Николай Шмелёв - Бесплатное космическое путешествие

— А ваш кефир бутилированный? — поинтересовался Новгород-Северский, с подозрением посматривая на официанта.

— Нет, мля — в бурдюках! — нагло ответил тот, закатив глаза к небу. — Тары в овечьих желудках не обещаю, но, сидят у нас в подвале двое пленных "Полицаев".

— Не надо! — возразил Уильямс. — Давай в стекле. Столько тащить на себе…

— Да-да! — добавил снабженец. — А на дорогах телепаты разбойничают.

— Что-то я их не видел, — усомнился работник подноса.

— Идиот! — резко осадил его Виталий Борисович. — Как ты можешь их увидеть?! Только почувствуешь облегчение. За спиной…

— И внутри, — добавил Уильямс. А главное — весь процесс происходит с большим шумом и характерным звучанием, не оставляющим сомнения в природе своего источника, являющегося следствием лёгкого расстройства желудка. С позорными последствиями… Проклятый кефир!

— Что есть ещё? — спросил Виталий Борисович, пытаясь прочитать неразборчивое меню.

— Могу предложить яйца в повидле, — ответил официант, потупив взор и ковыряя носком ботинка грязный линолеум, который, похоже, не мыли со дня основания станции.

— Что за бред? — возмутился Новгород-Северский.

— Вовсе не бред, а простая альтернатива яйцам с чёрной икрой, — возразил работник ресторана. — Или красной… Или: и той, и другой — одновременно.

— Выбирать не приходится, — угрюмо прогнусавил снабженец, смачно сплюнув официанту на ботинок.

— Но…

— Пошёл в дрищ, халдейская морда!

Ветеринар попытался возразить:

— Но… Несовместимость вкусовых ощущений…

— Никаких но! — резко оборвал его Виталий. — Пьют же сладкий чай с селёдкой… Я лично знаю одного субъекта, который пьёт сладкий чай с солёным огурцом.

Глядя на обнаглевшего официанта, которого "Зверобои" послали подальше, проныра сказал Экономисту:

— Жаль, что в кабаках нынче порку отменили, да и на мордобой мораторий…

Двери ресторана распахнулись, и на пороге появился "Зверобой" Агостино Рамирес. В грязных, бывших некогда белыми, кальсонах, с жёлто-оранжевым подбоем, мексиканец вступил на территорию общепита. Вроде бы всё выглядело, как обычно, но, торгующему люду, что-то показалось не так. Если бы пришелец заявился в смокинге, он бы вызвал меньшее беспокойство — так, лёгкое удивление… Смутили народ не просто кальсоны, а их подбой, зрелым апельсином просматривающийся через дыры на коленях.

— Помылся бы хоть, — осторожно сказал официант, у которого высказанные фразы опережали сознание, за что он был неоднократно бит.

— В прачечную меня не пустили, а в химчистке даже пригрозили…

Позади Рамиреса плёлся Пауль. Присутствующие машинально зажали носы, почуяв стойкий запах навоза, который сражал наповал даже пролетающих мух.

— Я говорил Агостино, что ему синтетические штаны надо сменить на хлопковые, во избежания повышенной потливости, — оправдывался Пауль. — Спрело всё хозяйство, вот и запашок.

— Да нет, любезные, тут другим попахивает! — возразил Спасатель.

Проводник, в свою очередь, от неожиданности поперхнулся и тихо спросил:

— Вы откуда такие красивые?

— Откуда-откуда? — нервно проворчал Рамирес, что на него было совершенно не похоже. — Из родных пенатов.

Пауль, по всей видимости простудился, потому что смачно чихнул: толком, с делом, с расстановкой:

— Ап-чхи!

— Будь здоров! — крикнул ему Диггер, неизвестно чему радуясь.

— Смотри сам не зачахни!

Новгород-Северский заподозрил худшее и, затаив дыхание, спросил:

— Что у вас случилось, пёс вас подери?!

Агостино азартно замахал руками. Бешено вращая глазами, он смог сказать немного, так как, вероятно, вся энергия ушла на обслуживание нелепых телодвижений. Он сообщил следующее:

— В "Зоопарке" Валькирию, всё-таки, сожрала личинка и выросла во взрослую особь.

— Как вы узнали? — недоверчиво спросил ветеринар. — Мы же надёжно замуровали "Секретную лабораторию"!

Немец тяжело вздохнул и, в отличии от горячего мексиканца, больше размахивающего руками, чем сообщающего суть дела, начал обстоятельный рассказ:

— "Зоопарк" подвергся нападению "Полицаев"! Несмотря на предупреждающую табличку, эти моральные уроды вскрыли дверь в лабораторию. Предводителя бандитов в голову ужалила оса, оставив рваную рану прямо во лбу. Затем начался хаос, плавно переходящий в кошмар. Помните "живых трупов", стоящих вдоль стены? Так вот — они ожили. Ну, как в кино, про зомби: те же отрешённые взгляды, такое же несвязное мычание, те же неуверенные движения. Кстати — хватка у монстров железная. Зомби убили сначала "Чёрную осу" в секретной лаборатории, а потом нападающих. Кое-кто успел смотаться, но "Полицаи" сильно недосчитались своих людей. Путь был открыт и не успели разбежавшиеся "Зверобои" вернуться на свои места, как отсек был уже во власти мертвяков. Все по-новой разбежались и где сейчас находятся остальные работники "Зоопарка", выяснить, не представляется возможным.

— А вы как уцелели? — спросил Витя Калахари, не переставая зажимать нос пальцами.

— Схоронились в навозной яме, — грустно вздохнул Пауль. — Прямо с головой нырнули.

— Как в Турции! — засмеялся Проводник, вспомнив фразу из того же фильма, что и раньше.

То ли от голода, то ли от нервов, у Агостино с Паулем проснулся зверский аппетит. Алексей знал про этот эффект и про себя отметил: "Перенервничали". Пострадавшие от рук "Полицаев" набросились на еду, как два голодных неандертальца — урча и сверкая глазами. Отрывая куски колбасы руками и зубами, рабочие "Зоопарка" запихивали их в рот и глотали, почти не жуя.

— Приятного аппетита! — сказал официант, опять нарываясь на неприятности.

Сквозь продолжительное мычание, вперемежку с нетерпеливым чавканьем, угадывались фрагменты недовольного мата. Окончания нецензурных выражений проглатывались вместе с ломтями колбасы и окончательно тонули в судорожных глотках кефира. Кусок крупного сухожилия, из колбасного кругляша сомнительного качества, в сердцах был выплюнут на пол и задан закономерный вопрос:

— Чего?!

— Чего-чего! — высокомерно передразнил их официант. — Приятного аппетита, говорю…

— И вам не подавиться!

Новгород-Северский переглянулся с Уильямсом. Идти было некуда. Так произошло историческое присоединение "Зверобоев" к разведчикам. Прежде чем покинуть идиотский ресторан, все решили, на правах посетителей, на-халяву посетить туалет. И каждый выходящий, имел задумчивый вид. Предпоследним покинул сортир Витя Калахари. Алексей, собиравшийся сменить его на "посту", заметил резкую перемену в настроении выходящих из "мыслительной камеры". Он осторожно спросил Виктора:

— Что там?

— Иди, сам посмотри…

Прокисшие огурцы лежали в пожелтевшем унитазе, как малахитовая друза — хвостиками кверху и радиально расходясь в разные стороны. Проводник только и смог, что выдавить из себя: