Франсис Карсак - Том 2. Робинзоны космоса. Бегство Земли. Романы. Рассказы

— Здесь проблема уже решена, — сказал Гелин. — У других ворот бой также складывается благоприятно для нас. Извините, но я должен вас покинуть, — похоже, нас тоже только что атаковали.

Экран вновь сделался белым. Один их моих полицейских окликнул меня:

— Властитель, из шахты вылезают люди...

Я выглянул из открытого окна. Под тусклым мерцанием звезд скользили человеческие силуэты. Внезапно они отчетливо вырисовались в ослепительном свете прожектора. Их было по меньшей мере полтора десятка, разбегавшихся куда попало, укрывавшихся за ледяными выступами, падавших, снова поднимавшихся, рвущихся к ангару. Мои люди открыли огонь, и несколько силуэтов замерли навсегда. Лейтенант едва успел оттянуть меня назад в тот самый момент, когда разряд фульгуратора испепелил оконную раму.

— Погасите прожектор! Прочешите лучами всю площадь!

Тучи пара поднялись от испарившегося льда, когда заработали два больших фульгуратора. Было мало что видно, но площадь заливал на удивление яркий свет. Я, однако же, приказал выключить прожектор. Откуда тогда свет?

— Солнце! Его свет настиг нас!

Вверху, в небе, Солнце перестало быть обычной сверкающей звездой. На его месте пылало небесное светило невыносимой яркости, яркости, которая усиливалась с каждой секундой. И если наш огонь преграждал врагу дорогу к ангару или шахте, то его таким же образом отрезал нам путь к отступлению! Заигравшись в нашу тщетную людскую войнушку, мы просто-напросто забыли о катаклизме.

Лед мерцал под лучами сверхновой! Я произвел в уме быстрый подсчет: еще несколько часов нам ничто не угрожало. Воздуха и пищевых концентратов нам должно было хватить дня на три, но температура быстро станет нестерпимой. Поверхность уже покрылась тонким слоем блестящего глянца, а во впадинах собирались лужицы жидкого воздуха.

В моем шлемофоне раздался голос:

— Кто у вас за командира?

Такой вопрос свидетельствовал о том, что врагу не известно о моем присутствии.

— Командую тут я, капитан Рексор, — проговорил я, узурпируя личность знакомого мне офицера.

— С вами говорит Карноль, текн первого класса. Вы подчиняетесь Совету?

— Да.

— Тогда все это недоразумение. Мы только что подавили восстание фаталистов, пытавшихся взорвать ворота. Почему вы стреляете по нам?

Выгадывая время, я ответил:

— Увидев вас выбегающими из ангаров, мы приняли вас за мятежников.

— Ладно. Забудем это. Если вы подчиняетесь Совету, бросьте оружие, и мы вернемся вместе.

— Зачем нам бросать оружие?

— Вы можете оказаться фаталистами. Я так не думаю, но не хочу подвергать себя лишнему риску.

— Мы — отряд регулярной полиции. Если кто и должен бросить оружие, так это вы!

— Как вы можете это доказать?

— Двое наших парней сейчас выйдут и покажут вам свои значки.

— Договорились.

Я подал знак двум бойцам, и те, выбравшись наружу через окно, бегом припустили к мятежникам. Спустя несколько секунд Карноль сказал:

— Хорошо. Значки мы увидели. Мы сложим оружие.

Значки могли носить лишь те, для кого они были специально изготовлены, — для всех прочих они могли оказаться смертельными. Секрет их изготовления был известен только Совету. К тому же Карноль, потерпев неудачи и, вероятно, уже осознавая полный провал, намеревался пойти единственно возможным для него путем: сыграть роль героя, подавившего штурм внешних ворот, и рассчитывать на то, что никто не в курсе его предательства.

Мои люди медленно шли обратно. Мятежники по одному поднимались во весь рост и отстегивали свои пояса с оружием. В этот момент в шлемофонах раздался хриплый голос Гелина, клером, без какого-либо шифра произнесший:

— Хорк, немедленно возвращайтесь. Восстание подавлено. Карноля мы еще не взяли, но за этим дело не станет.

— Стало быть, это вы, Хорк! — гневно вскричал Карноль. — И вам все известно! Что ж, если нам конец, вы останетесь здесь вместе с нами! Огонь!

Огненный дождь обрушился на дом, превратив одного из стоявших у окна полицейских в дымящуюся головешку. Пораженные сзади, возвращавшиеся к нам двое парней замертво упали наземь.

Черт бы побрал этого Гелина, как вы говорите! Если бы он подождал еще хотя бы пару минут, прежде чем сделать свое злополучное объявление, все было бы уже кончено, и практически без боя. Теперь же...

Отступление нам уже было отрезано, а вскоре, после того как шахты наполнились бы сначала жидким воздухом, а вслед за ним и водой, стало бы невозможно вернуться и в город. Не то чтобы вода или жидкий воздух нас сильно бы стеснили, учитывая тот факт, что все мы были в спасиандрах, но внутренние ворота были отрегулированы так, что открывались только в вакуум. В общем, без немедленной помощи нам пришел бы конец. Я направился к пункту связи, твердо намеренный запросить эту помощь, как вдруг полыхнула мощнейшая вспышка, и меня отбросило на пол: подбитый врагом, взорвался один из наших тяжелых фульгураторов. Оглушенный, я попытался подняться, пошатнулся и рухнул на передатчик, разбив его на мелкие кусочки. Мы оказались отрезанными от Совета! Если Гелина, использовавшего большую антенну Хури-Хольдэ, все по-прежнему могли слышать, то наши небольшие персональные передатчики не могли пробиться сквозь металлическую броню города!

Из серьезной ситуация стала практически безнадежной. Будучи убежденным в том, что мы уже возвращаемся, не зная, что идет битва, так как зона, в которой мы находились, располагалась вне поля зрения больших перископов, Гелин вполне может интерпретировать прекращение связи как знак, что мы уже покинули дом. Помощи он не вышлет, а когда, по прошествии какого-то времени, начнет беспокоиться, будет уже слишком поздно. Ослепляющее пятно, висевшее в небе, стремительно увеличивалось в размерах. Твердый воздух, озаряемый сине-фиолетовыми лучами фульгураторов, испарялся, поднимаясь вверх в густом тумане, клубясь и затуманивая взор. То близкие, то далекие туда и сюда метались бесформенные, не поддающиеся локализации силуэты. Мгновение-другое — и началась рукопашная. В заполоненной людьми комнате образовалась жуткая куча-мала из облаченных в спасиандры тел, в которой невозможно было разобрать, кто тут друг, а кто — враг. Я обнаружил, что стою рядом с четырьмя выжившими в этой бойне, сжимая в руке фульгуратор. Друзья или враги? Оружие опустилось, и я распознал под забралом шлема знакомый значок. Снаружи, на превратившейся в бурный поток улице, реки жидкого воздуха гоняли комья снега. Некое подобие атмосферы окутывало дымкой звезды. Затем, несмотря на разрежённость воздуха, который, едва переходя в газовое состояние, устремлялся к темной полусфере, поднялся сильнейший ветер. Один из полицейских коснулся моей руки: