Чак Вендиг - Последствия: Конец Империи

— Да, Колоб.

Плечи старика опускаются.

— Значит, это все-таки был ты.

— Прошу прощения?

— Это ты похищал наших детей.

Ракс едва заметно улыбается:

— И почему же ты так решил?

— Потому что ты и в прошлом этим занимался. В детстве ты сманил других детей из приюта — Брева, Наравал, Катину. Они стали столь же своенравными, как и ты. Дикими и мятежными.

— Нет, вовсе не мятежными. Я просто нашел иную цель, кроме твоей дурацкой веры. И те дети тоже нашли эту цель.

— И что с ними стало, Галли?

«Я убил их, чтобы сохранить тайну».

— Они исполнили свое предназначение.

— А зачем ты похищаешь детей сейчас? За ними охотятся не твои имперцы, а ночные бандиты и стервятники. Но я вижу, что их направляет твоя рука. Зачем скрывать?

«А в самом деле — зачем?»

— Я забираю детей, потому что они тоже послужат моей цели. Они станут первыми.

— Первыми в чем?

Но на этот вопрос Ракс не отвечает. За его спиной из тени появляется человек в демонической красной маске, отлитой из металла и скрепленной черными заклепками, — Юп Ташу, когда-то советник Императора Палпатина, а теперь помощник советника Ракса.

— Вера Отшельника связана с Силой, — заявляет Ташу. — С ее светлой стороной. Тысячу лет назад отшельники Джакку встали на сторону джедаев. Но теперь верх взяла темная сторона.

Наклонив голову, Ташу протягивает Раксу длинный нож с черным лезвием.

— Посмотри на себя, — говорит Колоб. — Маленький дикарь, научившийся петь. Научившись обращаться с вилкой, ты не перестал быть диким ребенком. Ты явился, чтобы показать мне, насколько вырос, но, как я вижу, ты нисколько не повзрослел. Ты говоришь о предназначении. Каково сегодня наше предназначение, малыш Галли? Зачем меня сюда привели? Нет, можешь не отвечать. Я вижу предназначение в твоей руке. Но после стольких лет… зачем?

Ракс входит в помещение. Нож легок, но кажется тяжелым. Лезвие его покрыто зазубринами.

— Ты говорил, что лучшие дети — те, которых видно, но не слышно, — произносит Галлиус, склоняясь над связанным стариком. — Ты говорил, что дети должны молчать и прислуживать. Стоять на коленях, страдать и не просить каких-то благ в жизни, поскольку служение — уже достаточная награда.

— Да, я так говорил. И верю в это.

Ракс наклоняется ближе, переходя на шепот:

— Ты веришь в ложь. Наша задача — не в страдании. Наша судьба — не просто служить. Мое предназначение намного более великое. Если бы я тебя послушал, я до сих пор торчал бы на этой каменной глыбе, стоя на коленях, молясь за тебя, слушая твои костяные четки и выполняя для тебя любую, даже самую грязную работу. Но сегодня у меня здесь лишь одно грязное дело.

Он вонзает лезвие в грудь старика, все глубже и глубже. Рука становится теплой и мокрой.

— Галли…

— Ты хотел сказать Галлиус Ракс? Больше ты не уведешь с пути истинного никого из детей. Никто больше не станет служить отшельникам.

На губах старика появляется грустная кровавая усмешка.

— Я говорил тебе, что вся жизнь — страдание. И твои страдания только… начинаются. За тобой охотятся, Галли. Все твои планы… пойдут прахом… — Он оседает, и лезвие с негромким хлюпаньем высвобождается.

Все кончено.

Ракс чувствует, как с него свалилось тяжкое бремя. На плечо его ложится ладонь, и слышится тихий голос Ташу:

— Это была необходимая жертва. Темная сторона сильнее. Теперь наша миссия благословлена.

Да, по крайней мере, их истинная миссия. Кивнув, он соглашается с Ташу, — хотя тот знает намного больше остальных, он все равно остается сумасшедшим, страстно верующим в черную грань Силы. Раксу плевать на подобный мистицизм, но если Ташу нравится, пусть верит, хоть это и иллюзия.

В любом случае без Ташу ему не обойтись.

— Я не хотел торопить вас с жертвой, — говорит Ташу. — Я хотел дать вам время насладиться ею, но время не ждет, а к вам посетитель.

— Посетитель?

— Да. Идем.

Они спускаются глубже под землю — вдоль пучков силовых кабелей, мимо ионных панелей, в погруженный в кромешную тьму коридор.

Вспыхивает свет, и в конце коридора возникает фигура в красном плаще.

Ракс знает, кто это. Охваченный внезапной тревогой, он делает шаг вперед:

— Есть что доложить?

Он понимает, что речь идет о чем-то важном. Визит подобного стража многое значит.

Фигура в плаще поворачивается.

На Ракса смотрит лицо Императора Шива Палпатина, мерцающее на фоне стеклянной выпуклости маски дроида. Даже искусственное, оно в достаточной степени походит на оригинал, чтобы вызвать суеверный страх. Другие стражи — обычные посыльные, которые появляются, отдают распоряжения и исчезают. Но эти, специально предназначенные для Ракса и его главного плана, намного разумнее. Хотя никто из них не может сравниться с Палпатином в его всеобъемлющем знании стратегии и темном, внушающем ужас уме, они достаточно на него походят.

Голос тоже слишком напоминает Палпатина, и от него кровь стынет в жилах.

— Нарушен самый дальний периметр, — произносит дроид-страж.

— Покажи.

Из рукава красного плаща появляется черная металлическая рука. В центре скелетоподобной ладони — проектор, над которым возникает плавно вращающееся голографическое изображение.

Трехмерная картинка показывает путешествующий по долине караван — повозки, верховых животных, путников. В конце его платформа на репульсорах, которую тащат закованные в тяжелые цепи люди. На этой платформе — хатт.

«Ниима».

Большой палец дроида судорожно дергается, и с каждым его спазмом изображение меняется, показывая процессию под разными углами — иногда издали, иногда ближе. Долина усеяна камерами, скрытыми под песком или врезанными в камень, — эта часть сети пребывает там уже почти три десятилетия. Внезапно изображение платформы увеличивается, и Ракс раскрывает от удивления рот.

На голограмме — женщина. Ее черные волосы зачесаны назад и замотаны грязной лентой. Глаза скрыты под толстыми очками. У нее смуглая кожа.

Ракс знает ее. Он узнает гранд-адмирала Рей Слоун где угодно.

— Она жива, — говорит он.

— И, — добавляет Ташу, — приближается к обсерватории.

— Когда она там окажется?

— Учитывая скорость их движения — через три дня, — отвечает дроид.

Три дня. Хорошо. Времени более чем достаточно, чтобы положить конец их путешествию.

— Включи защиту, — обращается Ракс к дроиду.

«Слоун, я восхищаюсь твоей стойкостью, — думает он. — Но пора с этим кончать».

Медленно, словно ползущий по борозде червяк со вспоротым брюхом, Рей Слоун тащится рядом с массивной платформой — помостом, который с жужжанием и пыхтением движется на ржавых репульсорных рельсах. Рабы тащат его за толстые цепи, накинутые на их костлявые плечи. На помосте под огромным кожаным тентом в окружении драных подушек восседает Ниима.