Эрик Флинт - 1632

Смех, охвативший присутствующих, на этот раз не был ни зол, ни едок. Просто дикий и безудержный смех. Так воют северные волки, услышав, что олени усомнились в их храбрости.

Ободрения Торстенссона и сопровождающего его веселого смеха было достаточно. Кивок Саксен-Веймара превратился в глубокий поклон королю.

— Моя честь к вашим услугам, Ваше Величество.

Густав хлопнул в ладоши.

— Отлично! А теперь…

Он повернулся к одному из своих кавалерийских военачальников, Юханну Банеру.

— Тот небольшой гарнизон по-прежнему находится в Баденбурге, верно?

Банер склонил голову.

— Вы имеете в виду шотландцев? Отряд кавалерии под командованием Маккея?

— Да, их. Александр Маккей, насколько я помню. Многообещающий молодой офицер.

Оксеншерн, рассудительный, как и всегда, воздержался от комментариев по поводу этого последнего замечания. Хотя ему и не терпелось сказать что-то вроде: — Вы пообщались с ним меньше часа, Густав. На основании чего вы называете его 'перспективным молодым офицером'?

Но он оставил эти слова только в своем уме. Король, он был уверен, и сам не питал никаких иллюзий. Он просто отчаянно хотел внушить хоть какую-то уверенность и хорошее настроение в этот день мрака и ужаса. Кроме того, в отличие от Банера, Аксель знал о реальной миссии Маккея.

Густав продолжал: — Так вот, следует отправить курьера к Маккею с приказом остаться в Тюрингии. Я не ожидаю, конечно, что он сможет удержать Баденбург при серьезном нападении. Просто пусть отступит в леса Тюрингии. Я хочу, чтобы он сообщал нам обо всех передвижениях Тилли. — И кинул на Оксеншерна быстрый взгляд. — Перед отправкой — курьера ко мне. Я дам ему более подробные инструкции.

Банер кивнул. Король обратился к ландграфу Гессен-Кассельскому.

— Вильям, я не могу предоставить вам никакой конкретной помощи сейчас. Но ваша ситуация и не столь отчаянна. Во-первых, Тилли будет и дальше углубляться в Тюрингию, а не в Гессен. И…

Гессен-Кассель фыркнул.

— И Тилли движется не так быстро, как пуля. Великий и могучий Генерал Улитка.

Густав улыбнулся, но улыбка исчезла очень быстро.

— Не стоит недооценивать этого человека, Вильям, — сказал он, мягко и серьезно. — Он может, и улитка, но помните: Иоганн Церклас, граф Тилли, был профессиональным солдатом всю свою жизнь, и большую часть этого времени в качестве командующего войсками. Сейчас ему уже более семидесяти лет, и он до сих пор не проигрывал крупных сражений.

Лицо короля стало напыщенным.

— В конце-концов, он, пожалуй, самый великий из всех полководцев со времен Гонсало де Кордова.

— Магдебургский мясник, — прорычал Торстенссон.

Густав взглянул на офицера-артиллериста. Когда он заговорил, его голос был печальным. — Да, Леннарт, пожалуй, именно так Тилли и будет известен потомкам. А все остальное будет забыто. — Король расправил плечи. — Заметьте, я не говорю, что это несправедливо. Полководец полностью несет ответственность за поведение своих войск. Но все донесения из Магдебурга говорят о том, что Тилли пытался сдерживать своих солдат. Хотя, конечно, не было никаких оснований предавать город огню.

Торстенссон, привыкший к тому, что с монархом Швеции Густавом не возбраняется спорить, не отступал.

— Ну и что? — спросил он. — Тилли предводитель этой армию. Он же не подал в отставку после всего этого. Его армия — это армия подонков. Он не может оправдываться тем, что его черти вырвались на свободу. — Гнев молодого артиллериста сменился восхищением. — А ваша армия, Ваше Величество, совсем другое дело. Она никогда не опозорит свое знамя. Ни при каких обстоятельствах.

Густав улыбнулся, затем нахмурился. И покачал головой.

— Я полководец старой школы, Леннарт, — ответил он мягко. — И все еще уверен в некоторых ее достоинствах. Как бы там ни было.

Затем добавил, криво улыбаясь: — Но я полагаю, что уже начал воспитывать полководцев новой школы. По крайней мере, я надеюсь, что так.

Несколько офицеров усмехнулись. Шведский канцлер был невозмутим.

— Ну, да, — пробормотал Оксеншерна. — Новое поколение. Но Валленштейн делает то же самое, друг мой Густав. Не забывайте об этом. Скоро вы возьмете верх над Тилли с его старым наследием. И останетесь лицом к лицу с Валленштейном. Как и вы, он презирает старые методы. И, как и вы — он до сих не признает каких-либо авторитетов в искусстве войны.

Упоминание о Валленштейне заставило смолкнуть все разговоры. Великий полководец Богемии удалился в свои поместья после того, как император послал его в отставку по требованию дворянства Австрии. Католические властители Священной Римской империи презирали этого человека за его низкое происхождение и опасались его богатства и влияния. Но Валленштейн в любой момент мог вновь быть призван в войска.

Лицо Густава слегка покраснело, но голос его был спокоен.

— Вы ошибаетесь, друг мой Аксель. Для меня всегда был только один авторитет, как в вопросах война, так и мира. Его имя Иисус Христос. — Глубокая вера этого заявления не ставилась под сомнение ни одним из присутствующих. — А Валленштейн? Только он сам знает, кто для него авторитет.

Торстенссон посмотрел вниз, себе под ноги. — Я догадываюсь, кто… — пробормотал он тихо. Офицеры, стоявшие по обе стороны от него, усмехнулись.

Густав повернулся к ландграфу Гессен-Кассельскому.

— Вильям, ваши войска гораздо сильнее, чем у Саксен-Веймаров, и у вас есть несколько месяцев, чтобы подготовиться к обороне. Так что я думаю, что вы сможете еще нагнать на Тилли страха.

У входа в шатер стало шумно. Группа солдат притащила новые стулья.

Король взглянул на них, улыбаясь.

— Вообще-то, я думаю, что они уже не нужны. Вряд ли у нас есть еще что-то серьезное для обсуждений. Не сегодня, по крайней мере.

Густав посмотрел мимо входящих солдат вдаль, на равнины центральной Германии. Его зубы сжались.

— В данный момент, Вильям, лучшую помощь, которую я могу вам оказать, это вставить стальные шипы в задницы некоторым протестантским правителям. А начнем мы с принца Бранденбургского.

— Стальную занозу в задницу? — переспросил Торстенссон. — Георгу Вильяму? — Он усмехнулся. — Не может быть!

Улыбка Густава проявилась на губах сквозь все еще стиснутые зубы.

— Ничего, — прорычал он. — Он мой двоюродный брат, в конце концов. Он все поймет правильно. Особенно после того, как дать ему простой выбор. Сталь под лопатку — или сталь в задницу.

Все в шатре так и покатились со смеху. Тонкая улыбка Густава переросла в оскал акулы. Он повернул голову к Торстенссону.

— Готовься к походу, Леннарт. Я хочу увидеть свои пушки, нацеленные на Берлин, как можно скорее.

Офицеры в палатке восприняли это как сигнал, чтобы разойтись. Гессен-Кассельский и братья Саксен-Веймарские на минуту задержались. Во-первых, чтобы просто пожать руку королю. Во-вторых, чтобы уточнить свои конкретные действия теперь. Густав отправил их сопровождать Торстенссона.