Андрей Геращенко - Паутина Циолковского, или Первая одиссея «Мира»

— Тогда нет никаких маяков, нет знакомых нам звезд, вообще нет ничего знакомого, кроме, разве что, этих ошметков от Паутины Циолковского! — развел руками старший вахтенный офицер.

— Представим, что их действительно нет. Вокруг нас чужой мир. Чужой и… наш одновременно. Реликтовое излучение дает возраст в пять миллиардов лет. Возраст Земли — около шести миллиардов лет. Значит?

— Значит? Значит… — Косовский со страхом посмотрел на командира, передернувшись от ужаса очевидной догадки.

— Да, — кивнул Шестун, по выражению лица Косовского догадавшийся, что старший вахтенный офицер пришел к тому же выводу. — Мы в прошлом. Это наш мир и одновременно не наш. Мы не может отыскать ни одного маяка, потому что их еще нет. Нет Цивилизации, нет Союза, нет людей. Нет самой Земли, а на месте Солнца в лучшем случае еще только формируется протозвезда. Но, учитывая, что все это движется по отношению друг к другу, мы не можем ничего запеленговать. Мы в прошлом, Игорь! Наш мир еще не родился. И мы… еще не родились, хотя это очень странно звучит.

— Что же нам теперь делать, Андрей? Как мы вернемся назад? Можно ли вообще вернуться назад? — подавленно прошептал Косовский.

— Этого я не знаю, Игорь! Но в любом случае «Мир» остается военным разведывательным кораблем, а я — его командиром. Нам еще предстоит все проанализировать и попытаться осмыслить. Если мы попали в прошлое, то должна быть и дверь в будущее. Даже длиной в четыре миллиарда лет! — уверенно ответил Шестун, плотно сжав губы.

— Будем сообщать команде корабля? — спросил Косовский каким-то обреченным, потухшим голосом.

— Не смей раскисать, Игорь — и не такое видели!

— Такого не видели…

— Да — такого не видели. Но ведь мы — разведчики. Это наша задача видеть все первыми. Возьми три капсулы — ты отправишься на один из спутников планеты-гиганта и пополнишь запасы метана. Согласно спектральному анализу особенно насыщен метаном второй по счету спутник. Ровно через сутки ты должен вернуться с полным запасом метана. Еще через сутки соберем большой совет «Мира» — к нему нужно подготовиться. И уже тогда сообщим обо всем команде, — ровным, размеренным голосом приказал Шестун.

За метаном. Зловещий Цербер. Посадка на Минск. Побережье метанового океана. Ледяные торосы. Закачка метана. Фронт облаков. Метановый дождь. Грозовые раскаты. Взлетать опасно. Надо взлетать! Взлет. Прямые попадания молний. Капсула Абу Сина падает вниз. Повторная посадка. Первые потери. Еще один взлет. Снова на «Мир».

Первой на посадку пошла капсула Абу Сина. В ней, в составе шести человек экипажа, летела и Даша Рыбачук.

Проводив взглядом зарывшийся в толщу плотных зеленых облаков аппарат, Косовский направил свою капсулу вслед за капсулой Абу Сина, внимательно следя за дистанцией. Согласно показаниям спектрометров атмосфера Минска (так решили назвать спутник) на 90 % состояла из азота и на 9 % — из метана. Еще 1 % приходился на незначительную примесь этана, ацетилена и воды. Метан в основном был сконцентрирован в атмосфере Минска в форме облаков и это позволяло надеяться на то, что на поверхности располагается метановый океан. Об этом же говорили и данные коэффициентов преломления бикронных сканеров. Прямо над верхней кромкой облаков висел огромный диск Цербера (недавно так названной за свой кровавый цвет планеты-гиганта). Цербер отсвечивал красноватым адским огнем и производил какое-то неприятное, гнетущее впечатление. Оно особенно усиливалось, когда какой-нибудь язык метановых облаков открывал часть диска и тогда Косовскому, порой, казалось, что на него смотрит зловещий глаз какого-то сверхъестественного, демонического существа.

Наконец, капсула полностью погрузилась в слой облаков и вокруг уже не было ничего видно, кроме зеленовато-молочного метанового тумана. Как оказалось, облака достигали почти самой поверхности и Косовский передал приказ Абу Сину, чтобы тот был предельно внимательным и не торопился с посадкой — приходилось пользоваться только локаторами, но выбрать таким образом надежную площадку было не так-то просто.

Обе капсулы снизились до высоты всего в сто метров и шли друг за другом в направлении недавно обнаруженного побережья океана. Вокруг постепенно становилось светлее — наступало минское утро.

— Есть площадка прямо на побережье. Параметры приемлемые. Садимся? спросил по радии Абу Син.

— Садимся. Интервал между посадками — две минуты. Вы садитесь после нас! — приказал Косовский, который и сам уже успел заметить на экране локатора площадку, о которой говорил Абу Син.

Сели без происшествий. Чуть позже, метрах в пятнадцати в стороне, приземлился Абу Син.

Косовский выбрал себе двух помощников и они, облачившись в скафандры, высадились на поверхность. Два остальных члена экипажа пока остались в капсуле. Из соседней капсулы, тоже в скафандрах, вышли Абу Син и Даша Рыбачук. Остальные также остались внутри своей капсулы. Скафандры были снабжены наружными микрофонами и переговорными устройствами, так что само общение космонавтов мало чем отличалось от их общения на Земле или Венере.

— Ну как, Даша — нравится тебе Минск? — с улыбкой спросил Косовский.

— Неплохое местечко. Только мрачновато слишком, — улыбнулась в ответ Даша.

— И дует, словно в испытательном отсеке, — пошутил Абу Син и, повернувшись лицом к ветру, расставил в стороны руки, словно хотел взлететь вверх.

— Смотри — унесет! — засмеялся Косовский.

Даже сквозь сверхпрочные скафандры ощущался стремительный натиск мощных потоков ветра, дующего со стороны расположенного всего в сотне метров впереди океана. Все это сопровождалось громким свистом и мерным, и вместе с тем надрывным шумом прибоя.

Туман начал понемногу рассеиваться. Постепенно стало еще светлее и теперь уже можно было хорошо рассмотреть детали окружающей капсулу местности. Обе капсулы совершили посадку на покрытую ледяной коркой и редкими, хорошо заметными на фоне зеленоватого льда валунами равнину, позади которой вздымались почти отвесные уступы какого-то едва различимого ледника. Впереди шумел темно-зеленый метановый океан, покрытый огромными льдинами. Время от времени льдины с грохотом сталкивались друг с другом и их обломки выбрасывало прямо на берег, где уже скопился целый вал из остатков ледяных исполинов. Именно эти столкновения льдин и придавали шуму прибоя особую надрывность, так поразившую вначале космонавтов.

— Мы в приполярной области, где, похоже, есть крупные материки с озерами и реками. Там, видимо, есть даже влажные глинистые и песчаные грунты. Хотя надо учитывать, что температура этого океана около -18 °C. Просто главным носителем круговорота энергии здесь вместо воды является жидкий метан, — сообщила Даша, внимательно разглядывавшая зеленоватую поверхность.