Баррингтон Бейли - Звездный вирус [сборник]

Я начал чувствовать, что между электродами создается огромное напряжение. Мышцы мои напружинились. Я невольно попятился к двери.

— Спокойно, — тихо сказал Хармен. — Ничего с тобой не случится.

Вдруг раздался щелчок, словно от гигантского электрического разряда. В пространстве между электродами забушевали краски. Но вот электрическая дуга вдруг сгустилась и образовала высокую фигуру — человека, одетого в очень странный пестрый наряд!

Эта была снова та фигура из реторты, но на этот раз существо имело полный размер и казалось несомненно реальным! Темное, почти черное лицо подчеркивали алого цвета рубаха и белки глаз. Существо нас заметило и двинулось к нам.

Мне показалось, что оно ринулось на меня, выросло — но вдруг исчезло, и на его месте между электродами возникла другая фигура, на этот раз женщина, одетая в более простую зеленую одежду.

— Не обращай на них внимания, — сказал негромко Хармен. — Это случайные существа, спонтанно произведенные стрессовым полем из первичной Тинктуры.

Женщина исчезла, а на ее месте возникла уже третья фигура. Существа стали сменять друг друга все чаще— и вдруг вообще перестали появляться. Гул в камере, по мере того, как Хармен на пульте все прибавлял мощности, перерастал в вой.

— Приближаемся к порогу, — сказал Хармен, на этот раз громче. — Теперь, Клейн — смотри!

Как только он это произнес, меня словно начало втягивать в какую-то воронку. Я перестал чувствовать, что у меня вокруг. Мне вдруг показалось, что все вокруг черно, и я окружен звездами и галактиками. Я был настолько ошеломлен, что никак не реагировал на происходящее, просто плыл по течению. Но вдруг впечатление того, что я в открытом космосе, исчезло, и вот я уже смотрю на поверхность Каллибола. По безжизненной равнине с грохотом продвигается армия, отбрасывая вперед поток света.

Я одновременно увидел не только эту сцену, а весь Каллибол: всю эту мертвую серую планету с ее десятками похожих на термитники городов, и ни один из них не подозревал, что к ним подступает. Затем сюда начали примешиваться образы Земли и Мерамы. Но вот картина передо мной расширилась настолько, что включила в себя множество непонятных драм, происходящих на бесчисленных планетах во всей вселенной; эпопея Бека была лишь одной из них. Я начал понимать, о чем алхимик пытался сказать мне. Не всегда можно отделить причину от следствия. Когда тот алхимик древности создал ворота между Землей и Каллиболом, он создал не только физический мост, он соединил эти две планеты и в других отношениях. Бекмат, как показалось мне тогда, уже с рождения был предназначен изменить тот мир, в котором жил. Его так же верно влекло к тем средствам, которые изменят мир, как и в пустынных районах Земли некоторых животных какое-то необъяснимое инстинктивное чувство ведет к водопою.

В ушах гудело. Лихорадочные видения прошли. Я стоял в камере Хармена, и вой устройства стихал. Тяжело переводя дыхание, я стер с лица пленку пота.

— Это правда? — проговорил я. — Или галлюцинация?

Хармен пожал плечами.

— То и другое может не так сильно отличаться. Я предпочитаю говорить, что это правда.

Хармен открыл большие деревянные двери. Я, покачиваясь, но с облегчением вышел из камеры. Не могу сказать, чтобы мне понравилось то, что он мне показал.

— Это и есть Тинктура, о которой ты говоришь?

— Нет, — ответил он, нахмурясь, — то, что ты видел, близко к Тинктуре, но только форма его очень тонка и нестойка. Это эфемерное, частичное проявление Тинктуры, вызванное сильным стрессом. Как и загрязненная Тинктура ворот, оно обладает некоторыми ее свойствами, вроде картины отдаленных событий или взгляд на действие материи во всех ее формах. Пытаться ухватить это проявление — то же самое, что хватать руками воздух. Полностью же проявленная Тинктура — твердая на ощупь, она поддается обработке, из нее можно изготовлять предметы.

Все еще тяжело дыша, я внимательно оглядывал лабораторию, в которой все булькало.

— Да, это наверняка будет что-то, — сказал я. — Рассчитываешь получить такое вещество?

— Думаю, что я близок к тому. Элекроразрядный метод, который я только что применил, не способен пересечь последний порог, но мы проводим и другие, более традиционные процедуры. — Хармен с усталым видом провел пятерней по нечесаным волосам. — Честно говоря, нет надежных сведений о том, что кто-либо из людей когда-то достигал конечной цели, разве что знаменитый Гермес Трисмегист, ставший подобным богу. Но никто не сомневается в том, что цель достижима. И я ближе к результату, чем жившие в течение многих столетий до меня.

Мы прошли мимо его учеников, и он отвел меня назад в свой кабинет.

— По совести говоря, я должен еще кое о чем тебя предупредить. У тебя теперь есть призрак.

— Кто?

— Помнишь то существо, которое промелькнуло, когда поле нарастало? Ты находился в контакте, пусть не тесном, со слабым полем Тинктуры. Я из опыта узнал, что неустойчивые существа очень легко отпадают от такого поля. Теперь существует твой призрачный двойник, который будет показываться в моменты сильного стресса, а также некоторое время после твоей смерти.

— Я, кажется, тебя об этом не просил! — в гневе воскликнул я. Мне припомнились сразу все страшные истории про алхимиков, какие я только слышал. Теперь я был готов в них поверить.

Но Хармен оставался невозмутим.

— Он никак тебе не повредит. Скорее всего, ты даже никогда не почувствуешь, что он у тебя есть. Я заговорил об этом только затем, чтобы предупредить, что у Бекмата тоже есть призрак.

— У Бека?

— Ну да. Он ведь все время очень интересуется моей работой. Он тоже принял участие в том же опыте, что и ты сейчас. Опыт очень сильно обнадежил Бека.

Покажется странным, но эти видения, неважно, галлюцинация это или нет, тоже меня обнадежили. Кое-какие идеи оформились более четко. Я яснее увидел, что стоило делать, а что — нет.

Я полетел назад в Парк и решил сразу же вернуться к Беку. Отдав приказ подготовить самолет, чтобы он доставил меня к воротам, я пошел в свою башню, чтобы привести себя в порядок и переодеться.

Я вышел из лифта и замер. Предо мной стоял Грейл. В руках он держал пистолет. С ним вместе были два реаттца из Реаттской лиги.

Грейл улыбнулся своей противной улыбкой.

— Привет, Клейн. А я тебя жду.

— Какого черта ты тут делаешь? — спросил я, похолодев. — Ты же должен быть на Каллиболе.

— Это меня тоже расстраивает, — признал он, подняв брови. — Я хотел быть там, когда начнется веселье. Но не волнуйся. Еще будет много радости, когда я наконец доберусь до старого дорогого Клиттманна.

— Бек знает, что ты здесь? — спросил я, прикидывая расстояние между нами.