Эрик Флинт - 1632

Фрэнк был поражён.

— О! — сказал он. — Так это его сапоги. Хороший мужик! Кем бы он ни был.

В этот момент, Гретхен нанесла первый удар по другому врагу. Куда менее явному, но, по ее мнению, куда более опасному.

— Ну хорошо, — сказала Матильда, одна из женщин в хижине. Её голос звучал неуверенно и робко. Она бросила взгляд на четырёх других женщин, которые ютились на убогих лежаках вдоль стен. Две из них были родными сёстрами Матильды, а две другие — двоюродными. Обе её кузины и одна из сестер баюкали детей.

Неуверенность и страх Матильды отчетливо отразились на её лице.

— Я не прошу вас сильно рисковать, — тут же сказала Гретхен. — Ничего такого, чересчур страшного для вас, делать не нужно. Я думаю, утром вы обнаружите, что всё намного проще. После победы в битве, высокопоставленные и могущественные отцы города не смогут так рьяно, как раньше, обвинять кого-либо в колдовстве.

Женщины в хижине, не отрываясь, смотрели на неё. Они были очень испуганы, Гретхен прекрасно это видела. Женщины были напуганы и напряжены с того самого момента, как Гретхен подошла к Матильде и одной из её кузин. Эти две молодые женщины стояли в толпе, наблюдающей за проходящей американской армией. Гретхен выделила их из толпы через минуту после столь впечатляющего отбытия Джефффа. Она руководствовалась скорее инстинктом, чем своим собственным трудным опытом. Да и она хорошо знала, как распознать отчаявшихся женщин, и что более важно — женщин, ещё сохранивших внутренний стержень.

Да, испуганные, да, взвинченные. Но Гретхен знала — её выбор был точен. Женщины всё ещё слушали, как она говорила, без протестов и каких либо попыток выгнать её прочь из этого жалкого жилища в худших трущобах Йены.

Матильда и её обширная семья были частью огромной массы бедных женщин, которых война загнала в тяжёлое положение. Все они были беженцами из Пфальца, нашедшими убежище в Йене. Все взрослые мужчины семьи были убиты либо пропали, кроме калеки — дяди Матильды. Сейчас он мирно спал в соседней лачуге.

Матильда и её привлекательные двоюродные сёстры содержали большую семью, зарабатывая проституцией. Йена хорошо подходила для такого занятия, при столь большой численности молодых студентов, большинство из которых были из немецкой знати и процветающих бюргеров. Но если Йена и стала для них убежищем, один момент был очень рискованным. Женщин такого рода занятия терпели до поры до времени, пока они знали своё место. В течение почти столетия, как началась безумная охота на ведьм, несчастные существа, такие как они, становились первыми, кого обвиняли в колдовстве. Обвинение было практически невозможно опровергнуть, даже если местная знать соглашалась выслушать слова в защиту невиновности, чего она чаще всего делать не желала.

— Поверьте мне, — заявила Гретхен. — После сегодняшнего, знать станет куда менее самоуверенной.

— Ты точно знаешь? — спросила у неё одна из сестёр. Её голос при всей неуверенности сохранял след надежды.

Ответом ей стало только движение глаз Гретхен. Но этого оказалось достаточно. Несмотря на все их страхи, женщины в лачуге были просто покорены ею. Хотя чувствовали, что она такая, же как они. Но женщина казалась такой… такой…

Надёжной . Уверенной. Уравновешенной.

Сильной . Они никогда ранее не видели такую женщину. Ни разу. Только не среди себе подобных…

— Хорошо, — снова сказала Матильда. На этот раз слова звучали твёрже. — Мы будем делать то, что ты скажешь, Гретхен. И начнём здесь, у нас. Есть ещё кое-кто, кому мы можем сказать. — Матильда глянула на своих родственниц. — Аннелора, я думаю. И Мария.

Одна из сестёр кивнула. Двоюродная сестра Матильды Инга, тоже проститутка, улыбнулась. Она заговорила быстро и горячо, как будто прорвало плотину.

— Студентов будет легко привлечь. По крайней мере, я знаю сразу трёх! Иоахим, Фриц и Курт, особенно Иоахим. Он вообще замечательный, и всегда любит поговорить со мной после всего. Он много думает о политике, я знаю. Хотя и не могу повторить половину из того, что он произносит. Надеюсь, он не обнищает так быстро, что не сможет приходить почаще.

Матильда несколько грубо засмеялась.

— Он и так приходит достаточно часто, девочка! И только тупая шлюха может позволить своему клиенту задолжать ей деньги!

Инга вспыхнула.

— Он мне нравится, — упрямо произнесла она. — Что такого, если он не может всегда платить вовремя? Он никогда не обманывал меня. И всегда отдаёт, что задолжал — всякий раз, когда родители высылают ему деньги.

Матильда не стала нажимать дальше. На самом деле, ей и самой нравился Иоахим. Но упоминание его имени затронуло ещё одно обговаривавшееся дело.

Для студентов будет легко сделать что нужно, как ты это называла?

— Комитеты Переписки, — сказала Гретхен.

— Да. Для них это легко. Но для нас? Инга здесь единственная, кто может написать своё имя.

Гретхен осмотрела женщин сидящих в комнате.

— Вы все неграмотные?

Пять голов кивнули в ответ.

Гретхен распрямилась. Поскольку она заняла единственный в лачуге стул, то практически возвышалась над остальными. Её рост, формы и поза, казалось, превратили Гретхен в подобие Весты, богини домашнего очага.

— Значит, вот что мы начнём менять в первую очередь.

Её глаза остановились на самой юной женщине. На девочке, в самом деле. Её звали Гертруда, и это была самая юная сестра Матильды. При обычных обстоятельствах, она стала бы проституткой ещё до наступления следующего своего дня рождения.

Но обстоятельства изменились. Семья была взята под защиту богиней домашнего очага, и та огласила своё первое распоряжение.

— Гертруда сопроводит меня обратно в Грантвилль. Мы поместим её в школу.

Никто не возразил. Первый Комитет Переписки по-прежнему был испуган, неуверен, и только нащупывал ясность и понимание. Но их робкие пальцы уже смогли ощутить первое прикосновение надежды. И, кроме того, женщины этого сорта не станут спорить с богиней. Даже если богиня говорит на их языке. Уж точно, не с такой богиней.

Матильда прокашлялась.

— Ты скажешь студентам, а потом мы…

Она порылась в памяти, вспоминая непривычный термин: — организуем встречу ?

Гретхен улыбнулась.

— Я? Вздор! Ладно, по крайней мере, не одна я. — Она фыркнула. — Глупые мальчишки. Они будут думать только о том, какая я голая, и ни о чём больше…

Тихий смех наполнил хижину. Гретхен улыбнулась снова, еще шире, но более прохладно. — Нет, нет. Я, конечно, пойду. Но с собой приведу мужа. Лучше так. Он умный. Без его подсказок, мне не стать убедительной при всём желании. Студенты поймут его лучше.

Глаза Инги широко распахнулись.