Ёсики Танака - ЛоГГ. Том 2. Амбиции

Райнхард, стоявший на мостике «Брунгильды», удовлетворённо улыбнулся. Предвидя путь отступления вражеского флота, он организовал засаду. Это нетрудно было сделать, ведь отступали они по той же траектории, которой прежде преследовали Миттермайера. Перехватывать и вставать у них на пути Райнхард не стал, чтобы от отчаяния аристократы не пошли в последнюю контратаку, результатом которой могли стать слишком большие потери. Так что, пропустив отступающий флот, они атаковали с флангов. Это давало не только позиционное преимущество, но и позволило психологически подавить противника.

— Живым или мёртвым, — сказал Райнхард, — но я хочу, чтобы герцог Брауншвейг предстал передо мной. Того, кто преуспеет в этом, даже будь он простым курсантом, я сделаю адмиралом и вознагражу с пышными почестями. Используйте свой шанс!

Теперь боевой дух его солдат подпитывался ещё и алчностью. Дворяне, потерявшие всю волю к сражению и пытающиеся скрыться, были теперь лишь объектами для охоты. Их окружали, захватывали в плен или уничтожали после их отчаянных, но коротких контратак.

Когда герцог Брауншвейг пришёл в себя, рядом с его флагманом не было ни одного дружественного корабля, лишь бесчисленные огоньки флотов Миттермайера и Ройенталя быстро приближались к нему. Сильный удар потряс корабль, когда единственная выпущенная в него ракета уничтожила орудийную башню. Копьё энергетического луча вонзилось в корпус, разорвав внешнюю броню и выбив волну металлической пыли. Огромная невидимая рука смерти крепко вцепилась в обречённый корабль.

И в это время перед ним возникла колоссальная стена света. Это Меркатц, остававшийся в тылу, обрушил на преследующих герцога врагов залп главного калибра с близкого расстояния. Этот яростный огонь нанёс некоторый урон авангарду сил Райнхарда. Миттермайер и Ройенталь сразу же отдали приказ отступить и перестроиться, но из-за азарта охоты и менталитета их офицеров, чьё стремление к битве значительно превышало способность рассуждать, не все услышали и выполнили их команду.

Увидев замешательство противника, Меркатц двинул в атаку свой флот, прекрасно построенный и готовый к битве. У него не было тяжёлых кораблей, лишь эсминцы, ракетные катера и валькирии, наиболее полезные в ближнем бою.

Они ворвались в смешавшиеся ряды авангарда Райнхарда, и теперь уже те стали один за другим исчезать во вспышках пламени. Им с трудом удавалось защитить себя, о преследовании не могло идти и речи.

Ройенталь и Миттермайер скрежетали зубами от злости из-за того, что упустили Брауншвейга после того, как столь красиво загнали его в угол, а также от плачевного состояния их флотов. Но они были опытными командующими и понимали, что глупо в пылу сражения поддаваться эмоциям. Грозя всевозможными карами, они старались сохранить разрозненные ряды своих кораблей, призывая их к согласованному отступлению и перегруппировке. Для посредственных командиров такая задача была бы невыполнима.

Будь у Меркатца достаточно сил, он вполне мог бы сейчас разгромить обоих этих талантливых адмиралов. Однако кораблей и солдат у него было мало, так что иллюзий он не питал. Поэтому, обеспечив побег герцога Брауншвейга, он отступил и сам.

— Несомненно, Меркатц обладает большими умениями и опытом, соответствующими его возрасту. Он всё так же силён.

Такими словами молодой главнокомандующий похвалил вражеского адмирала. Как бы то ни было, противник отброшен обратно в крепость Гайесбург. Не было ни малейшего повода для паники.

— Почему вы раньше не пришли к нам на помощь?! — проревел герцог Брауншвейг, когда они с Меркатцем встретились в крепости. Это были первые сказанные им слова.

Лицо выдающегося адмирала не изменило цвета. С выражением, которое свидетельствовало скорее о том, что этого он и ожидал, Меркатц молча склонил голову. А вот глаза капитана третьего ранга Шнайдера, стоящего позади него, вспыхнули от негодования, и он сделал шаг вперёд. Однако рука командира, под чьим началом он служил, остановила капитана.

Выйдя из зала, Меркатц обратился к своему помощнику, который всё ещё дрожал от гнева.

— Не стоит злиться. Герцог Брауншвейг нездоров.

— Нездоров?

— Душевно.

Как заметил Меркатц, болезнь герцога была в крайне ранимой гордости. Возможно, и сам того не сознавая, он настолько верил в собственное величие и непогрешимость, что не мог испытывать к кому-либо благодарности. Он также не мог принять идеи, исходящие от тех, кто был с ним не согласен. Для него такие люди были предателями, а любые советы, исходящие от них, — не чем иным, как клеветой. Так что, хотя Штрайт и Фернер действовали в его интересах, он не только отверг их советы, но и вынудил покинуть его лагерь.

Такой человек никогда не признает, что в здоровом обществе могут быть и другие идеи и ценности.

— Это болезнь, поддерживаемая пятисотлетней традицией особых привилегий для дворянства. Можно даже сказать, что герцог — жертва. Ему следовало бы жить лет сто назад, во времена расцвета Империи. Он несчастный человек.

Шнайдер, как свойственно молодости, был не столь терпим и безропотен, как его командир. Покинув Меркатца, он поднялся на лифте в обсерваторию крепости. Неживой блеск звёздных скоплений сиял далеко над прозрачным куполом.

— Быть может, герцог Брауншвейг и несчастен. Но разве тем, чьё будущее зависит от него, не приходится ещё хуже?..

Звёзды ничего не ответили на безрадостный вопрос молодого офицера.

В крепости Гайесбург был один человек, сбежавший туда со стороны противоположной той, с которой вернулись герцог Брауншвейг и его люди. Барон фон Шейдт, племянник герцога, назначенный управлять планетой Вестерланд от имени своего дяди.

Вестерланд был засушливой планетой, почти лишённой растительности и воды, но его население из двух миллионов человек было довольно большим для столь отдалённой территории. Интенсивное земледелие в немногих имеющихся оазисах и добыча редкоземельных металлов позволяли вести нормальную жизнь. В мирное время можно было бы транспортировать триллион тонн воды с других планет, и достичь полного процветания.

Хотя барон Шейдт и не был совершенно бездарным правителем, его молодость сделала его довольно упрямым в делах, касающихся политики. И, имея все основания следовать примеру своего дяди, он всё больше и больше эксплуатировал население.

До последнего времени всё шло стабильно. Но с внезапным возвышением Райнхарда население многих планет почувствовало ослабление хватки аристократов, особенно после начала гражданской войны. Так зародился дух неповиновения. Потрясённый и разгневанный всё возрастающей популярностью оппозиции, Шейдт попытался подавить сопротивление, но внутреннее давление лишь усилилось.