Айзек Азимов - Счастливчик Старр

— Что там на Ганимеде? — спокойно спросил Лаки. Насколько он знал, на Ганимеде не было ничего интересного. Это был самый большой спутник Юпитера, но его близость к планете затрудняла маневры и делала невыгодным полеты в его окрестностях.

— Скажи ему,— настаивал Генри.

— Послушай,— сказал Конвей,— мы знали, что Хансен важная птица. Мы потому и не следили за ним в последнее время все так же внимательно, что были озабочены сообщением, полученным за два часа до налета пиратов. Совет сообщил, что силы Сириуса высадились на Ганимеде.

— А почему Совет так решил?

— Был обнаружен компактный пучок радиосигналов. Это длинная история, но суть в том, что совершенно случайно было перехвачено несколько отрывков кодированного сообщения. Эксперты заявили, что это сирианский код, и кроме того, на Ганимеде не было ни одной земной станции, которая могла бы излучать пучок сигналов такой плотности. Когда напали пираты, мы, Августас и я, как раз шли к Хансену, чтобы забрать его и вернуться на Землю. Раз появились сирианиты, то в любой момент здесь может разразиться война.

— Я понял,— сказал Лаки.— Но прежде, чем мы вернемся на Землю, мне следует выяснить одну вещь. Нападение пиратов снималось на кинопленку? Я надеюсь, защитники Цереры не были настолько охвачены паникой, чтобы забыть о съемках?

— Съемка проводилась. Ты думаешь, она чем-то поможет?

— Я скажу вам это после просмотра.

Одетый в форму со знаками различия высокого ранга, военный проектировал на стену засекреченные кадры, демонстрирующие события, которые позднее будут фигурировать в истории под названием «Церерского рейда».

— Обсерваторию атаковали двадцать семь кораблей. Это правда? — спросил Лаки.

— Правда,— ответил командир.— Не более того.

— Хорошо. Тогда давайте проверим, правильно ли я знаю факты. Двое из этих кораблей были уничтожены во время боя и еще один при преследовании. Оставшиеся двадцать четыре ушли, но каждый из них получил повреждение во время бегства. Правильно?

Командир улыбнулся.

— Если вы думаете, что какой-нибудь из этих кораблей опустился на Цереру и все еще прячется здесь, то вы заблуждаетесь.

— Поскольку это относится к этим двадцати семи кораблям, возможно. Но три больших корабля высаживались на Цереру, и их команды атаковали воздушный шлюз жилой зоны. Где их изображения?

— К сожалению, мы их не заметили,— смущенно признался командир.— Их маневр был полнейшей неожиданностью. Но мы получили их изображения во время бегства, и вы их уже видели.

— Да, вы их демонстрировали, но изображения лишь двух кораблей. Очевидцы же сообщали, что приземлились три корабля.

— И все три поднялись и улетели,— твердо сказал командир,— очевидцы подтвердили и это.

— Но у вас есть изображения только двух?

— Да, это так.

— Благодарю.

Как только они вернулись к себе, Конвей спросил:

— А теперь скажи, Лаки, зачем тебе это понадобилось?

— Я подумал, что корабль Антона мог делать интересные вещи. Съемки доказывают это.

— Где на них это было?

— Нигде. Вот это и любопытно. Его корабль — единственный пиратский корабль, который я смог бы опознать. Однако в рейде не принимал участия ни один из похожих на него кораблей. Это очень странно, так как Антон их командир. Точнее, это было бы очень странно, если бы не факт, что напало тридцать кораблей, а мы получили изображение лишь двадцати девяти. Недостающим тридцатым и был корабль Антона!

— Даже если это и так,— сказал Конвей,— то что из этого следует?

— Атака на обсерваторию была ложной, продолжал Лаки.— Это сейчас признают все. Наиболее важную часть операции выполняли те три корабля, которые атаковали воздушные шлюзы, а они-то и были под командой Антона. Два из них при отступлении соединились с основной силой: это был отвлекающий маневр. Тридцатый, собственный корабль Антона, и единственный, которого мы не видели, продолжил выполнение основной задачи. Он ушел по совершенно другой траектории. Люди видели его уход в пространство, но затем он так резко изменил свой курс, что наши корабли не смогли даже заснять его на пленку.

Конвей обреченно сказал:

— Ты хочешь сказать, что они полетели на Ганимед?

— Разве это не очевидно? Пираты, даже хорошо организованные, не могут сами атаковать Землю и подвластные ей территории. Но они могут затеять превосходную отвлекающую драку. Они могут отвлечь столько кораблей, что сирианитский флот легко разобьет оставшиеся. С другой стороны, Сириус не может вести успешную войну на расстоянии восьми световых лет от своих планет без помощи пиратов. Ведь восемь световых лет — это сорок пять триллионов миль. Корабль Антона мчится на Ганимед, чтобы гарантировать им эту помощь и дать слово начать войну. И, конечно, без предупреждения.

— Хорошо,— вздохнул Конвей,— что мы наткнулись на их базу на Ганимеде.

— Даже имея сведения о Ганимеде,— сказал Генри,— мы не понимали бы всей серьезности ситуации без этих двух рейдов Лаки на астероид.

— Я знаю. Мои извинения Лаки,— сказал Конвей,— между тем, у нас мало времени, чтобы что-либо предпринять. Мы должны тут же ударить пиратов в самое сердце. Эскадра кораблей направится к тому астероиду, о котором Лаки рассказывал нам.

— Нет,— сказал Лаки,— это не годится.

— Почему?

— Мы не хотим начинать войну в том случае, если она начнется с победы. Это как раз то, к чему они стремятся. Послушайте, дядюшка Гектор, этот пират, Динго, мог бы сжечь меня прямо на астероиде. Вместо этого, он получил приказ бросить меня умирать в космосе. Раньше я думал, что это было сделано для того, чтобы моя смерть походила на несчастный случай, теперь я понимаю, что пираты хотели вызвать гнев Совета. Они собирались показать, что не побоялись убить человека Совета и этим спровоцировать нас на преждевременное нападение. Их налет на Цереру преследовал ту же цель — заставить напасть на них.

— Ну, а если мы начнем войну с победы?

— Здесь, на этой стороне Солнца? И оставить Землю по другую его сторону, лишенной защиты нашего флота? С находящимися на Ганимеде, также по другую сторону от Солнца, кораблями Сириуса, только и ждущими момента, чтобы напасть на Землю и завладеть ею. Считаю, что это будет очень дорогостоящая победа. Лучшая наша политика — не начинать войну, а постараться предотвратить ее.

— Как?

— Пока корабль Антона не достигнет Ганимеда, ничего не произойдет. Предположим, что мы сумеем перехватить его и тем самым сорвать их встречу.

— Перехват — это счастливый случай,— с сомнением сказал Конвей.

— Нет, если я полечу на «Звездном стрелке». Это самый быстрый и имеющий наиболее чувствительные измерители энергии корабль флота.

— Ты полетишь один? — закричал Конвей.