Ёсики Танака - ЛоГГ. Том 2. Амбиции

— Прекратите!

Джессика подхватила падающего мужчину и аккуратно уложила на землю. Потом девушка поднялась на ноги. В её глазах капитан увидел пламя гнева.

— По-вашему, если вы готовы умереть за это, то можете делать любую глупость? И любую мерзость?

— Заткнись!..

— Есть такая порода людей, которые насильно распространяют на других то, что считают верным. Эти мерзавцы бывают как крупными, как основатель Галактической Империи Рудольф фон Гольденбаум, так и мелкими, вроде вас, капитан… Вы — родной сын Рудольфа, поймите это! А потом убирайтесь из этого места, где не имеете права находиться!

— Ах ты, шлюха!

Когда он выдохнул это, в голове капитана что-то щёлкнуло. Бластер, уже покрытый кровью двух человек, врезался в лицо Джессики. Третий раз, четвёртый, капитан бил её со всей силы, проблески разума окончательно пропали из его глаз. Кожа разовалась. Брызги крови щедро оросили форму капитана.

Мирные жители и солдаты, застыв, смотрели на безумство капитана Кристиана, но, когда Джессика наконец упала на покрытую свежей кровью землю, а капитан продолжил топтать её лицо своим форменным ботинком, негодующий гул превратился в яростные крики, и один из собравшихся набросился на него и оттолкнул. Капитан пошатнулся, а потом, с искажённым от ярости лицом, с силой опустил приклад бластера на спину обхватившего его мужчины. Раздался глухой стук, но он затерялся в бесчисленных гневных выкриках и топоте пришедшей в движение толпы. Происходящее быстро переросло в полномасштабное столкновение. Капитан скрылся под ногами людей.

Солдаты использовали лучевые винтовки, чтобы остановить разошедшихся гражданских, но, когда в винтовках закончилась энергия или они были вырваны из рук, солдаты больше ничего не могли поделать с разгневанным людским морем. Их сбили на землю и затоптали ногами.

Военный Конгресс по Спасению Республики был потрясён, когда его члены узнали о восстании на стадионе. Руководители попытались успокоить людей, но когда стало очевидно, что несколько десятков винтовок украдены гражданскими, они посчитали, что больше не осталось возможности для диалога, и решили подавить несогласных силой.

На стадионе было выпущено множество газовых снарядов. Сам газ был не смертельным, но несколько человек всё же были убиты прямыми попаданиями. Те, кто рухнул, вдохнув газ, были арестованы за нарушение порядка при военном положении и брошены в тюрьму. Но, несмотря на это, нескольким участникам всё же удалось скрыться. Недостаток людей помешал военным преследовать их, а внутренняя полиция не просто не сотрудничала, а проявляла тенденцию к активному саботажу. И, хотя все трансляции жёстко контролировались, заглушить голоса всех людей было просто невозможно. Работа над последствиями этого инцидента была чрезвычайно трудной. Одна лишь смертность составила более чем двадцать тысяч гражданских и полторы тысячи солдат.

— Что мы будем делать, если весь город — или, тем более, вся планета! — поднимется разом? Мы никак не сможем справиться с этим. И не можем же мы просто убить их всех…

Члены Военного Конгресса слишком поздно осознали, что они составляют меньшинство, которое никогда не пользовалось поддержкой народа.

Майор Багдаш, чей сон затянулся не без чужой помощи, наконец открыл глаза. Узнав обо всём, что произошло в его отсутствие, он был шокирован и, не объясняя причин, попросил встречи с Яном.

Ян как раз допивал свой послеобеденный сок, немного сожалея, что, в отличие от чёрного чая, в сок бренди добавить было нельзя. Багдаш, вошедший к нему в этот момент в сопровождении Шёнкопфа, прямо признал, что конечной целью его задания было убийство Яна. После чего сказал:

— А причина, по которой я участвовал в перевороте, в том, что мне казалось, что он может оказаться успешным. Я и сейчас не могу сказать, что это было просто ужасой ошибкой. Ваши умелые действия превзошли все наши прогнозы, так что теперь вас не остановить.

Ничего не отвечая, Ян смотрел на дно своей чашки.

— Да, честно говоря, если бы вы не вмешались в это дело, всё отлично сработало бы.

Глядя, как он изливает своё искреннее разочарование и раздражение, Ян не смог сдержать кривой улыбки.

— Итак, вы попросили об это встрече, чтобы пожаловаться мне… на меня?

— Нет, дело не в этом.

— Тогда в чём же?

— Я хочу сменить сторону. Хочу служить под вашим командованием.

Ян в задумчивости покрутил в руке чашку.

— И вы действительно способны вот так легко отказаться от своей идеологии и убеждений и перейти на другую сторону? — спросил он.

— Идеология? Убеждения? — презрительно произнёс Багдаш. — Это лишь средства, помогающие жить. А если они мешают выживанию — то нужно их отбросить.

Вот так Багдаш стал рассматриваться как добровольно сложивший оружие и сдавшийся. Он был заперт в одной из кают на борту «Гипериона». Тем не менее, он оказался настолько дерзок, что пожаловался на отсутствие вина. Он также потребовал, чтобы солдатами, доставляющими ему еду, были женщины, причём красивые. Офицер, ответственный за его охрану, рассердился и доложил о происходящем Яну, но молодой командующий не сказал, что это непростительно.

— Что ж, почему бы и нет? — ответил он. — Не скажу насчёт женщин-солдат, но вина ему можете дать.

Милосердие к бесстыдным и наглым людям каким-то странным образом объединяла Яна и Райнхарда.

Два или три дня спустя Багдаш снова появился перед Яном. Адмирал был в своей личной каюте, по уши в работе. Последствия битвы, планирование следующей операции, реорганизация кораблей и солдат и так далее.

— Честно говоря, — сказал Багдаш. — Мне надоело сидеть без дела. Хочется работать. Как вы считаете, быть может, найдутся обязанности, которые я мог бы выполнять?

— Не волнуйтесь об этом. Скоро вы будете полезны, — Ян вытащил из ящика стола пистолет. — Мой пистолет. Я одолжу его вам. Всё равно мне от него пользы мало.

Репутация Яна как ужасного стрелка была широко известна.

— Я, хм, принимаю его… — пробормотал Багдаш, беря оружие. Увидев, что энергетическая капсула полна, он уставился на Яна, вновь погрузившегося в работу. Багдаш тихо поднял пистолет.

— Адмирал Ян!

Услышав его голос, Ян поднял голову, но выражение его лица ничуть не изменилось, когда он увидел направленное на него оружие. Посмотрев на Багдаша пару секунд, он снова вернулся к работе.

— Не говорите никому, что я позволил вам взять этот пистолет, офицер. Мурай и остальные любят поворчать. Если вы это поймёте заранее, то всё будет хорошо. В любом случае, когда ваш статус будет определён, вы получите право носить оружие официально.

Багдаш с коротким смешком убрал пистолет во внутренний карман куртки, расположив так, чтобы это не было заметно. Отсалютовав Яну, он повернулся к двери. И тогда его лицо впервые застыло, наткнувшись на яростный взгляд Юлиана Минца, пронзивший Багдаша как стрела. В его руке был пистолет, направленный точно в сердце майору.