Айзек Азимов - Счастливчик Старр

У собаки нет эмоций — значит, это не собака, а робот. Но я настолько убедил себя, что мы разыскиваем человека-робота... Да, мое сознание отказывалось увидеть робота в собаке. Ну ладно, нам пора идти обедать. Я хочу зайти еще к Норричу. Мы обещали, что достанем ему другую собаку, настоящую.

Они поднялись и Бигман сказал:

— Как бы то ни было, Лаки, хоть мы и потеряли какое-то время, но остановили сирианитов.

— Не знаю, остановили ли мы их, но на некоторое время нейтрализовали.

Солнце сверкало в небе, как сердолик, даже невооруженным глазом отличимое от звезды — этакий раскаленный добела глобус. Сюда, в глубокий космос, неподалеку от второй по величине планеты Солнечной системы, доходило в сто раз меньше тепла и света, чем на Землю — колыбель человечества. И тем не менее это было самое освещенное пространство видимого сектора Вселенной. Лаки Старр задумчиво смотрел в центр обзорного экрана, на Солнце. Рядом с ним вглядывался в экран Джон Бигман Джонс. Бигман вытягивался в полный рост. От пола до его макушки было пять футов и два дюйма. Однако коротышка не мерял себя в дюймах и даже разрешал окружающим называть себя просто Бигман — большой человек.

— Знаешь, Лаки, отсюда до Солнца почти девять сотен миллионов миль, так далеко я еще не забирался,— сказал Бигман.

Советник Бен Василевски, третий член экипажа, сидел за пультом контрольных приборов. Это был весьма видный мужчина, но до Лаки Старра ему было далеко. Его лицо обрамляла ярчайшая рыжая, жесткая, как щетка, борода, и к тому же его кожа отливала таким бронзовым загаром, какой бывает у людей, долгое время проработавших в космосе, в службе Совета Наук.

У пульта контрольных приборов послышался смешок:

— Что случилось, Бигман, домой захотелось?

— Пески Марса! Повтори, что ты сказал, Весли, только убери сначала руки с пульта!

Он пронесся мимо Лаки, направляясь в сторону Советника. Руки Лаки привычно опустились на плечо темпераментного марсианина. Ноги Бигмана еще продолжали шагать, когда Лаки водворил своего маленького друга на место.

— Остынь, Бигман.

— Ноты же слышал, Лаки! Весли считает, что чем человек длиннее, тем он умнее! И если в нашем долговязом приятеле шесть футов, то наверняка лишний фут за счет черепной коробки.

— Ну хорошо, хорошо, Бигман,— проговорил Лаки.— А ты, Весли, побереги свой юмор для сирианитов.

Лаки говорил очень спокойно, но его авторитет подействовал на обоих. Бигман прокашлялся и спросил:

— А где Марс?

— Сейчас он в той точке орбиты, что находится за Солнцем.

— Ну да,— недоверчиво протянул Бигман. Затем он оживился,— минутку, Лаки. Мы ведь сейчас на добрую сотню миллионов миль ниже плоскости эклиптики. Так что Марс должен быть виден ниже Солнца!

— Да... должно быть так. Но с такого угла — это примерно один градус — довольно трудно разглядеть его в лучах светила. Зато, по-моему, видно Землю.

На лице Бигмана появилось что-то вроде разочарования.

— Кому это нужно — быть в космосе и разглядывать Землю? Там же нет ничего, кроме людей, которые в большинстве своем вроде кротов: дальше нескольких миль от поверхности никогда не были. Я не стал бы ее рассматривать, даже если бы ничего больше не видел. Вот пусть Весли на нее смотрит. Это занятие ему по плечу.— Он с улыбкой отошел от главного обзорного экрана.

Советник немного помялся и нерешительно спросил:

— Эй, Лаки, как насчет того, чтобы глянуть с этой точки на Сатурн? У меня какое-то неприятное предчувствие. Давай посмотрим.

Он сказал это как-то между прочим, но молчание, повисшее в рубке «Метеора», стало напряженным. Все трое почувствовали это. Сатурн — значит опасность. Эта планета стала злым роком народов Земной Федерации. Для шести миллиардов жителей Земли, для миллионов людей на Марсе, Венере, Меркурии, на лунах Юпитера — Сатурн теперь превратился в неожиданный источник смерти. Лаки первым стряхнул с себя оцепенение, и, послушные его пальцам, ожили многочисленные системы управления кораблем. Антенны радаров начали разворачиваться в сторону загадочной планеты. На экране замелькали звезды и туманности. В четкой последовательности через плоскость экрана проносились звезды всех величин. Ткнув пальцем в самую яркую и оттопырив губу. Бигман спросил со значением:

— Никак Сириус?

— Нет,— покачал головой Лаки,— мы идем сейчас через южное полушарие Галактики, а Сириус находится в северном. Хочешь взглянуть на Канопус?

— Нет,— ответил Бигман,— с чего это вдруг?

— Я просто подумал, что это может тебя заинтересовать. Это вторая по яркости звезда, и ты мог принять ее за Сириус.

Лаки весело рассмеялся. Его всегда забавляли патриотические чувства Бигмана, которого раздражало то, что родиной самых сильных врагов Солнечной Системы, гуманоидов Сириуса — выходцев с Земли, была ярчайшая звезда земного небосвода.

— Очень смешно,— фыркнул Бигман.— Давай лучше посмотрим на Сатурн. А когда вернемся на Землю, ты повторишь эту шутку в каком-нибудь шоу и сорвешь аплодисменты.

Звезды наконец остановились, и Лаки проговорил:

— А вот и он. Не увеличен, кстати.

Весли заблокировал пульт контроля и развернулся в своем кресле к обзорному экрану. Сатурн выглядел как Луна в третьей четверти, и примерно того же размера, если наблюдать за ней с Земли. Желтый диск светился теплым туманным светом в центре и более ярким по краям.

— Как далеко мы от него?— изумленно спросил Бигман.

— Немногим меньше миллиона миль,— ответил Лаки.

— Что-то здесь не так,— сказал Бигман.— А где же кольца? Я рассчитывал, что рассмотрю их как следует.

«Метеор» находился выше южного полюса планеты. Отсюда кольца должны были просматриваться во всех подробностях.

Лаки пожал плечами:

— Кольца как бы растворены в теле планеты, Бигман, расстояние-то порядочное. Вот сейчас я увеличу изображение, и тогда мы рассмотрим все поближе.

Пятно света, излучаемое Сатурном, приблизилось, и то, что казалось полумесяцем, разбилось на три сегмента. Собственно, сама планета выглядела тоже как полумесяц, но вокруг нее, не касаясь ее, висела неоднородная полоса света. В том месте, где полоса уходила во тьму, она была словно обрезана. .На фоне желтого полумесяца планеты полоса была разделена надвое темной прослойкой.

— Да-да, сэр Бигман,— менторским тоном начал Весли,— у Сатурна диаметр всего семьдесят восемь тысяч миль. С расстояния один миллион миль он должен выглядеть, как пятно света. Но если принять во внимание отражение солнечного света от колец, ширина которых от внутреннего края до внешнего двести тысяч миль...

— Да знаю я всю эту ахинею!— возмутился Бигман.

— И более того,— невозмутимо продолжал Весли,— с расстояния в сто миллионов миль просвет между кольцами и планетой шириной всего семь тысяч миль просто неразличим. Я уж не говорю о пространстве между кольцами, которое, как вам, сэр Бигман, известно, составляет двести пятьдесят миль и называется линией Кассини.