разумеется, ничего не хотел давать взамен. Самовлюблённый и эгоистичный маленький уродец. Конечно же, он не хотел покидать дворца Королевы — а кто из каев захочет, пока сок шипоцвета течёт вместо крови по венам, оберегая, дурманя и завораживая? Для того и нужны девочки с горячей кровью, потому и отбирают сейчас при финальном контроле в каи лишь тех, у кого такие девочки есть. Лишний повод для нынешнего Керелинга гордиться отцом — поправку об обязательном наличии девочки внесли в правила как раз благодаря ему.

Но девочка этого кая оказалась под стать своему дружку. «Кай умер и больше не вернётся!» — сказала она себе, и продолжала жить, словно ничего не случилось. Пришлось серьёзно, хотя и очень локально, вмешиваться в биологию её мира, задействовав сначала геномодифицированные цветы, а потом и птиц, поскольку цветам эта ленивая дура верить не захотела. Станции поддержки — они тоже как раз для неё изначально организованы были, её всю дорогу приходилось буквально тащить за шиворот, сдавая с рук на руки и пресекая ежеминутные попытки повернуть обратно с полдороги, потому что, мол, путь слишком сложный и всё равно ничего не получится. А времени на поиск другой девочки уже не оставалось, слишком они тогда затянули, и росток шипоцвета в сердце кая не просто прижился — он побеги пустил. Ещё чуть — и было бы поздно, никакими слезами и никакой кровью не вытравишь, даже горячей.