Светлана Липницкая - Вакансия за тридевять парсеков

– Спой, – охотно согласилась я.

Как я и предполагала, голос у него был фантастический. Слов я не различала, да их и не было: только непрерывная мелодия, зажигательная и гармоничная. Через полминуты я заметила, что неосознанно притопываю ногой в такт, чего за мной никогда прежде не водилось. Линатианская музыка что-то затрагивала в душе, раскрепощая и призывая пуститься в танец прямо здесь и сейчас. Веник подал мне руку и закружил по комнате, не переставая петь. Я рассмеялась, чувствуя себя счастливейшим человеком в мире. Я будто родилась заново в этой комнате! Венимор наклонил меня к самой земле, а я, радостно хохоча, откинула голову назад и уткнулась взглядом в очень удивленного флиберийца.

– Ой!

– Любопытная у вас методика работы, – покачал головой Рим, и Веник так засмущался, что приобрел гламурный бледно-голубой оттенок.

– Спасибо, спасибо, спасибо! – выпалила я и подбежала к Риму с намерением обнять, но в последний момент передумала – слишком уж насмешливо он на меня смотрел. – Это лучшая работа в моей жизни!

– А ты идти не хотела.

– Это было ужасно глупо с моей стороны!

Рим притворно поразился и коснулся моего лба, будто проверяя температуру, хотя по меркам флиберийцев, я, должно быть, считалась давно издохшей.

– Венимор, как тебе удалось? Трое суток пытаюсь заставить ее признать свой невпечатляющий интеллект, а ты добился этого всего за полдня!

Веник застенчиво заулыбался, подсаживая в клетку манийского бродолова.

– Я прислушиваюсь только к умным.

– О, ну раз я такой дурак, то в столовую иди сама, – коварно заинтриговал меня Рим.

– У меня доставку еды отключили?!

Не хватало мне, по примеру флиберийца, ночами подворовывать еду!

– Ты не в штате, – успокоил тот. – Но я подумал, тебе будет интересно посмотреть на вотчину Аглаи в рабочее время.

Я оглянулась на Венимора.

– Иди-иди, – махнул он. – Дальше-я-сам-справлюсь-мы-и-так-сегодня-ударно-потрудились-приятного-тебе-аппетита-доброго-здоровья-спокойной-ночи-всех-благ-я-надесь-ты-завтра-еще-придешь…

– Черта с два ты от нее теперь отделаешься, – мрачно подытожил Кип.

Фиксированного трудового дня на «Фибрре» не было. Члены смешанного экипажа, привыкшие к разной длине суток и продолжительности светового дня, сами выбирали время, когда им работалось лучше всего. Узнав об этом, я возмущалась ранней побудкой до тех пор, пока Рим не пригрозил больше не пускать меня к Венику.

– При таком раскладе можно и вовсе не работать.

– Типичное мнение для отсталых планет с их обществом потребления. – Рим безнадежно махнул рукой. – Даже если кому-то придет в голову весь день бить баклуши, его просто не возьмут в следующий рейс. Никому не нужны лодыри. К тому же, работа у нас интересная, согласись?

С этим не поспоришь. Рутина земных лабораторий не шла ни в какое сравнение с буднями исследователей «Фибрры». Я едва дожидалась нового утра, чтобы на всех парах помчаться в зверинец. Если бы кто-нибудь запретил мне там работать, я рассмеялась бы ему в лицо и все равно продолжила.

С Веником мы сработались моментально, и, хотя ему приходилось многое мне объяснять, он терпеливо отвечал на все вопросы, а я впитывала новые знания, как губка. С момента знакомства с ним прошло всего три дня, а я уже выучила названия всех животных отдела, запомнила их родные планеты, привычную среду обитания, характеры, повадки и научилась за ними ухаживать. Я освоила принципы программы изучения биологического разнообразия и методы, которыми пользовались инопланетные ученые для поиска новых форм жизни.

Венимор не мог на меня нарадоваться: я все схватывала на лету. На второй день он допустил меня к лабораторному оборудованию, и я чуть не прослезилась, когда увидела настоящие инопланетные бактерии. Я мечтала найти их всю свою жизнь! Кто ж знал, что для осуществления заветного желания всего-то и надо попасть на борт межгалактического линкора…

Закончив рабочие дела, мы с Римом ужинали в корабельной столовой. Вернее, усиленно делали вид, что вареная морковка, стручковая фасоль и пучок жухлой травки, пахнущей рассолом, – это все, что нам нужно. Аглая бдела неподалеку, время от времени прохаживаясь мимо нашего стола и провожая взглядом все, что мы клали в рот. Рим печально вздыхал, косясь на кладовку со снедью, но покорно жевал здоровую пищу. В желтых глазах стояла неприкрытая тоска по нездоровым пельменям.

Роботы-стюарды, подчинявшиеся главе отдела обеспечения, оказались ей под стать. Стоило войти в столовую, как они тут же обступали нас со всех сторон, желая непременно услужить. Одни принимались перевязывать шнурки, другие – отряхивать пыль и шерсть разномастных животных, третьи тянули к свободному столику, наперебой убеждая, что кабачки сегодня особенно удались. Стюарды спорили между собой до драки кому выпадет честь принести приборы и гурьбой неслись выполнять любое поручение, застревая в дверях.

Вот и сейчас они кружили вокруг, как стая голодных акул, высматривая возможность подать салфетку или выхватить из-под носа грязную тарелку. Меня эта предупредительность нервировала, привычный Рим делал вид, что ему фиолетово. И только отчетливо покрасневшая под пальцами вилка выдавала вихрь эмоций, царящих у него на душе.

– Расскажи мне о следующей высадке, – попросила я, с отвращением ковыряясь в тарелке.

– Вчера капитану пришло сообщение из МИК. – Рим с ненавистью проткнул кусок кабачка, поднял на уровень глаз и мрачно осмотрел, явно мечтая спалить его или хотя бы просто поджарить. Впрочем, раскаленная вилка неплохо справлялась с ролью гриля. – Они хотят изучить биоматерию Октима-2. Мы – ближайший корабль к этому сектору, нам туда и лететь.

– Может, там разумная жизнь, – мечтательно протянула я, – и кто-нибудь еще проберется на корабль.

– А то нам тебя мало, – проворчал Кип.

Я пропустила это мимо ушей, успев привыкнуть к скверному характеру коммуникатора. Он напоминал мне Вилаина Иосифовича: тот тоже обожал побухтеть, но в целом был безобидным.

– Лично проверю все шкафы и ниши шаттла перед взлетом, – пообещал Рим. – Четвертого безбилетника Леотимир мне точно не простит.

– Так были и другие? И где они теперь?

– Одного вернули домой, второго высадили во время стоянки на…

– Ты же говорил, вернуться нельзя! – подскочила я, едва не опрокинув столик.

Немногочисленные посетители столовой мрачно на меня уставились. В компанию огурцов и укропа хорошее настроение не вписывалось.

– Когда это? – недоуменно моргнул Рим.

Я понизила голос до свистящего шепота:

– Ты сказал, что я не вернусь на Землю.

– Врешь, – уверенно возразил он. – Я говорил, что мы тебя отвести не сможем. Никто не станет делать крюк через необитаемый сектор космоса, чтобы забросить домой одну-единственную землянку. Нужна причина, чтобы снова оказаться там. Но это не значит, что нельзя вообще, кто тебе запретит-то? Слу-ушай, а я-то все думал, чего ты так расстроилась! А ведь и правда, откуда тебе знать…